Элитный снайпер. Путешествие в один конец - Томас Колоньяр

Он подал сигнал оператору, чтобы в кадр попала Сандра.

Теперь голос Кохистани звучал за камерой.

— Сандра, скажи своему президенту, что ты хочешь, чтобы он сделал.

Сандра рыдала от страха и от стыда и даже не могла взглянуть в объектив.

— Я хочу, чтобы он убрал наши войска.

— Почему?

— Потому что, если он этого не сделает… — Сандра стала всхлипывать.

— Скажи же ему! — выкрикнул Кохистани.

— Потому что мне отрежут пальцы на руках и на ногах.

— А потом?

— Мои руки и ноги, — проговорила она и зарыдала еще сильнее.

Кохистани сказал что-то по-пуштунски, и в кадре появился Рамеш, держа в руках инструмент, похожий на большой секатор. Он схватил Сандру за левое запястье.

— Нет! — закричала Сандра, отчаянно борясь с кожаными ремнями, которыми она была привязана к деревянной кровати. Она сжала руку в кулак, но Рамеш легко поддел кусачками ее свободный палец и отрезал его. Она заорала от боли и ужаса, кровь побежала из обрубка ручьем.

Рамеш освободил от ремней ее кисть и направил ее в объектив камеры, чтобы было лучше видно, что палец действительно ампутирован. В другой руке он держал отрезанный палец.

Сандра отдернула руку и зажала губами кровоточащий обрубок. Спустя мгновение она повернулась к краю кровати; началась рвота. В кадре снова появился Кохистани. На этот раз он уже не улыбался.

— Это ваша работа, господин президент, это вы сделали, а не кто-то другой! Уберите войска, не то за каждый просроченный день мы будем отрезать вашей женщине по пальцу. Попытаетесь ее спасти — мы ее мигом убьем. Выполняйте наши требования — иначе она умрет!

Оператор направил камеру на Сандру: рыдая, она прижимала к грудям истерзанную руку, по-прежнему зажатую в кулак, откуда сочилась кровь, окрашивая грудь и живот в красный цвет. Видео закончилось, экран погас.

Хаген опустил экран компьютера.

Вебб вынул из ушей наушники и, поеживаясь, пересел на свое место.

— Президент уже смотрел?

— Да, — ответил Хаген. — Сегодня у нас было собрание с вашим начальником и с комитетом начальников штабов.

— Он хотел посоветоваться?

Хаген покачал головой.

— Он уже отдал приказ, чтобы войска покинули долину реки Панджшер. Собрание было по другому поводу: надо было убедиться, что на этот раз никто из спецназовцев не станет действовать без приказа. Он хочет, чтобы никто и ничто не усложняло положение Сандры.

— Хорошо, — понял Вебб. — А что, собственно, от меня требуется? Шройер не собирается идти путями, которые усложнили бы имеющиеся обстоятельства.

— Я это понимаю, — ответил Хаген. — Я надеюсь, что мы с вами вдвоем можем взглянуть на эту проблему в глобальном масштабе.

Вебб помрачнел.

— В каком еще глобальном масштабе?

— Вполне очевидно, чего добивается ХИК, — начал проливать свет на свои слова Хаген. — Они используют Сандру, чтобы выставить США дураками, — и у них это получается.

— Ну конечно, — согласился Вебб, согнув плечи и тут же их выпрямив. — Вы говорили это президенту?

— Разумеется, говорил, — ответил Хаген, — но… это только… это должно остаться между нами.

— Хорошо.

— Президент отреагировал на это видео как рядовой человек. Можно сказать, он принял его слишком близко к сердцу… он боится, что видео отразится на его президентском сроке.

— И по-вашему, это значит «отреагировал как рядовой человек»? — Вебб откинулся на спинку стула.

Хаген пропустил его слова мимо ушей.

— Пару недель все шло хорошо. Да, на него обрушилась вся эта шумиха из-за видео с изнасилованием, но после того как он выступил по телевидению с заявлением, что талибский насильник арестован, все вроде бы утряслось. Однако второе видео жестче первого, и последствия будут еще страшнее, и мы практически не можем этого избежать. Президент приказал окружить долину реки Панджшер, и Сандру из-за этого изувечили — примерно так это будет выглядеть в глазах общественности.

— Прошу прощения, — вставил Вебб, делая вывод, что Хаген хладнокровен, как рептилия, — но я не понимаю, как это относится к нам с вами. Пусть эту проблему решают люди с другим уровнем зарплаты и с другими полномочиями, чем у нас.

— Согласен, — ответил Хаген, отпивая латте. — Но президенту нужно поменять решение, и только я могу повлиять на это. Если вы в свою очередь посоветуете Шройеру то же, что и я, то мы сможем полностью изменить мнение президента. Я сейчас не строю иллюзий, но попытаться, думаю, стоит.

Веббу становилось все труднее скрывать раздражение.

— Что я должен посоветовать?

— Полномасштабную атаку на Панджшерское ущелье. Это прекрасная возможность ликвидировать сразу сотни боевиков ХИК. Они совершают серьезную тактическую ошибку, чтобы стратегически выиграть.

— Да, но в их руках Сандра. И они, несомненно, свой промах кроют этим козырем.

— Если только мы позволим им сделать это, — жестко ответил Хаген. — Ты должен смотреть на это с точки зрения математики, Клетус. Сандра все равно умрет. Ты это знаешь, я знаю, даже она — и то знает! Если уж она умрет, то почему не во время спасательной операции? Почему бы не пойти ва-банк? Почему бы не использовать эту попытку в качестве предлога и не ликвидировать как можно больше боевиков? Эти бредовые фанатики скорее всего захватят Афганистан сразу, как только мы уйдем оттуда. Мы не можем позволить своей гуманности застилать нам целую панораму иного масштаба.

— О каком глобальном масштабе вы все время твердите?

— Очень просто. Если мы сровняем это ущелье с землей, включая все и вся, то никогда больше ни один фанатик не унизит гражданку Америки.

39

Афганистан

Военно-воздушная база Джалалабада

Настроения на базе царили довольно мрачные. Весть о том, что Сандре отрезали палец и войска должны покинуть долину, нанесла сокрушительный удар по духу солдат. По крайней мере, пока Базарак был в окружении, они чувствовали, что какие-то шаги по спасению Сандры предпринимаются. Впрочем, сейчас тягостные чувства, переполнявшие ее родных «ночных сталкеров», рейнджеров и «морских котиков» оттого, что Сандра так и осталась у противника (с чем не могли смириться американские военные), пошли на убыль: ведь некоторые из американцев рискнули организовать несанкционированную операцию, пусть даже под угрозой тюремного срока.

Разговоров об очередной операции велось мало и вполголоса, только чтобы выпустить пар, и уж конечно, никогда ничего не произносили перед офицерами вслух. Президент дал ясно понять генералу Кутюру, что любая попытка провести неофициальную операцию будет караться по всей строгости Единого свода военных законов, и поэтому все дорожили карьерой и не хотели никаким образом вовлекаться в такие опасные мероприятия.