Тревога - Борис Георгиевич Самсонов

Целиноград, в Сибирь и на Урал разослал письма друзьям своей комсомольской юности, попросил их написать атбасарским следопытам о наиболее запомнившихся событиях тех далеких лет, рассказать о делах только что родившейся тогда комсомолии.

Развернув кипучую работу, Виталий Владиславович с новой энергией продолжил ее в Железноводске, куда он выезжал на лечение. Десять писем отправил Виталий Владиславович из Железноводска атбасарским комсомольцам и пионерам. Это содержательные и поучительные письма[4].

О своей чекистской работе В. В. Тарчевский написал скромно, по-анкетному сухо: «В 1923 г. по рекомендации секретаря укома РКП(б)… был зачислен пом. уполномоченного ОГПУ по Атбасарскому уезду… в 1925 году переведен по этой должности в Кокчетавский уезд и вскоре стал зам. начальника 1-го отделения губотдела ОГПУ». Потом — учеба в Омском сельскохозяйственном институте, в аспирантуре Томского университета, участие в экспедициях Наркомата земледелия СССР по Казахстану.

Со страниц писем-воспоминаний чекист, будущий профессор ботаники, юноша Виталий Тарчевский встает перед нами боевым комсомольцем, сверх головы загруженным комсомольскими поручениями. Он секретарь комсомольской ячейки кожевенного завода, председатель Доброхима и спортобщества, шефского комитета «Черноморфлот», редактор городской стенгазеты «Бич», корреспондент уездной газеты «Красный набат», активист агитпропа, непримиримый атеист, награжденный Центральным Советом воинствующих безбожников Почетной грамотой и нагрудным значком «Активист СВБ», которые он получил из рук Е. М. Ярославского.

Весь жизненный путь его может служить олицетворением героической и прекрасной судьбы советской молодежи двадцатых годов, на долю которой выпала честь множить победы, завоеванные трудовым народом в героической борьбе за свободу и счастье поколений, грудью встать на защиту завоеванного, если враг посягнет на него.

18. УПОЛНОМОЧЕННЫЙ ГУБЗЕМОТДЕЛА

Ранней весной 1921 года к мрачному каменному зданию, в котором помещалась Екатеринбургская губернская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, подошел высокий широкоплечий человек. Военная выправка, тщательно, до синевы выбритые щеки с подчеркнуто тоненькой кисточкой усов придавали ему щеголеватый, даже несколько легкомысленный вид. Предъявив часовым у входа документы, не задерживаясь, скрылся в подъезде. Это был работник ВЧК, приехавший в Екатеринбург по приказу Феликса Эдмундовича Дзержинского для помощи уральским чекистам в раскрытии эсеровского заговора, сведения о подготовке которого стали поступать в Москву из ряда районов страны.

Приехавшего принял начальник Особого отдела губчека Старшевский. На него была возложена персональная ответственность за разработку и проведение операции по ликвидации контрреволюционного подполья и предотвращению вооруженного мятежа в городах и лесах Урала.

— Задача предстоящей операции вам известна? — встретил москвича начальник Особого отдела.

— В общих чертах.

— Уточним. Вам предстоит проникнуть в среду заговорщиков в Колчедане. Это, в основном, бывшие офицеры, и для них, особенно для тех, кто вас знал раньше (а такие встречи вполне вероятны, и к ним нужно быть готовым), вы остаетесь офицером, враждебно настроенным к новым порядкам, мечтающим о возврате прежних, и готовым беспощадно драться за свои высокие идеалы. Вы ищете единомышленников и прежде всего встречаетесь с архиереем, у которого были секретарем и пользовались его полным доверием. Кстати, он, по нашим сведениям, является крупной фигурой в заговоре.

В 1919 году, когда красные были на подступах к Екатеринбургу, вы покинули спокойную должность секретаря епархиального управления, чтобы с оружием в руках сражаться против большевиков. Верно? И вот после двух лет скитаний вернулись в этот город, надеясь разыскать надежных людей и начать борьбу.

