Военные контрразведчики - Александр Юльевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В мае, например, на перевязочный пункт был доставлен красноармеец Сутаков, характер ранения которого вызвал у медиков подозрение. При проверке Особым отделом выяснилось, что документами попавшего в плен бойца прикрывается сын белоэмигранта Покровский. Японские хирурги имитировали ему легкое ранение — разведка рассчитывала, что в госпитале Покровский соберет через словоохотливых раненых сведения о советско-монгольских войсках, а затем, под видом возвращения в свою часть, проберется к передовой.
Органами военной контрразведки были также получены данные о том, что японцы вербуют агентуру среди пленных красноармейцев — как стало ясно впоследствии, именно такая агентура представляла наибольшую опасность. Этим людям не нужно было «легализовываться»: можно было сказать, что отстал от своих, прятался по кустам и оврагам, а потом перешел линию фронта… И если никто как следует не проверит, то честь и хвала герою!
В июле особисты задержали перешедшего фронт красноармейца Сертышева, который признался, что он сдался в плен противнику, намереваясь уехать в Харбин, где жили его родственники-эмигранты. Японцы пообещали помочь, но с условием, что он помощь отработает — вернется на советскую сторону и подорвет мост через реку Халхин-Гол. Сертышева снабдили «адской машинкой», а для обратного перехода ему вручили в качестве пароля носовой платок с иероглифом. Военные контрразведчики сорвали этот замысел…
Но кажется, главная опасность тогда исходила отнюдь не от «врага внешнего». Из-за недостатка сил и средств, нетвердого управления войсками части 57-го корпуса не могли достаточно эффективно противостоять агрессору. Комдив Г. К. Жуков, прибывший в район боевых действий в начале июня, отметил в докладе наркому обороны К. Е. Ворошилову «тактически неграмотное решение и легкомысленное отношение» штаба к организации боя, «малоорганизованность и недостаточную целеустремленность» командира корпуса Н. В. Фекленко[184].
А вот фрагмент из уникального донесения Г. К. Жукова начальнику Политуправления РККА Л. З. Мехлису, датированного 16 июля 1939 года:
«В прибывшей 82-й сд (стрелковой дивизии) отмечены следы крайней недисциплинированности и преступности. Нет касок, шанцевого инструмента, без гранат, винтовочные патроны выданы без обойм, револьверы выданы без кобуры… Личный состав исключительно засорен и никем не изучен, особенно засоренным оказался авангардный полк, где был майор Степанов, военком полка майор Мусин. Оба сейчас убиты. Этот полк в первый день поддался провокационным действиям и позорно бросил огневые позиции, перед этим пытались перестрелять комполитсостав[185] полка бывшие бойцы этого полка Ошурков и Воронков. 12. 07 демонстративно арестовали командира пулеметной роты Потапова и на глазах бойцов расстреляли, командир батальона этого полка Герман лично спровоцировал этот батальон на отступление, все они преданы расстрелу. Для предотвращения паники были брошены все работники политуправления РККА, находящиеся в это время на КП… В этом полку зафиксированы сотни случаев самострелов руки…»[186]
Написано коряво, но речь не о том! Жуткий документ, который заставляет задуматься прежде всего о том, где ж в то время были сотрудники военной контрразведки? Где были их помощники?! Ответа нет… Прокол серьезнейший и, насколько известно, в то время не единичный.
Нет, не все было столь благополучно, как гласят официальные источники.
Впрочем, стоит ли это объяснять искушенному читателю?
Суть и опасность происходящего осознавали и «в верхах», а потому 5 июля Главный военный совет принял решение о формировании в Чите фронтового управления во главе с командармом 2-го ранга Г. М. Штерном — для объединения и направления действий 1-й и 2-й отдельных армий, Забайкальского военного округа и 57-го особого корпуса на тот случай, если конфликт на Халхин-Голе перерастет в войну, охватывающую все дальневосточные границы страны. 19 июля из расположенных на территории МНР войск была сформирована 1-я армейская группа, подчиненная фронтовому управлению, которую возглавил Г. К. Жуков — уже комкор.
Для руководства деятельностью особых отделений дивизий и бригад был создан Особый отдел ГУГБ НКВД СССР 1-й армейской группы войск во главе с капитаном государственной безопасности А. Н. Паниным.
В середине августа японская группировка в районе конфликта составляла порядка 75 тысяч человек при 500 орудиях, 182 танках и свыше 300 самолетов. Группа комкора Жукова — пять мотострелковых и стрелковых дивизий, семь бригад — танковых, стрелково-пулеметных, мотоброневых и броневых, а также шесть авиационных полков и артиллерия — насчитывала около 57 тысяч человек, 542 орудия и миномета, 498 танков, 385 бронемашин, 515 самолетов. Поддерживали ее три кавалерийские, бронетанковая и авиационная монгольские бригады.
«Было известно, что новое наступление японских войск назначено на 25 августа. Советско-монгольские войска готовили упреждающий удар. Для противодействия японской разведке органы военной контрразведки приняли непосредственное участие в реализации плана оперативно-тактического дезинформирования противника и оперативной маскировки, разработанного под руководством Жукова. В частности, с учетом того, что японцы активно вели радиоразведку и подслушивали телефонные переговоры, была разработана целая программа радио— и телефонных сообщений в целях дезинформации противника — говорили только о строительстве оборонительных сооружений и подготовке осенне-зимней кампании. „Радиообман“ строился главным образом на коде, легко поддающемся расшифровке.
Японцев на передовой приучали к ночному шуму. Для этого использовались звуковые установки, имитировавшие движение танков и бронемашин, забивание кольев проволочных заграждений, полет самолетов и прочее. Первоначально японцы обстреливали те районы, откуда доносились подобные шумы, но вскоре перестали на них реагировать, что сыграло немалую роль в период настоящей перегруппировки войск перед наступлением.
Двадцатого августа, упредив противника, советско-монгольские войска после артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление. Но если механизированные части наступающей южной группы к исходу того же дня вышли к границе, то северной группе пришлось вступить в бой с окруженным противником, и ожесточенные боевые действия продолжались до конца месяца.
В этих условиях руководством Особого отдела 1-й армейской группы было уделено большое внимание организации работы среди японских военнопленных, что позволило уже в течение первых полутора суток получить материалы, изобличающие в преступной деятельности порядка тридцати человек.
Войсковая операция завершилась 31 августа установлением контроля на государственной границе МНР. Попытки японцев вновь атаковать монгольскую территорию успеха не имели. По просьбе японского правительства боевые действия в районе Халхин-Гола были прекращены 16 сентября»[187].
А 1 сентября 1939 года в Европе уже началась Вторая мировая война.
* * *
Второго августа в особые отделы всех округов и армий была направлена Директива НКВД СССР № 616 «Об устранении недостатков в отмобилизовании войсковых частей, развертываемых по штатам военного времени и направляющихся к месту назначения», подписанная, разумеется, наркомом:
«Из поступающих сведений видно, что развертываемые по штатам военного времени войсковые части и соединения направляются к месту назначения не укомплектованными до штатов
