В городе Солнца - Манскова Витальевна

   - На вечерах никогда не присутствуют все из здешних главных адептов. Один из них обязательно остаётся на дежурстве. И чаще всего это - Амбер Циммербаум. Тараканов доверяет ему полностью. Амбер - колючий и страшный тип. И он страшно нелюдим. К тому же, он в самом деле нередко читает мысли. И даже без приборов. Редкая врожденная способность. Остальные, в лучшем случае, воспринимают только реальные эмоции. И пользуются при этом усиливающими чувствительность приборами.

   Кролас задумался. "Интересно, что будет, если я, в состоянии, когда умею читать мысли, встречусь в противником, который тоже это умеет? Вот уж, славный выйдет разговор!"

   - Вам надо научиться экранироваться, Кролас! Ментальный щит-отражатель, ментальная заставка - какая-нибудь дурацкая песенка или хорошая молитва лучше всего. Ещё помогает, если представить над собой воображаемый зонтик. Экранируйтесь тем способом, который для вас легче...И тогда им... Будет невозможно считать информацию с вас, - неожиданно, и очень быстро, пробормотал Математик.

   Кролас с немым вопросом посмотрел на математика и невольно чуть не проник в его мозг. Во всяком случае, успел понять, что тот сам пользовался тем, о чём говорил... Неплохо он экранировался, его ментал был почти недоступен.

   - Нет, я не прочёл ваши мысли - мне этого не дано. Я - импат, и только: я воспринимаю чужие сильные чувства. Но об остальном порою бывает нетрудно догадаться умному человеку. И, как мне кажется, вы сейчас подумали о чтении ваших мыслей кем-то из этих... Адептов, - и Математик улыбнулся.

   - По-моему, вы - мой ангел-хранитель в этом аду, - сказал Кролас тихо, и послал Математику импульс дружеских чувств, сопровождаемый внешней улыбкой.

   Тем временем, по заказу профессора, станцевала странный танец, не похожий ни на западный, ни на восточный, и жонглируя горящими факелами, гибкая Ярита. Потом спела известный шлягер о розах Лилойя...

   - А наша новая звезда, бард и поэтесса - не желает ничем попотчевать публику? Может, экспромт? - вдруг обратился к сидящей напротив Линде профессор.

   Видно было, что та растерялась. И даже побледнела.

   - Ну же! Вы были так смелы - на конкурсе Пупси-Бест! Куда же подевалась ваша смелость?

   - Мне нужна гитара, - робко попросила девушка.

   - Бажан Вагиров! Потрудитесь принести гитару! - громогласно воскликнул профессор. Так громко, что задрожали стаканы.

   Буквально минуты через три Вагиров принес гитару.

   Линда взяла поданный ей инструмент. Слегка настроила, пробежала по струнам...

   - О чем вам спеть? - спросила она.

   Кролас почувствовал, что Линда находилась под сильным внешним воздействием. То ли повлиял напиток, ловко подсунутый ей Заремой, то ли подействовал волновой излучатель, направленный на неё профессором... Было несомненным, что на её волю оказывалось психическое давление. "Да, он может добиться её любви - но только телесной. И это сломает её душу и принесет ей горе", - внезапно осознал Кролас.

   Линда интуитивно сопротивлялась давлению на свой разум. Но её воля была подавлена, силы истощены, и девушка была на грани срыва.

   - Спой мне о том, что ты ощущаешь, когда встречаешь меня... Я не страшный! Так не будь же робким мышонком! Ты уже взрослая женщина, а не пташка или мышка! - повелительным голосом, и явно используя гипноз, глядя в глаза Линде, сказал профессор.

   Линда довольно грустно запела. При этом она глядела не на профессора, а в размытые желтовато-розоватые волны на стене, за Таракановым:

   Я не ищу простых путей,

   Но я храню свои законы,

   И снова голос колокольный

   Меня спасает от цепей.

   Я не могу весёлой слыть,

   Я не могу одеть личину,

   Когда душа наполовину

   Лишь сердце может объяснить.

   Я знаю: вместе нам не быть,

   Откуда же души смятенье,

   Желание освобожденья,

   И связи пагубная нить?

   Вы кажетесь мне существом,

   Подобным Богу. Но с испугом

   Я говорю себе, что другом

   Вы мне не станете при том.

   После пения Линды вначале повисла гробовая тишина - но потом присутствующие разразились аплодисментами.

   Кисло улыбнувшись, Тараканов сказал:

   - Вы - действительно девушка-загадка. Вы всё усложняете. Будьте проще, здоровее... Ничего, я вам прочищу мозги. Станете полной жизни - как все мои сотрудницы. Правда, Зарема? А ты мне - споешь?

   Зарема пела славным грудным голосом, но какой-то совершенно глупый шлягер. Что-то вроде:

   Вы - моя награда,

   Вы - моя печаль,

   Вы - учитель мой,

   Моя надежда.

