Доверено флоту - Николай Кулаков

Далее мы сообщали, какие действия запланировали на завтра для удержания своих позиций и сковывания сил противника.

* * *

Утром последнего дня 1941 года Мекензиевы горы окутывал густой туман. Но исходные районы главных вчерашних атак, откуда гитлеровцы, по всем имевшимся данным, подтвержденным ночной разведкой, собирались атаковать и сегодня, были хорошо пристреляны. И в 7 часов 10 минут началась наша контрподготовка. Штабы артиллерии Приморской армии и береговой обороны и флагманский артиллерист флота капитан 1 ранга А. А. Рулль тщательно спланировали этот упреждающий удар, обеспечив небывалую еще за время существования СОР плотность огня. Трехкилометровый участок фронта, который мы считали решающим, обрабатывали в течение 20 минут 240 полевых, береговых и корабельных орудий. На северное направление был развернут ряд батарей, стоявших на правом фланге обороны, к югу от города.

Контрподготовка, несомненно, сделала свое дело. Но в 10 часов, необычно поздно по сравнению с другими днями, враг все же возобновил атаки. Направление их не оставляло сомнений в том, что он все еще пытается пробиться к Северной бухте. (Как стало впоследствии известно, руководители вермахта накануне потребовали от Манштейна: если не удастся до отвода части войск к Керченскому полуострову овладеть Севастополем, то надо хотя бы выйти на берег бухты и закрепиться на нем.)

Бой разгорелся жестокий. Обеспечив себе на узких участках большой численный перевес, противник местами вклинился в нашу оборону. Некоторые командиры просили разрешения отвести свои части немного назад, чтобы выровнять фронт. Им отвечали: отходить нельзя и некуда, выдвигайте пушки на открытые позиции и бейте по танкам и пехоте прямой наводкой.

Часам к одиннадцати туман совсем рассеялся, проглянуло солнце. В это время гитлеровцы, предпринимая очередную атаку, надумали прикрыть ее дымовой завесой, чего раньше не делали. Заклубившийся дым, который понесло ветром на наши позиции, был сперва принят за газы. Но люди не дрогнули. Надев по команде противогазы - они у каждого были при себе, - бойцы приготовились отражать новый натиск врага.

Однако главное сделала артиллерия. На случай если это [212] понадобится, были заранее отпущены боеприпасы еще на один массированный 15-минутный огневой налет. Сейчас он стал необходим, и двести сорок полевых, береговых и корабельных орудий вновь были нацелены на решающий участок фронта, накрыв здесь расположение врага от переднего края до ближних тылов. После этого наша пехота поднялась в контратаку.

Там, где гитлеровцы утром смогли еще немного продвинуться, их отделяли от Северной бухты всего два с небольшим километра. Но та фашистская атака, прикрытая вонючим дымом, оказалась последней в декабрьском штурме. Когда ее отбили, наступило тревожное затишье. Нельзя было сразу понять, на что еще способен враг, чего можно сейчас от него ожидать. Затем выяснилось: на участках самых напряженных схваток противник начал отходить!…

В частях, только что отбивших его последний отчаянный натиск, стали спешно сколачивать отряды преследования. В них включали всех, кто был под рукой, - и ездовых, и подносчиков снарядов, и оркестрантов…

Будь у нас в резерве свежие силы, имей мы в тот час заранее подготовленные мобильные группы преследования, очевидно, можно было бы лучше использовать наступивший перелом и, не давая врагу опомниться, отбросить его подальше. А при наличии более крупных резервов - даже развернуть с ходу наступление в направлении Симферополя.

Но резервов не было. Да и отходил противник далеко не везде. Он лишь спешил выбраться из клиньев, которые так настойчиво создавал, вгрызаясь в нашу оборону, и где теперь почувствовал себя в опасности, оставлял позиции, откуда уже не мог продвинуться дальше. А на других, более выгодных, быстро, организованно закреплялся - немцы это умели.

На северном направлении наши части окончательно заняли станцию Мекензиевы Горы и высоты за нею, во втором секторе освободили Верхний Чоргунь и полностью овладели высотой с Итальянским кладбищем (на ней утвердилась бригада Жидилова), несколько продвинулись на ряде других участков, в том числе в районе 30-й батареи. На большее - даже при огромном подъеме духа в отстоявших Севастополь войсках - сил пока не хватило.

