Даррелл. Тетралогия (СИ) - Мельцов Илья Николаевич

— Владимир. Дядя подходит по всем критериям. Вот только зачем ему это? Что могло заставить такого человека пойти на убийство?

— Деньги и реликвии, — не задумываясь ответил Дементьев. — Слава говорил, что Владимир был просто помешан на вещах времен всеобщей войны, да и денег у него всегда не хватало. Земли последнее время нормального дохода не приносят.

— Да ну, бред же. Как можно убить родного брата и всю его семью ради древней безделушки, пускай и сделанной в «год страха»?

— Можно, — тяжело вздохнул Дементьев. — Во-первых, безделушки, как ты их назвал, зачастую стоят целое состояние, так как все еще содержат силу, их даже хранят отдельно от остальных находок, а во-вторых, твой дядя очень болезненно воспринял уход Славы из рода и иначе как урон чести семьи это не воспринимал.

— То-то Агнетт, удивилась, когда он меня в свой дом притащил, — вспомнил я. — Да и с деньгами у Гордеевых все в порядке было. Остается вопрос, почему он меня не грохнул, когда мог, но и тут причину придумать можно. Что б его Пятый драл, сходится все, а верить в такое не хочется.

— Мы вполне можем ошибаться, — заметил Дементьев. — Прямых доказательств у нас все равно нет, только домыслы.

— Так оно, однако других версий я не имею, буду пока придерживаться этой. Одно радует, тебе Гриша опасаться нечего. Родителей убили не из-за ваших с отцом заводов.

— Угу, сейчас прыгать начну от счастья. Проблем у меня не особо меньше стало. Но по сравнению с твоими — они действительно смотрятся не так печально. Что делать думаешь?

— Понятия не имею. Как бы бежать не пришлось. Я конечно, как оказывается, потенциально ого-го какой сильный маг, вот только против обученного дворянина и копейки ржавой не стою.

— Владимир не будет подставляться и нападать на тебя сам, к тому же, на территории интерната ты для него вне досягаемости. Я конечно могу отправить тебя куда-нибудь за границу, документы новые сделать, но если уж Анну нашли через пятнадцать лет…

— Согласен. Думать буду, не знаю пока как поступить.

— Не спеши с решением. Единственное, Даррелл, не иди на поводу злости. В твоем возрасте легко поддаться велению сердца и начать мстить.

— Желания встретиться с Милосердной матерью у меня пока не возникает, — усмехнулся я. — Не переживай, придумаю чего-нибудь.

— Хорошо, что ты не унываешь.

— А это поможет? Вот и я думаю, что нет. В любом случае, теперь в моей жизни на одну тайну стало меньше. Спасибо, Гриша.

— Я действовал и в своих интересах тоже.

— Все равно спасибо. Мне пора возвращаться в интернат, пока не хватились.

— Если будет что-то нужно: деньги, билет на поезд, информация — обращайся. Чем смогу — помогу.

— Конечно.

Из постоялого двора я вышел тем же путем, что и попал внутрь. Пока мы общались с Дементьевым начался дождь, и сразу же за порогом разлилась широкая лужа, отражая тусклый свет свечи, которую держал Григорий. Еще раз попрощавшись, я нырнул в промозглую ночь.

В условиях полнейшей темноты, разбавленной далекими вспышками молний, добраться до интерната оказалось тем еще квестом. Пару раз я запинался об таящиеся в чернильной темноте камни, едва не падая в сырую траву. Голову переполняли мысли, неугомонными змеями наползая друг на друга, копошась беспорядочным комком, не желая выстроиться в цепочку будущих решений.

Как действовать дальше? Может попытаться убить дядю? А смогу? Он, если подумать, взрослый, обученный маг, способный прикончить меня одним движением. Но, представим, что у меня получилось — в памяти тут же всплыло невинное лицо Лизы, смогу ли я лишить ее отца? А если все-таки переступлю через себя, то поможет ли мне это? Нашел Клайд Гибсон одного исполнителя, отыщет и другого, хоть и не сразу.

