Невероятные расследования Шерлока Холмса - Марк Валентайн

— Я знаю, — коротко сказал Холмс.

— Знаете? Но откуда?

Холмс молча отвел меня в сторону.

— Ватсон, не сочтите за труд взять образец экскрементов бедного животного и проведите анализ.

— Что искать?

— Мой дорогой Ватсон, если я скажу, результаты могут быть необъективными.

— Как его провести? Холмс, я не ветеринар и точно не химик, а мы с вами далеко от города.

— Уверен, вы что-нибудь придумаете! — проговорил Холмс и слово за слово подвел миссис Бримиком к рассказу о кончине ее супруга.

— Все случилось ранним утром. Я была на кухне. Туда же пришел мистер Брайсон, успевший час поработать в мастерской. — Миссис Бримиком старалась не смотреть на инженера, и она явно не привыкла называть его мистером. — Мы часто завтракаем вместе, хотя мистер Брайсон вечно занят и торопится. На завтрак он ест одно яйцо и тост.

— Яйцо? — спросил Холмс. — Какое яйцо?

— У нас за домом маленький курятник, — пояснила миссис Бримиком.

— В тот день яйцо было вкусным? — поинтересовался Холмс.

— Да. — Миссис Бримиком потупилась. — Мистер Брайсон похвалил его тонкий вкус. Припоминаю, что Таркин, то есть мистер Бримиком, принес свежие яйца из курятника тем самым утром.

— Неужели? — Холмс пристально взглянул на Таркина. — Сэр, вы часто наведываетесь в курятник?

Таркин разозлился:

— Нет… Я еще мальчишкой помогал Милли с яйцами! Утро выдалось чудесное… Разве нельзя раз в жизни поддаться порыву?

— Послушайте, Холмс, — Уэллс быстро терял терпение, — почему вас так интересует яичница на завтрак? Разве это не пустяки? Неужели не видно, что подобные вопросы расстраивают леди?

Я знал своего друга достаточно, чтобы понимать: речь идет не о пустяках, а столь подробные расспросы наверняка имеют цель, которую мы пока не видим. Однако миссис Бримиком впрямь расстроилась, поэтому Холмс прервал разговор и позволил Таркину отвести нас в кабинет и угостить хересом.

— Вообще-то, мистера Уэллса я сюда не приглашал, — заявил он, — а его сильное желание приехать расценивал как назойливость и неуважение к горю моей семьи. Но я много размышлял о недавней трагедии и изменил мнение. И сейчас рад, что вы здесь. Мистер Холмс, мне нужна ваша помощь.

— Для чего?

— Смерть Ральфа неслучайна. Он стал жертвой злого умысла. После отчета коронера наша беда не интересует полицию. Я не представлял, к кому обратиться, а тут…

Холмс поднял руки:

— Поясните, сэр, что конкретно вы имеете в виду.

Блеклые глаза Таркина впились в Холмса.

— Гибель Ральфа — не несчастный случай.

— Кто находился в инерционном регуляторе, когда произошла трагедия?

— Кроме Ральфа, двое — я и Брайсон, инженер.

— В таком случае, — мрачно проговорил я, — вы обвиняете Брайсона…

— …в убийстве. Верно, доктор Ватсон. Джек Брайсон убил Ральфа!

Холмсу всегда не терпелось увидеть место преступления, а Уэллс явно получал удовольствие от происходящего, поэтому мы сразу согласились отправиться вместе с Таркином в камеру инерционного регулятора, где погиб старший Бримиком.

До флигеля пришлось идти ярдов сто через двор. Вечерело, и я с наслаждением вдыхал напоенный лесными ароматами воздух, пытаясь освежиться после дымного поезда. Неподалеку, очевидно в курятнике, упомянутом миссис Бримиком, пищали цыплята.

Я вздрогнул, когда случайно спугнул насекомое не меньше шести дюймов в длину, которое перебежало мне дорогу. «Таракан», — сперва решил я, но, присмотревшись, к своему удивлению, понял, что это муравей. Быстро перебирая ножками, он спешил к муравейнику — огромному, выше некоторых деревьев и похожему на разрушенный памятник.

— Боже милостивый, Холмс, вы видели? Как по-вашему, это какой-то тропический вид?

— Нет, — покачал головой Холмс, — Ральф Бримиком жуков не коллекционировал. Я ожидал чего-то подобного, учитывая характер здешних событий.

— Ожидали? Почему?

— На эту мысль меня навела мерзкая пиявка на фотографии, которую показывал Уэллс. В любом случае, друг мой, всему свое время.