У архиерея есть золото, много драгоценностей, которые он вверил игуменье женского Покровского монастыря, что неподалеку от села Колчедана. Эти ценности предназначены для осуществления заговора: ведь на золото можно закупить массу оружия и снаряжения, особенно если учесть, что за границей у них есть люди из окружения Савинкова. Одна из наших задач — помешать использовать эти сокровища, которые принадлежат народу и должны служить ему.

Через открытую форточку зарешеченного железными прутьями окна в большую полутемную комнату, расположенную в подвальном помещении старинного кирпичного здания, еле проникали лучи весеннего солнца, выхватывая из сумрака немудреное ее убранство. Старый массивный стол на толстых витых ножках, обшарпанный телефон, тяжелая каменная пепельница. Несколько скрипящих венских стульев, железная узкая койка в углу, покрытая грубым солдатским одеялом. Все говорило о том, что хозяин кабинета не очень-то заботился об уюте и удобствах и, казалось, даже не замечал окружающей его скромной обстановки.

— К нам поступили сведения, — продолжал Старшевский, — что заговорщики в Колчедане, — он показал точку на карте Екатеринбургской губернии, — усиленно готовятся к выступлению. Они рассчитывают на некоторые части Екатеринбургского гарнизона. На какие именно, предстоит уточнить. На их стороне, безусловно, большинство бывших офицеров. Нельзя сбрасывать со счета скрывающиеся в лесах банды вооруженных дезертиров, кулаков и подкулачников. Если все это отребье объединится, может возникнуть внушительная сила.

Начальник Особого отдела прервал свой рассказ, несколько минут молчал, словно прислушиваясь к своим мыслям. Сосредоточенно думал о чем-то своем и сидевший по другую сторону стола сотрудник ВЧК, несколько часов назад приехавший из Москвы.

— Губчека, — продолжал после недолгого молчания Старшевский, — располагает данными о том, что среди бывших офицеров нет единой точки зрения на то, кого поставить во главе мятежа.

Идейным вдохновителем местных заговорщиков является екатеринбургский архиерей Паисий, ваш старый знакомый. Его поддерживают левые эсеры и их здешний вожак Поляков. Боевиком, прямым исполнителем военных планов заговорщиков является казачий есаул Владимирский. Участвовал в империалистической войне, имеет царские награды, среди бывших офицеров говорят, что одно время был адъютантом верховного правителя Колчака. Вообще, фигура занятная, заслуживает того, чтобы повнимательнее присмотреться.

Москвич, внимательно слушавший начальника Особого отдела, вздрогнул и вопросительно повторил последние слова Старшевского, словно требуя подтверждения сказанного.

— Был адъютантом Колчака?

— Такая идет молва. Предполагаем, что живет под чужим именем, значит, есть что скрывать. В наш город приехал из Костромы, где учился на курсах краскомов. Как туда затесался, понятия не имею. Словом, темная личность…

Предлагается такая схема действий, если вы ее одобрите, — продолжал после недолгого раздумья начальник Особого отдела. — По командировке губземотдела вы выезжаете в Колчедан с заданием начать подготовку к организации коммуны из числа местных крестьян. Такая работа потребует большого количества времени, его у вас будет достаточно для того, чтобы сделаться «своим» в среде мятежников. Советовал бы обратить особое внимание на игуменью Покровского монастыря. Сдается, может оказаться полезной: чутье подсказывает, а оно меня еще никогда не подводило. К тому же установлено, что монастырь — место постоянных сборищ заговорщиков.

В семнадцати верстах от Колчедана, — продолжал излагать свою схему начальник Особого отдела, — в поселке Кудельки, большая группа трудармеицев и солдат разбитой колчаковской армии ведет строительные работы. Среди них много белоказаков, взятых в плен в боях. Колчеданские мятежники установили с ними связь и подбивают к выступлению. Владимирский не раз приезжал в Кудельки,