Линия жизни. Как я отделился от России - Карл Густав Маннергейм

Время конца июля и начала августа 1940 года снова стало критическим. В июле было установлено, что в СССР идет масштабная военная подготовка. 16 июля настала очередь Румынии получить ультиматум от своего мощного соседа, а спустя два дня была оккупирована Бессарабия и северная часть Буковины. В начале августа Прибалтийские страны были окончательно присоединены к Советскому Союзу. В эти богатые событиями недели в Москве шли переговоры о никелевой концессии, на которых участники со стороны Финляндии подвергались сильному нажиму. Одновременно в Хельсинки были по известному образцу инсценированы демонстрации коммунистов, целью которых было спровоцировать кризис. Когда группу буянов задержали во время уличных беспорядков, посол СССР заявил протест премьер-министру Рюти. Одновременно он подчеркнул необходимость отставки Таннера. И на этот нажим правительство сочло лучшим согласиться.

Так же, как и перед началом Зимней войны, опасно увеличилось число нарушений границы самолетами. Опасность удара с воздуха, прежде всего в виде высадки парашютного десанта, вызвала необходимость немедленного усиления столичного гарнизона.

На этой стадии стали появляться признаки того, что интерес Германии возрос и к оставшейся части на востоке Европы, иными словами, к Румынии и Финляндии. 31 августа Германия выдала Румынии гарантию, которая остановила экспансию СССР на Балканах. Что касается Финляндии, то навязчивость немцев была по форме намного скромнее. Следовательно, у бывшего министра иностранных дел Румынии не было ни малейшего основания заявлять, что Германия осенью 1940 года за спиной СССР якобы вела переговоры с Финляндией о заключении военного союза.

Контакты Германии и Финляндии начались с того, что я 17 августа 1940 года получил от посла Финляндии в Берлине телеграмму, в которой меня просили на следующий день утром лично прибыть на аэродром Малми и получить письмо, которое привезет важное, названное по имени лицо. Мне это было удобно сделать, поскольку 18-го числа утром я намеревался вылететь в город Ювяскюля, где должен был присутствовать на первом годовом собрании Братского союза инвалидов войны. Когда я приехал на аэродром вместе с министром обороны Вальденом и генерал-лейтенантом Хейнрихсом, то узнал, что на эту встречу приглашен и министр иностранных дел Виттинг. Прочитав письмо, я пересказал его содержание обоим министрам: меня просили в тот же день принять немецкого подполковника Вельтьенса, которому поручили передать послание рейхсмаршала Геринга. Перед отправлением я сообщил домой, что приеду к вечеру.

Подполковник Вельтьенс в тот же вечер посетил меня дома и передал приветствие Геринга. Тот интересовался, не пожелала ли бы Финляндия по примеру Швеции разрешить транспортировку через ее территорию немецких грузов хозяйственного назначения, а также проезд отпускников и больных в Киркенес и оттуда далее. Кроме этого, Вельтьенс сообщил, что у нас теперь появится возможность получения военного снаряжения из Германии.

Я выразил удовлетворение тем, что у оборонительных сил Финляндии появилась надежда на пополнение вооружения, но заметил гостю, что не могу дать ответа на вопрос о транспортировке через территорию Финляндии, поскольку решение таких проблем не входит в круг моих полномочий. Поэтому я посоветовал ему обратиться с этим вопросом к министру иностранных дел и сказал, что могу помочь в организации встречи. Вельтьенс на это ответил, что ему не разрешено разговаривать по этому вопросу ни с кем, кроме меня, и что ему приказано избегать встреч с руководителями государства и ведущими политиками.

Хотя я и отказался от рассмотрения этого вопроса, Вельтьенс попросил разрешения зайти ко мне и на следующий день, как он сказал, за принципиальным ответом, который рейхсмаршал ожидал только в форме «да» или «нет». Я согласился его принять еще раз, но добавил, что мой ответ будет тем же самым. Он выразил надежду, что я не буду разговаривать об этом с Министерством иностранных дел. На это я ответил, что считаю своим долгом сообщить о нашей беседе премьер-министру Рюти, который исполнял обязанности главы государства во время болезни президента Каллио. Когда я вечером того же дня посетил Рюти, исполняющий обязанности президента поручил мне дать рейхсмаршалу через его посланника положительный ответ на вопрос о сквозной транспортировке. Это я и сообщил Вельтьенсу, когда он утром следующего дня пришел ко мне.

Министр обороны незамедлительно послал в Германию своих представителей для закупки оружия. В процессе переговоров немцы обещали также передать часть предназначенного для Финляндии во время Зимней войны оружия, которое было разгружено с судов в норвежских портах и затем конфисковано германскими войсками, а также обязались возместить и то, которое успели использовать.

Частные вопросы провоза оборудования, больных и отпускников рассматривали военные власти обоих государств, и эти переговоры завершились техническим соглашением, подписанным 12 сентября.

Визит Молотова в Берлин в ноябре 1940 года

После того как по этому вопросу провели переговоры представители министерств иностранных дел, 22-го числа того же месяца было подписано официальное соглашение. Окончательная формулировка его была выработана без совета с финскими военными.

Позднее эта сквозная транспортировка была подвергнута жесточайшей критике, но сам факт ее вызвал вздох облегчения во всей стране. Каждый понимал, что интерес Германии к Финляндии в существовавшей тогда обстановке был единственной соломинкой, хотя никто не имел представления о ее прочности. В середине сентябре еще не было никаких признаков, указывающих на разрыв германо-советского пакта, также не было и ясности в вопросе о том, как эти две диктатуры договорились относительно деления Севера на сферы влияния.

Информация о том, что в начале ноября 1940 года нарком иностранных дел Молотов посетил Берлин, вызвала в Финляндии огромное беспокойство. Многое указывало на то, что наша страна снова станет объектом торга между этими двумя великими державами. Мы понимали, что война будет затяжной и чем дольше она будет продолжаться, тем больше Германия будет зависеть от своего могучего союзника и от поставок товаров из России.

То обстоятельство, что нам не удалось получить надежной информации о переговорах в Берлине, тоже усилило наше беспокойство. Руководство нашего Министерства иностранных дел, правда, отметило, что отношение Германии к Финляндии стало более положительным, но эта точка зрения основывалась на чистых предположениях.