Мы добрались до лаборатории — грубого, но весьма практичного строения, и я впервые узрел страшные внутренности инерционного регулятора. В его главной камере, футов пятьдесят высотой, мое внимание привлек огромный сломанный аппарат. Ни парусов, ни колес я не увидел, но Таркин совершенно серьезно заявил, что этот конус, футов пятнадцать длиной и такого же диаметра в основании, предназначался для полетов в космос: изобретение Ральфа гасило гравитацию. Чтобы будущие пилоты прочувствовали, какие испытания их ждут в полете, капсулу на рамах и тросах подвешивали точно в центре инерционного регулятора.

Сейчас тросы висели пустые: капсула упала и пробила в полу воронку глубиной несколько дюймов. Казалось, что в бетон ударили огромным молотом. Внутри этого аппарата — алюминиевой мечты о космических полетах — Ральф Бримиком встретил свою смерть.

Капсулу окружали части инерционного регулятора: кольца проволоки и якоря электромоторов, бумажные и металлические конусы, трубки из волокнистого стекла, огромные стержни постоянных электромагнитов и еще какие-то предметы, загадочные, как и весь аппарат. Впрочем, были там и обычные вещи — кульманы, заваленные пыльной синькой, токарные станки, инструменты, а с потолка свисали цепи для подъема грузов. При падении капсулы было сильно повреждено оборудование мастерской. Очевидно, регулятор вышел из строя.

Еще меня заинтересовали маленькие стеклянные клетки у секционного стола. Заметил я и пиявок в закупоренных банках. Гигантских, как на фотографии Уэллса, не увидел, но все они были такими крупными, что не могли сохранить кольчатую форму и явно в тяжелом состоянии лежали на дне банок у толстых стенок. Среди менее примитивных существ в клетках выделялись мыши, но необычного телосложения — с поразительно длинными и тонкими конечностями. Отдельные особи с трудом удерживали вертикальное положение. Я сказал об этом Холмсу, но тот не отреагировал.

Мой друг, Уэллс и я приблизились к трещиноватой воронке и обошли мятую алюминиевую капсулу. Я решил, что высота падения была не больше десяти футов — не то что убиться, серьезные повреждения получить сложно. Но корпус капсулы по длине сжало почти на треть.

— Ужасно! — вздохнул Уэллс. — По настоянию Ральфа мы перекусывали прямо там, в сверкающей громаде лунолета Бримикома. Так сказать, в подвешенном состоянии.

— Тогда, думаю, вы легко отделались, — мрачно заметил Холмс.

— Рабочие вскрыли капсулу. — Таркин показал на квадратное отверстие в стенке, обнажающее темную кабину. — Тело извлекли оттуда после того, как лунолет осмотрели полиция и коронер. Хотите взглянуть? Я покажу, где работали мы с Брайсоном.

— Да, через минуту, — отозвался Холмс, осматривая фантастический летательный аппарат со свойственной ему пытливостью. — Что за человек был Ральф? Доказательства его профессиональных способностей я вижу, но каким он был коллегой и братом?

— Среди коллег Ральф всегда выделялся. — Если Таркин и ревновал, на его лице это не отразилось. — В детстве он был лидером. Когда мы повзрослели, ничего не изменилось.

— Любви к нему я в тебе не чувствовал, — заявил Уэллс.

— На это мне нечего ответить. — Таркин прищурился. — Берти, мы были братьями. Я работал на Ральфа и, думаю, любил его. Однако мы всю жизнь соперничали, как и большинство братьев.

— Смерть Ральфа вам выгодна? С материальной точки зрения, — прямо спросил Холмс.

— Нет, — покачал головой Таркин Бримиком, — его доля отцовского наследства ко мне не перейдет. Ральф составил собственное завещание, по которому его имущество отходит к жене, а мы с ней друг друга недолюбливаем. Если не верите, спросите семейного адвоката или саму Джейн. Мотивы здесь более глубокие — решите откопать, я возражать не стану.

— Откопаю, будьте спокойны, — буркнул Холмс. — Ральф Бримиком тоже возражать не станет. Давайте осмотрим капсулу!

Мы перешагнули через трещины в бетонном полу и оказались у отверстия в стенке капсулы. В кабине горела слабая лампочка, наполняя ее тусклым светом. Разумеется, тело давно вынесли и похоронили, но кабину никто не чистил, и я машинально взглянул на пол, ожидая увидеть страшную кровавую лужу. Но ничего подобного — лишь несколько пятен неправильной формы там, где в момент гибели сидел Ральф. Оборудование и инструменты, шкалы, рычаги и переключатели, с помощью которых управляли капсулой, пострадали на удивление мало. Приборы даже не сдвинулись, их только примяло. Но остался запах, напомнивший мне военно-полевые госпитали.

Я повернулся к спутникам и пробормотал:

— Не знаю, чего я ожидал. Наверное, чего-то кровавого.

Таркин нахмурился, высоко поднял указательный палец, и я послушно посмотрел вверх.