   Вы - мой свет, мой друг,

   Моя одежда.

   Вы - моя таинственная даль.

   Кроласу было плохо слышно, и в дальнейшем часть слов он не разобрал. В отличие от полной тишины во время пения Линды, сейчас все гремели посудой и довольно громко разговаривали между собой.

   В это время свет от ламп, льющийся сверху, был автоматически приглушён. А свечи, стоявшие на столе, вдруг сами собой зажглись.

   Кролас вначале был шокирован, и лишь спустя мгновение понял, что это были электросвечи.

   - Ну, что ж, пташка! Спой нам тогда... Ну, об этом вечере. Так сказать, на долгую и вечную память всем присутствующим, - не совсем внятно и продолжая жевать, предложил Тараканов с явной издевкой. Он был пьян. - Итак, песнь заморской соловушки!

   Кролас внутренне содрогнулся. "Неужели... Он о чем-то подозревает? Что она - не отсюда? - подумал он.

   - О вечере... На память, - тихо сказала Линда, раздумывая. - Ну, что ж... Спою...

   И она начала:

   Вечер пел. Пылали свечи,

   Лица, судьбы. Стыли речи.

   Замерзала в ожиданье

   Чувств - холодная молва...

   Пища шла, и безотказно.

   И рыдали, но бессвязно,

   И метались над столами

   Несказанные слова.

   Лишь о том: проходит вечер.

   Лишь о том: приходит вечность,

   Растворяет в океане

   Наши души и тела...

   Уходить от вас - занятно.

   Так уходят безвозвратно,

   Так уходят безотрадно

   Наши мысли и дела...

   Опять - тишина. И порыв аплодисментов.

   Их прервал удар Таракановым по столу кулаком:

   - А теперь - танцы! Танцы, я сказал! Танцуют - все! Чем выше начальник - тем большее самодурство он может себе позволить! А я здесь - высшее начальство! - и Тараканов снова ударил кулаком по столу.

   - Он - что, пьяница? - спросил Кролас Математика.

   - Такого у нас обычно не было. Так он не опускался, как сегодня. Могу сказать, как импат, что у него, скорее всего, очень большие неприятности. Такие, каких при мне у него ни разу не бывало. Нет, так себя он никогда не вёл, - ответил тот.

   - Слышите, бандерлоги, что начальство приказало? Танцуют все - и чтобы ни одного грустного лица! Я так хочу и повелеваю! - лицо Тараканова стало багровым. - Да я, если захочу, могу вас всех просто раз-да-вить! Да!

   Кто-то и где-то включил музыку. У Кроласа было ощущение, будто она полилась прямо из потолка.

   А к профессору уже спешил Бажан Вагиров, одновременно мешая что-то в стаканчике - наверное, успокоительное.

   Иоганн стал, то вальсируя, то подскакивая, пробираться к Линде: танцевать он толком не умел. Когда же был уже близко от девушки, то подошел к ней и проронил тихо:

   - Здравствуйте!

   - А, это - вы? Как... И вы - здесь? - спросила Линда отсутствующе.

   - Да. Здесь. На пире во время чумы императора Нерона, - сказал он очевидную глупость, пытаясь пошутить. И улыбнулся. - А ещё потому, что очень хотел вас увидеть, - добавил он для пущего смеха. Но Линда не смеялась.

   - Чтобы взять у меня интервью? - спросила она холодно.

   - Пойдемте - потанцуем, - предложил Иоганн.

   Как раз пошла медленная музыка.

   - Пойдемте.

   Танцуя с Линдой, он наклонился к её уху и очень тихо сказал:

   - Я пришёл, чтобы спасти вас и вывести отсюда. Я не похож на героя... Но поверьте, что это так.

   - Тогда... Меня надо спасти от себя самой, - так же тихо ответила Линда.

   - Вас подвергают гипнозу и дают вам привораживающее снадобье. Это - в духе профессора.

   Линда с испугом посмотрела на Кроласа.

   - Спасибо. Я... подумаю над этой версией. И постараюсь разобраться в своих чувствах. Но, если это действительно так, то как этому противостоять?

   - Продержитесь до завтра, собрав всю свою волю. А завтра... Я узнаю об этом у врана - он выйдет на ментальный контакт со мной.

   - Вы шутите?

   - Нет.

   - А сейчас - все дружно, вокруг стола, танцуем летку-еньку! - громко заявил вновь повеселевший профессор.

   В это время как раз заиграла музычка "Танец маленьких утят". И все, выстроившись вокруг стола паровозиком, запрыгали в такт, дергая попеременно то правыми, то левыми ногами. Даже будучи журналистом, Кролас никогда не участвовал ни в чем, равным по глупости. "Ну, что ж - дурдом и есть дурдом. Как говаривал Дорг, если попал в болото - квакай погромче", - грустно подумал Иоганн.