Моби Дик - Герман Мелвилл

Пипа, капитан, я бы узнал его с первого взгляда, этого трусишку. Дин-дон, дин-дон.

— Ах ты, бедняга, — сказал Ахав, — дай мне руку. Пока Ахав жив, он не оставит тебя, малыш. Моя каюта пусть будет и твоей каютой. Идем со мной.

— Что это такое? Разве бывает акулья кожа такой мягкой и ласковой? — воскликнул негритенок, поглаживая ладонь Ахава. — Ах, бедный Пип! Если бы кто-нибудь был к нему так добр, он, может быть, остался бы жив. О, сэр! Велите кузнецу склепать эти две руки, мою маленькую черную руку с вашей большой белой рукой. Я не отпущу ее никогда в жизни.

— Ия тоже, малыш, не отпущу твою руку, если только не увижу, что тяну тебя за собой в мир еще более ужасный, чем этот. Идем же в каюту, маленький. Я держу твою черную ладошку и горжусь этим больше, чем гордился бы рукопожатием императора!

Матиас, выбравший из воды остатки линя, посмотрел им вслед.

— Вот идут двое свихнувшихся, — пробормотал он. — Один свихнулся от силы, другой — от слабости. А вот и конец гнилого линя.

Капитан велел его нарастить. Пожалуй, вернее все-таки взять новый линь. Поговорю-ка я об этом с мистером Старбеком.

Глава шестьдесят четвертая

Спасательный гроб

Мы шли пустынными водами, не встречая ни единого судна. Ровные неизменные пассаты наполняли паруса, невысокие волны монотонно вздымались за бортом. Безлюдное однообразие океана словно готовило нас к событиям бурным и драматическим.

И вот однажды, когда корабль в предрассветной мгле неслышно скользил мимо цепи скалистых островков, ночная вахта, возглавляемая Фласком, вдруг услыхала за бортом такой отчаянный, такой жалобный крик, что матросы, все как один, замерли в оцепенении, не в силах шевельнуться от ужаса. Что это было? Может, и правда, это голоса утопленников, как утверждал седовласый Матиас?

Ахав в это время спал у себя в каюте и ничего не слышал. Когда на рассвете он вышел на палубу и Фласк, не скрывая суеверного страха, рассказал ему о ночном происшествии, добавив, что ночные вопли, раздававшиеся за бортом, безусловно не к добру, Ахав рассмеялся. Он объяснил, что островки, возле которых проплывал «Пекод», служат прибежищем стадам тюленей, и, очевидно, ночью детеныши тюленей, потерявшие своих матерей, или, может быть, матери, потерявшие детенышей, всплыли возле корабля и некоторое время оставались поблизости, вопя и всхлипывая, как это делают все тюлени, попавшие в беду. Однако такое объяснение не успокоило матросов, потому что многие моряки относятся к тюленям с каким-то суеверным страхом, отчасти вызванным удивительным сходством их умных глаз с глазами людей. Не раз бывало, что выразительную тюленью морду, выглядывающую из воды, принимали за лицо плывущего человека, неизвестно откуда вдруг появившегося в океане.

Дурным предчувствиям матросов в то утро было суждено сбыться, ибо один из дозорных ценой своей жизни подтвердил, что вопли тюленей не к добру. На рассвете этот матрос вылез из койки и, еще не проснувшись как следует, прямым курсом отправился на фок-мачту. Не прошло и минуты, как вдруг раздался его крик, он полетел в море и с легким всплеском скрылся в волнах.

С кормы сейчас же бросили спасательный буй — длинный тонкий бочонок — но из пучины не поднялась рука, чтобы ухватиться за него, а буй — иссохший и потрескавшийся на солнце, сразу же стал наполняться водой. Сама пересохшая древесина впитывала в себя влагу, и так как буй был обит железными обручами и сколочен гвоздями, то он стал тонуть и пошел ко дну вслед за погибшим матросом, которому мог послужить лишь подушкой, да и то, впрочем, довольно жесткой.

Так был проглочен океаном первый же моряк, взобравшийся на мачту, чтобы увидеть Белого Кита в его собственных владениях. Но тогда это никому не пришло в голову, и команда увидела в случившемся не еще одно предзнаменование дурного будущего, а лишь исполнение дурных предчувствий, связанных с ночными воплями тюленей. И только старый Матиас озабоченно качал седой головой.

Потонувший буй нужно было заменить новым. Заняться этим было поручено Старбеку, однако на корабле не нашлось никакого материала, подходящего для этой цели, и корма «Пекода», наверное, так и осталась бы без спасательного буя, если бы не Квикег, который предложил использовать свой гроб.

— Как, — воскликнул Старбек, — спасательный буй из гроба?

— Да, странная идея, — отозвался Стабб.

— А что ж, — сказал Фласк, — отличный получится буй. Плотник мигом сделает все, что надо.

Принесли гроб, позвали плотника.

— Переделай этот гроб в спасательный буй, — приказал Старбек плотнику. — Ну, чего ты на меня уставился?

— В спасательный буй? — переспросил плотник.

— Да.

— Вот этот гроб?

— Да, этот гроб.

— И крышку забить?

— Да.

— И щели законопатить?

— Да.

— И вы думаете, сэр, что этот гроб сохранит кому- нибудь жизнь?

— Молчать! — прикрикнул Старбек. — Я сказал: оборудовать из гроба спасательный буй — вот и все. Изволь делать!

«Ишь ты, таки зашелся от гнева, — ворчал плотник, когда Старбек ушел. — Ну и работка, что-то не по душе мне она. Спасательный гроб — слыханное ли дело? Вот сделал я ногу капитану Ахаву, так он ее носит, как джентльмен. А сделал гроб этому дикарю Квикегу, так он не пожелал, видите ли, умереть, изволь теперь превращать гроб в спасательный буй. Ну и ну! Хорошо хоть, что дела-то тут немного— приколотить крышку, законопатить швы, просмолить все как следует да приладить пружину, чтобы она сбрасывала этот спасательный гроб за борт. Ну что ж, начнем помаленьку. Это сколько же у нас на «Пекоде»

всего человек? Что-то забыл. Кажется, тридцать. Стало быть, надо нарезать тридцать линьков по три фута каждый и приделать их вокруг всего гроба. Что б каждому досталось по веревочке. А не то хороша была бы картинка: корабль идет ко дну, а тридцать молодцов дерутся из-за одного гроба!

Глава шестьдесят пятая

Встреча с безутешной «Рахилью»

На следующий день дозорные «Пекода» увидели нантакетский китобоец «Рахиль». Подняв все паруса, он несся прямо на нас. Его реи были усеяны людьми, которые что-то высматривали в море.

— Дурные вести, — пробормотал старый Матиас, разглядывая приближающийся корабль, — он несет нам дурные вести.

Но не успел еще капитан «Рахили», стоявший на шканцах с рупором в руках, окликнуть «Пекод», как Ахав уже задал ему свой неизменный вопрос:

— Не видели Белого Кита?

— Видели, только вчера, — ответил капитан «Рахили», — а вы не видели в море вельбота с людьми?

Ахав, подавив радостный вопль, готовый сорваться с его губ, отрицательно ответил на неожиданный вопрос и уже приказал было матросам доставить его на «Рахиль», чтобы он мог подробнее расспросить о встрече с Белым Китом, но капитан «Рахили» опередил его и через минуту уже поднимался из своей шлюпки на борт «Пекода».