Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

— Я не могу это видеть! Мне больно, — шепчет надсадно. И больно становится… мне.

Сглотнув, продолжаю стоять неподвижно.

— Мне тоже, — сквозь стон, отзывается девушка. На мгновение всё замолкает.

Мне так хочется выглянуть. Увидеть их поцелуй. Запечатлеть его в своей памяти…

Моя милая девочка, ну какая же ты идиотка. Он не любит тебя!

— Что я могу сделать? — звучит голос Виктора. Звучит он так самоотверженно. Что мне уже до посинения хочется увидеть его собеседницу.

— Ты знаешь, — тихо отвечает она.

— Ань, я прошу тебя, давай обратимся в полицию, — теперь Виктор молит её.

Злость закипает внутри! Этот мудак обманул. Был бы рядом, ударил бы точно! Но я далеко. Я в тени. Стою и слушаю весь этот бред…

— Хочешь, поживи у меня какое-то время, — предлагает ей Виктор.

«И куда ты её приглашаешь?», — фыркаю я про себя. Уж не в ту ли квартирку, где трахаешь Настю?

Она молчит. Слышу всхлипы.

— Ты любишь её? — наконец пробивается тихий вопрос.

— Ань, ну не начинай опять, — тон его снова звучит умоляюще. Но какая-то нотка… Возможно, раздражение, прорывается в нём.

— Значит, любишь, — хмыкает Аня.

Это имя не подходит брюнетке. Скорее, блондинка. Но какая в том разница? Ведь самое главное, это — не Настя.

— Какая разница? — повторяет он вслух мой вопрос. Я даже вздрагиваю от неожиданности.

— Действительно, никакой, — отзывается девушка Аня.

— Давай не будем о ней! — требует Виктор.

«А почему бы и нет?», — думаю я. Но их разговор прекращается. Тишину прерывает её обречённо-печальное:

— Мне пора.

— Ань, — голос Виктора робкий.

— Всё нормально, я справлюсь, — отвечает она.

Он шевелит какую-то ветку. Росинки срываются с дерева. Недавно был дождь…

— Не делай глупостей, я прошу тебя, — произносит он.

Девушка хмыкает:

— Самую главную глупость я уже совершила.

Опять тишина. Он вздыхает:

— Тебя подвезти?

— Нет, — отвечает она, — Ты езжай, я на метро.

Виктор делает пару шагов:

— Если ты не заявишь в полицию, то это сделаю я, — говорит напоследок

— И тогда меня точно посадят, — говорит ему Аня.

— Я насчёт синяков, глупая, — усмехается Витя.

Они снова молчат. Но в этот раз даже я ощущаю, что в молчании этом есть какой-то загадочный смысл. И в самом деле! Спустя пару секунд раздаётся:

— Ань, хватит!

— Витенька, — шепчет она.

— Не мучай меня, — просит он.

— Неужели? — отзывается Аня со злостью, — Ну, иди к этой, как её… Насте?

— Не говори про неё! — злится Виктор в ответ.

— А то что? — бросает она, — Она вообще не твой типаж!

«Ну же, ударь эту сучку», — порывисто думаю я. Хотя бы ответь что-нибудь…

— Я изменился, — цедит сквозь зубы.

— Неужели? — усмехается Аня.

— Да, представь себе, — ставит он точку.

Слышу шаги. Он уходит. Но на половине пути останавливается. Снова тихо. Только звуки снаружи. Детский визг, крик возмущённой мамаши. Курлыканье голубей на карнизе…

Боюсь пошелохнуться! И позволяю себе это сделать, лишь услышав шаги, а затем — хлопанье дверцы машины. Он уезжает. И спустя пару мгновений, за стенкой звучит её плач. Она плачет навзрыд! Сердце, дрогнув, сочувствует. Правда, пока неизвестно, чему.

Щёлкает зажигалка. И я, кажется, чувствую запах её сигарет. Сам давно не курил. Охота! А ещё охота взглянуть на неё. И мне удаётся это сделать, когда незнакомка выходит из укрытия…

Жду какое-то время. А после иду вслед за ней. Она уже удалилась и почти повернула в ту самую арку, откуда пришёл и я сам. Успеваю запечатлеть её силуэт в длинном плаще. Вижу волосы цвета каштана. Каблук. Она движется очень проворно. Я торопливо иду позади. Стараюсь быть незаметным, но на безлюдной улице плохо выходит.

Становится проще, когда мы выходим на «главную». Туда, где много людей. Но даже в толпе она не теряется, а продолжает манить за собой. Мне важно увидеть анфас. И я обгоняю её, невзначай обернувшись. Волосы падают ей на лицо, глаза под очками. Не видно!

