Гёте. Жизнь как произведение искусства - Рюдигер Сафрански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Базедов тоже направлялся в Эмс, и Гёте, не упускавший ни одной возможности попутешествовать, вызвался проводить и его. Так он снова оказался в Эмсе, откуда только что вернулся. В дороге Базедов сидел в экипаже и дымил трубкой, Гёте предпочел место на козлах. Лафатер и Базедов сразу же нашли общий язык, и оба взялись за молодого Гёте, пытаясь склонить его каждый в свою сторону. В те дни Гёте пишет следующие строки:
Шли, как в Эммаус, без дорог,
В огне и в буре – трое,
Один пророк, другой пророк,
Меж них – дитя земное[500].
Это четверостишие появилось на корабле, на котором Гёте вместе с друзьями путешествовал вниз по Лану и далее по Рейну, сначала до Кобленца, а потом, уже без Базедова и его махорки, – до Дюссельдорфа. В соседнем Эльберфельде Гёте впервые встретился с Фридрихом Генрихом Якоби и его братом Иоганном Георгом. Прежде он только писал про них насмешливые статьи и сатиры, доверяя слухам, согласно которым братья отличались излишней мягкостью и чувствительностью. Теперь же он завел с ними личное знакомство, а с Фрицем, который был на шесть лет старше Гёте, в эти жаркие летние дни зародилась дружба на всю жизнь.
Фридрих Генрих Якоби продолжал дело отца, заведуя торговым домом в Дюссельдорфе, а также занимал должность камерного советника и таможенного комиссара. Он был успешным и очень состоятельным коммерсантом с ярко выраженным пристрастием к философии. Он знал всех и каждого, вел переписку со многими знаменитыми литераторами и мыслителями – Лессингом, Виландом, Клопштоком, Гаманом, Кантом. Кроме того, Якоби имел приятную наружность и располагающие манеры. На Гёте он произвел огромное впечатление, и они сразу же нашли общий язык. После первой встречи Якоби писал Гёте письма, напоминающие письма влюбленного: «Все утро не мог успокоиться, моя душа принадлежит тебе одному, делай с ней, что заблагорассудится. Как сильно твое воздействие в моем сердце! Ты, вероятно, никогда не сталкивался с подобным. Продолжай же и впредь творить благое и великое во мне, в том числе ради себя самого»[501].
Путешествие в Кёльн через Бенсберг, остановка на ночлег в гостинице «У Святого Духа», разговор о Спинозе, Гёте, читающий стихи при луне, – все это произвело на Якоби невероятно сильное впечатление, о котором он еще вспомнит в момент очередного кризиса их дружбы: «Я надеюсь, в эту эпоху ты не забыл ту беседку, в которой ты говорил мне о Спинозе, – незабываемо; зал в гостинице “У Духа”, откуда мы смотрели, как над Зибенгебирге восходит луна, где ты сидел в полумраке на столе и читал по памяти стихи “То был соперник смелый…” и другие… Какие часы! Какие дни! Ближе к полуночи ты снова пришел ко мне в темноте. Моя душа словно заново родилась. С этого момента я знал, что связан с тобой навеки»[502].
Прощаясь с Гёте, Якоби обещает посетить его во Франкфурте. 12 декабря 1774 года – Гёте сидел у себя в кабинете за опущенными шторами и рисовал – к нему вошел гость. Увидев в полумраке приближающуюся к нему высокую, статную фигуру, Гёте подумал, что это Фриц Якоби, и уже готов был принять его в объятья. Но это был Кнебель.
С этого момента начинается история отношений Гёте с Веймаром. Карл Людвиг фон Кнебель, прусский офицер и любитель литературы и изящных искусств, совсем недавно получил должность военного осведомителя при дворе принца Веймарского. Вместе с графом Иоганном Евстахием фон Гёрцем, воспитателем наследного принца, он сопровождал семнадцатилетнего престолонаследника Карла Августа и его младшего брата в путешествии по Европе. В Майнце были запланированы переговоры на тему помолвки Карла Августа с гессенской принцессой Луизой, после чего путешественники собирались отправиться в Париж.
Поначалу одержимый страстью к литературе Кнебель хотел познакомиться с Гёте только из личного любопытства, однако уже через несколько минут ему стало ясно, что он должен представить этого человека и будущему герцогу. В письме к Бертуху он называет Гёте «одним из самых необычных явлений»[503] в своей жизни. В тот же день в гостинице «Красный дом» Гёте впервые встретился с Карлом Августом. Разговор шел о «Вертере» и о «Патриотических фантазиях» Юстуса Мёзера, которые Гёте сам недавно прочитал. Идея опирающегося на местные традиции разумного управления небольшими герцогствами, которая нашла отражение в «Патриотических фантазиях» и была, вероятно, с большим воодушевлением изложена Гёте, безусловно, польстила будущему правителю одного из таких карликовых государств. Гёрц в этой компании был единственным, кому не понравился превозносимый всеми гений: «Этот Гёте совершенно заурядный человек. <…> В этом не может быть никаких сомнений; мне с Гёте будет тесно в одной комнате»[504].
Приглашение поступить на службу в Веймар застало Гёте в разгар очередной запутанной любовной истории с семнадцатилетней Элизабет, или Лили, Шёнеман, дочерью очень богатого франкфуртского банкира. Семье Шёнеман принадлежал один из самых крупных банков во Франкфурте. После смерти мужа дела в представительном здании банковского дома на площади Корнмаркт вела энергичная мадам Шёнеман. Семья имела обширные родственные связи и вела светскую жизнь, однако принадлежала к реформированной общине, где предпочитали держаться своих. Здесь жили богато и широко, но чужих старались не подпускать слишком близко. Впоследствии это сыграло свою роль в истории любви Гёте и Лили.
В январе 1775 года Гёте на вечернем приеме влюбился в молодую девушку, сыгравшую для гостей несколько пьес на рояле. Вскоре начались карнавальные гулянья с праздниками, маскарадами и танцами, и по счастливой случайности они встретились снова, протанцевав всю ночь напролет. Душевные переживания Гёте в те дни хорошо нам известны, ибо в качестве собеседника он избрал себе еще одну женщину, которую в письмах посвящал во все подробности своей внутренней жизни. Речь идет о графине Августе цу Штольберг, сестре братьев Штольберг, с которыми Гёте летом 1775 года отправился в свое первое швейцарское путешествие. Двадцатидвухлетняя графиня Штольберг, входившая в круг почитателей Клопштока, была настолько очарована «Вертером», что в начале 1775 года послала его автору анонимное письмо, и это письмо, в свою очередь, привело Гёте в такой восторг, что он даже немного влюбился в отправительницу, личность которой сначала оставалась для него тайной. Он посылает