Из интерната сбегать нельзя. В который раз убеждаюсь, что отсюда мне пока хода нет. И надо любым способом становиться сильнее. Если то, что сказала Берта — правда и в моих жилах действительно смешалась кровь рода Гордеевых и Гибсонов, то магические возможности этого тела должны быть очень сильны, осталось понять, как их развить и в первую очередь нужно поднять уровень слияния с магическим полем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Загруженный мыслями, я почти не заметил, как добрался до ограждения. Каменная стена мокрая и холодная показалась почти внезапно, вот ее не было, а в следующий момент гранитные блоки едва не упираются мне в лицо. Было совершенно непонятно в каком месте мне удастся проникнуть в интернат, единственное в чем я был уверен — центральный вход остался где-то справа, а значит вероятность оказаться обнаруженным была невысока.

Эйхор не подвел, проведя тело сквозь стену. Толщина преграды показалась несколько выше обычной, заставив меня отлежаться пару минут в мокрой траве, приводя участившееся дыхание в норму, заодно попытался определить, где оказался. Очередная вспышка молнии очертила знакомые строения — я все-таки не ошибся и вышел практически туда, куда и собирался — к складам.

Мокрый, частично грязный я пробирался в казарму, замирая всякий раз, когда ветвистые молнии прорезали небосвод, буря, что гремела где-то далеко, медленно, но верно приближалась.

Сырую одежду пришлось тщательно выжать и на время припрятать. О том, как она будет пахнуть через день, я старался не думать, с другой стороны будет повод лишний раз заглянуть к Веронике, в свете последних событий общение с ней практически свелось на нет, а девушки такого отношения к себе не прощают, пусть даже ничего серьезного у нас не намечалось.

Наконец, так никого и не разбудив, я завалился на кровать, надеясь урвать ото сна хотя бы пару часов, оставшихся до подъема, и почти мгновенно уснул — усталость оказалась сильнее беспокойного сознания.

— Даррелл, Даррелл, — сквозь сон донесся до меня шепот Витька. На улице все еще было темно. Судя по всему, спал я не больше часа и с трудом понимал, что от меня хочет обеспокоенный пацан.

— Что случилось?

— Тут такое дело, когда ты ушел ночью, то тебя заметили.

— Так, давай подробнее, — сон мгновенно слетел с меня, будто ветром сдуло.

— Ну, мы, когда разговаривали, то нас услышали, и… — замялся Витек, — в общем, скоро все проснулись. Кисляк начал голосить, что надо про тебя рассказать, мол «Чего этому дворянчику все самое лучшее достается? Почему ему девки дают, а нам нет? Пусть хлебнет по полной от наставника».

— Ну, сука, мало ему, видимо, досталось.

— Ты дальше слушай! Половина пацанов ему так же и сказали, а самое веселое знаешь, что? Ждан Кисляку приказал, чтобы тот успокоился. Ты представляешь? Ждан.

— И что? Он его послушал? — удивился я.

— Да! Кисляк чего-то там бурчал, как барбос под забором, но потом заткнулся и спать лег.

— То есть все нормально?

— Ага, — довольно улыбнулся пацан.

— А на кой ляд, ты меня будил тогда?

— Ну… Я проснулся и решил, что тебе интересно будет.

— Какой же ты, Витек… — вырвался у меня невольный вздох. — молодец.

Слова парнишки удивили меня не меньше, чем весть о происхождении Даррелла. То ли я разучился понимать людей, то ли Ждану от меня что-то было нужно. А любые непонятки, касающиеся своей жизни я старался устранять, поэтому незадолго до завтрака улучил момент, когда Калинин окажется в одиночестве и подошел к нему.

— Спасибо, что не дал Кисляку выдать меня.

— Я слова Леонида хорошо запомнил, поймает он тебя, а ноги обоим сломает, — нахмурился Ждан.

— Все равно спасибо. Я тут пацанов обещал научить, как делать отталкивающий щит, надумаешь если, то вечером приходи на полигон.

Ответа Ждан не дал, но после занятий он был среди первых, кто остался на полигоне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 21 Новый уровень

Чуда не случилось, освоить новое заклинание не смог никто. Я старался как можно более доходчиво объяснять принципы построения отталкивающего диска, разжевывал каждое свое действие, описывал ощущения, мысли, движения — все напрасно. Некоторые вообще не поняли, что я им пытался донести, некоторые делали вид, что уловили суть, но дальше слов дело не пошло.