А единороги будут? - Ирина Владимировна Смирнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одетый, но при этом немного смущенный, Бхинатар заглянул в спальню и поинтересовался:
— Госпожа ничего не желает?..
— Госпожа желает! Иди сюда.
На лице у моего мужа отчетливо отразилось некоторое опасение, а потом смиренная обреченность. Похоже, еще немного, и он с радостью начнет вспоминать те дни, когда им могла воспользоваться любая женщина в Доме. Те, по крайней мере, были понятны и предсказуемы.
— …И остальных позови, — добавила я, после чего Бхинатар еще больше насторожился.
— У нас на повестке дня два вопроса, — начала я, на что Рикиши тихо фыркнул, усаживаясь в кресло. — Как мы можем обезвредить самого Чхара и яд в его крови.
Я посмотрела на всех троих по очереди. У брата настроение сразу испортилось, он снова нахохлился, выставил вперед колючки и скрутился в клубок, сидя на полу.
Бхинатар тоже горестно вздохнул:
— На все воля Ллос…
— Нет, мальчики, баба Яга против! — объявила я. — Быстро придумывайте решение, или я сейчас всех тут пытать начну!
— Начинайте, — ехидно хмыкнул Рикиши. — Только со мной лучше проделать это познавательное действие наедине.
Оба дроу посмотрели на него с подозрением, явно борясь с желанием отсесть подальше, а то вдруг сумасшествие передается воздушно–капельным путем.
Тогда я снова повернулась к Бхинатару и потребовала:
— Давай, рассказывай — когда, зачем и чем именно Чхара отравили, и что ему грозит.
— Госпожа…
— Никакого жалкого лепета про чужие тайны! Это член моей семьи, и я должна знать, что с ним. Давай, рассказывай!
— «Поцелуй паука» собирается из ядов пяти священных пауков, высушивается и потом или подсыпается, как порошок, в пищу или вводится в кровь. Действует он не сразу, вызывая озноб до лихорадки.
— Противоядие? — деловито уточнила я.
— Не существует. Только Ллос…
— А зачем вы его, — я небрежно кивнула в сторону брата, понуро сидящего колючками вперед, — травили?
— Госпожа…
— Внемлю! — рыкнула я, чтобы было сразу понятно, что не шучу.
Бхинатар странно хмыкнул, Рикиши довольно улыбнулся, Чхар заинтересованно высунул из колючек кончик носа.
— Если бы Чхар выполнил приказ Ллос, то его кровь очистилась бы, иначе он бы умер от истощения, и здешние лекари его бы не спасли.
Все упиралось в приказ Ллос, который даже сами дроу не смогли узнать, насколько я поняла из разговора с Шинтафэй. Как там было сказано? «Ее приказ отложен в самых глубинах его памяти, и даже я не знаю, как на самом деле он звучит, а также что должно послужить запуском».
— А как яд знает, что пока действовать не надо? — что–то я совсем запуталась с этими их заданиями, наказаниями и поощрениями.
— Никак, — Бхинатар с сочувствием глянул в сторону Чхара. — Если богиня не простила его, то яд действует и, значит, спустя неделю ваш брат погибнет.
Про себя я заковыристо и витиевато выругалась, вслух же просто выдала:
— Вот ведь, блин…
И беспомощно посмотрела на Рикиши. Тот пожал плечами, потом обреченно вздохнул и подошел к Чхару:
— Встань.
— Зачем? — перед нами снова предстал клубок из колючек в полной боевой готовности.
— Твоя жизнь довольно ценная, так что я хочу попробовать ее сохранить.
Не успел Чхар подняться, как Рики впился зубами ему в шею. Будто бы настоящий вампир из фильма ужасов. Напрягшийся Бхинатар принял боевую стойку и явно был готов вот–вот вмешаться, даже не дожидаясь моего приказа. Хотя пока крепился и просто смотрел.
Наконец, Рикиши выпустил посеревшего Чхара, и тот в бессознательном состоянии плавно скользнул на пол.
— Я выпил примерно четверть, теперь надо вернуть хотя бы немного, а то он умрет.
Пришла моя очередь обреченно кивать. С облегчением я поняла, что меня не ждут иглы из птичьих перьев и рыбьи пузыри. На Яхолии уже был изобретен условно привычный стеклянный шприц, и я почему–то не удивилась, что у моего нетопыря он был в наличии, так же как и опыт в переливании. Шприц, правда, был один, гибких трубочек не было вовсе, зато объем этого шприца был примерно грамм пятьсот, точно! Я лежала на кровати, а Бхинатар развлекал меня сказками и историями, которые дроу рассказывают детям. Братья Гримм должны были повеситься на собственных галстуках от зависти, но хоть какое–то развлечение, пока из меня медленно и печально откачивали, а в Чхара накачивали полтора литра моей кровушки!
— Спустя дня три придется повторить, — приободрил нас всех Рикиши, сделав контрольный глоток. — Но если бы удалось найти еще одного подходящего донора…
— А я не подойду? — то, что Бхинатар добровольно предложил себя в жертву, окончательно убедило меня в том, что Чхар ему небезразличен.
Главный дегустатор и, одновременно, анализатор группы и резуса, глотнул и из моего мужа. Задумался. Нахмурился. Вопросительно посмотрел на Бхинатара. Тот изобразил легкую заинтересованность. Бровь Рикиши чуть приподнялась вверх, потом он усмехнулся и довольно кивнул:
— Подходишь. Тогда перельем завтра после свадьбы. Нас же снова оставят наедине на какое–то время?
— Да, мы уедем завтра ночью, — подтвердил мой муж.
Естественно, дроу в темноте комфортнее, а вот обо мне кто–то подумал, вообще?
— Кстати, магии в Чхаре действительно очень мало, — в голосе Рики прозвучал недвусмысленный тонкий намек на толстые обстоятельства.
Правда, у меня сейчас было состояние, строго соответствующее фразе: «Будешь трахать — не буди». Голова у меня болит… И крови жалко… До слез просто! Так что делайте телевизор потише и не беспокойте…
— А моя кровь тебя не насытит? — псих у меня муж, вот как есть — псих, натуральный.
— Нет, к сожалению, — хмыкнул Рики. — Но спасибо, что предложил, — съехидничал, и потом уже мне, многообещающим таким голосом: — Спите, леди, я к вам утром загляну.
И я спокойно заснула.
Сквозь сон я почувствовала, как ко мне, спустя какое–то время, сзади пристроился мой нетопырь. А утром я проснулась от нежного поцелуя:
— Леди?..
— Рики…
У меня почему–то было такое странное ощущение, что весь долгий вчерашний день мне приснился, хотя я уснула еще до ужина. Обвив шею Рикиши, я притянула его к себе, обнимая ногами за бедра, затаскивая на себя и с удовольствием ощущая его естественное утреннее возбуждение. Я