Мы «вместе» идём вниз подземки. Я движусь слегка позади, сунув руки в карманы. Специально, отстал. Решил проводить эту даму до дома. Узнать о ней, если не всё, то хоть что-нибудь…

Вдруг меня кто-то хватает. Я отвлекаюсь всего лишь на миг. Думал, ошиблись! Но это мой старый приятель, ещё с институтских времён.

— Илюх, ты что ли? — слышу я краем уха, смотрю на людскую толпу.

Но девушки нет среди них. Она растворилась! Как будто видение.

— Самойлов! — окликает меня Славик.

— А! Да, привет, — бросаю рассеянно.

— Что с тобой? — хмурится Славка.

Я прихожу в себя:

— Да всё нормально. Просто ты меня напугал!

Мы жмём руки друг другу. Славик делится новостями. Я отвечаю взаимностью. Мы вспоминаем знакомых. А после — прощаемся. Я злюсь! Вот такой бессмысленный трёп стоил мне всех ухищрений. Как я теперь узнаю, кто эта Аня? Но факт в том, что они не чужие друг другу. А спят, или нет, это дело десятое.

По дороге домой, я усиленно думаю, что мне делать теперь? На душе неспокойно! Но радости нет. Мне обидно за Настю. Я хочу позвонить ей. Но что я скажу? Да и надо ли?

Дома меня ожидает собака. Вздыхаю, с порога поняв, что ужин придётся отложить. Джек смотрит с укором. Судя по глазам, ему невтерпёж! Выходим. Я нервно курю, а он — тужится.

Позвонив, Снежана первым делом поведала, как она рада. Мама с внуком не расстаётся! И она наконец-то сумела «свободно вздохнуть»:

— Я столько фоток новых загрузила. Посмотришь?

Я заверил, что посмотрю. Голос её звучал бодро. И это меня успокоило.

— Будет, кому оставить Никитку на выходные, — сказал я Снежане.

— Да мама вообще его отдавать не захочет! — рассмеялась она.

— Главное, чтобы тебя отдала, — ответил с улыбкой.

Мы решили, что я приеду за ней ближе к росписи. И я, изображая расстройство по этому поводу, долго рассказывал, как я скучаю.

На самом же деле, о скуке и речи нет! Смотрю, что хочу. Ем пельмешки. Как в институтские годы. На днях обещался Олежка зайти. Если Рита отпустит…

Вот бы ещё эту псину куда-нибудь сплавить.

— Ну, долго ты там? — дёргаю за поводок. Джек огрызается.

За углом притаился киоск с шаурмой. И в тени наползающих сумерек выглядит очень зазывно. Я тяну Джека следом. Давненько не ел шаурму!

От запаха слюнки текут. И, получив свой горяченький свёрток, выбираю ближайшую лавочку. Поглощаю его с наслаждением. Пока не ловлю на себе осуждающий взгляд.

Аппетит пропадает.

— Тебе вредно такое, — бросаю ему.

Облизнувшись, он продолжает смотреть прямо в рот.

Когда до конца шаурмы остаётся лишь пару укусов, я вздыхаю:

— Держи!

Он восторженно лижет и машет хвостом. Я беру ещё одну на двоих шаурму, и в этот раз отдаю половину. Правда, теперь Джек оставляет капустные листья и тонкий лаваш на асфальте.

— Вот так нужно, смотри, — говорю я ему, облизав указательный палец от соуса.

После ужина дома лежу, развалившись. Попиваю пивасик. Смотрю, что хочу! Подумав, решаю взглянуть на Снежанкины фото. На одной из них — мама Снежаны. Худощавая женщина. Если подкрасить и приодеть, то будет вполне. Но склочный характер не спрячешь! Ох, чувствую, мне предстоит ещё тот разговор…

«Чмоки», — приходит от Снежи.

И фото Никитки, который уже крепко спит. Я посылаю ей чмок. И желаю — увидеть во сне что-то сладкое.

Сам же уснуть не могу! В голове то и дело звучит разговор.

«Она вообще не твой типаж», — говорит женский голос. И здесь я согласен! Она не его. Во всех смыслах этого слова. Осталось дождаться, пока Настя сама осознает. Или же стоит помочь?

Я сжимаю бутылку в руке. Допив её, ставлю на столик. Джек дёргает ухом. Видимо, тоже не спит? И размышляет о чём-то собачьем.

Глава 50. Настя

В конце месяца, по уже заведённой традиции, я иду на приём к Балыку. Он ожидает меня в конце дня. В весьма неплохом настроении, стоит сказать. Лицо оживает в момент, когда я появляюсь в дверях.