Так закончился, так провалился у гитлеровцев затяжной декабрьский штурм нашей черноморской твердыни. Обеспечив себе большой перевес и в численности войск, и в огневой силе, а особенно в авиации и танках, враг рассчитывал [213] овладеть городом за пять дней, но и за шестнадцать дней упорных атак своей цели не достиг. Фронт наступления сократился за это время с тридцати километров до шести, однако и сосредоточение усилий на узких участках не помогло где-либо прорвать нашу оборону на всю глубину. В декабре армия Манштейна потеряла перед рубежами СОР до 40 тысяч своих солдат. Недешево стоило и нам отстоять Севастополь.

Его защитники показали в декабрьских боях мало с чем сравнимые мужество и самоотверженность, а также возросшее воинское умение. Я уже говорил, какой боевой эффект имели хорошо скоординированные действия всех видов артиллерии, включая корабельную, своевременная переброска с Кавказа 79-й бригады, а затем 345-й стрелковой дивизии, их героические контратаки. Надо особо сказать и о том, как много значила отменная стойкость полков 95-й стрелковой дивизии, батальонов 8-й бригады морской пехоты, которые, находясь с первых часов штурма на направлении главного удара противника, дрались поистине геройски.

95- й дивизией командовал генерал-майор В. Ф. Воробьев, а в последние дни декабря -уже полковник А. Г. Капитохин, до того командир одного из ее полков. В. Ф. Воробьева перевели в штаб Приморской армии, где он вскоре стал замещать Н. И. Крылова. Николай Иванович, получивший в разгар боев звание генерал-майора, был тяжело ранен при одном из выездов в войска и надолго оказался в госпитале, но эвакуироваться из Севастополя не захотел, и должность начальника штаба армии оставалась за ним.

8- я бригада морпехоты полковника В. Л. Вильшанского потеряла в декабре большую часть своего личного состава (и в том числе четырех комиссаров батальонов). Бойцов, оставшихся в строю, передали в 7-ю бригаду и в 1-й Севастопольский полк морпехоты, А когда представилась возможность, в январе 1942 года, 8-я бригада была заново сформирована на основе этого полка и вернулась на боевые рубежи под командованием полковника П. Ф. Горпищенко.

* * *

Массовый героизм защитников Севастополя, бесспорно, сыграл решающую роль в срыве тщательно подготовленного противником штурма. К декабрю сорок первого относится много подвигов, навсегда вошедших в историю Севастополя, ставших известными всей стране.

Уже после отражения штурма удалось установить подробности подвига нескольких моряков, поведение которых, [214] мне кажется, с особенной силой выразило дух непоколебимой стойкости, царивший на севастопольских рубежах. То, что совершила эта маленькая группа бойцов, думается, помогает понять, как выстоял весь Севастополь.

…На склоне высоты с отметкой 192,0 западнее селения Камышлы (ныне - Дальнее) располагался дзот № 11 - одна из огневых точек пулеметной роты лейтенанта М. Н. Садовникова.

За сутки до того, как гитлеровцы начали свое декабрьское наступление, в роте состоялось делегатское комсомольское собрание с повесткой дня: «О предстоящих боях». На собрании единогласно приняли такую резолюцию:

«Над нашим родным городом, над главной черноморской базой, над всеми нами нависла смертельная опасность. Враг рвется в наш любимый город Севастополь. Мы клянемся Родине:

1. Не отступать назад ни на шаг.

2. Ни при каких условиях не сдаваться в плен, драться в врагом по-черноморски, до последнего патрона, до последней капли крови.

3. Быть храбрыми и мужественными до конца. Показывать пример бесстрашия, отваги, героизма всему личному составу.

4. Наше решение-клятву поместить в боевых листках и сообщить по всем дзотам, окопам, огневым точкам.

5. Настоящее решение обязательно для всех комсомольцев».

В дзоте № 11 комсомольцами были все - командир огневой точки старшина 2-й статьи Сергей Раенко и семь молодых краснофлотцев из электромеханической школы учебного отряда флота. Решение собрания, принятое при участии их делегата, они скрепили своими подписями.

В дзоте были станковый пулемет с поворотным устройством для ведения огня через любую из трех амбразур, ручной пулемет и на каждого по винтовке. Имелся солидный боезапас - 60 тысяч патронов, полторы сотни гранат, двести бутылок с горючей смесью. Конструкция огневой точки могла выдержать попадание трехдюймового снаряда. Но сильны были бойцы дзота и другим - решимостью выполнить до конца воинский долг, свою комсомольскую клятву.