Доверено флоту - Николай Кулаков

- Мельник? - переспросил Иван Васильевич. - Это который борец? Как же, знаю его.

Артиллеристов обрадовало, что заместителю наркома известен их любимец, популярный среди черноморцев спортсмен. На батарее гордились его победами на флотских спартакиадах, а теперь и боевыми подвигами.

Много внимания уделил начальник Главного политуправления ВМФ опыту политической работы в дни декабрьских боев, тому, как показали себя в это время политорганы, комиссары, партийные и комсомольские вожаки. Геройскому военкому 7-й бригады морской пехоты Н. Е. Ехлакову он присвоил внеочередное воинское звание. В трудные декабрьские дни Николай Евдокимович Ехлаков был в бригаде и комиссаром и командиром, успешно справился с временно возложенными на него обязанностями раненого комбрига Е. И. Жидилова. А Василий Степанович Коптелов - недавно еще политрук, а теперь батальонный комиссар - был назначен вместо погибшего в Евпатории У. А. Латышева. В прошлом корабельный политработник, Коптелов, будучи политруком краснофлотского отряда, влитого в Чапаевскую дивизию, отлично зарекомендовал себя в боях под Одессой, а потом у Ишуньских позиций, был неоднократно ранен, имел уже орден Красного Знамени. Послав его в разведотряд, мы не ошиблись.

Полгода спустя, на состоявшемся в июле 1942 года совещании по вопросам политического обеспечения боевых действий флотов, И. В. Рогов отмечал:

«В период второго штурма Севастополя стало совершенно очевидным, что политработники не только сумели воспитать у краснофлотцев непоколебимую стойкость и дисциплину, храбрость и мужество, жгучую ненависть к фашистам и безграничную преданность партии, любовь к командирам, готовность пожертвовать собой, но и обеспечить выполнение боевого приказа. Политработники являли собой образец стойкости, храбрости и бесстрашия в бою». [224]

Осмыслив уроки высадки в Евпатории, Военный совет флота 10 января доложил командованию фронта, что малочисленные по составу морские десанты успеха иметь не будут, так как противник, учтя опыт Керчи и Феодосии, усилил оборону десантоопасных участков побережья и в состоянии уничтожить такие десанты до того, как они смогут соединиться с нашими войсками. Мы указывали также на нехватку кораблей (многие, поврежденные в боях, стояли в ремонте; из крейсеров оставались в строю два, из эсминцев - пять), на необходимость обеспечивать крупные перевозки в Крым, конвоирование транспортов. Ввиду всего этого Военный совет просил ограничить поддержку сухопутных войск с моря действиями корабельной артиллерии в ночное время, а дальнейшие десанты сейчас не планировать.

Наши соображения в какой-то мере были приняты во внимание, но полностью отказаться от тактических десантов в ближние тылы противника командование фронта не считало возможным. К некоторым уже велась подготовка, и об отмене их вопроса стоять не могло. На очереди был новый, уже второй, десант в районе Судака.

Первый удалось высадить там без особых осложнений еще в ночь на 6 января. Правда, из-за штормовой погоды пришлось, на ходу перестроив план, отказаться от использования сторожевых катеров. Однако командир эсминца «Способный», на борту которого находилось подразделение горнострелкового полка, капитан 3 ранга Е. А. Козлов нашел у мыса Чеканного достаточно защищенное от волн место, чтобы переправить десантников на берег на малом корабельном катере и шлюпках. Место оказалось выгодным и в том отношении, что гитлеровцы совершенно не ожидали там десанта. Передовой отряд 226-го горнострелкового полка майора Селихова - 218 человек - практически беспрепятственно проник во вражеские тылы. Это было редкой для тогдашней обстановки в Крыму удачей.

Высадка нового десанта в районе Судака была назначена на 16 января. На тот же день переносилось (намеченное ранее на 12-е) наступление наших войск с Керченского полуострова. Высадить предстояло остальные подразделения горнострелкового полка - 1750 человек с двумя батареями горных орудий. Полк должен был соединиться со своим передовым отрядом и - в интересах ожидавшегося наступления 44-й армии - захватить Судакскую долину с пересечениями дорог, связывающих Судак с Алуштой, Старым Крымом и Отузами. [225]

В корабельный отряд высадки, которым командовал начальник штаба эскадры капитан 1 ранга В. А. Андреев (военкомом отряда был полковой комиссар П. В. Спиряков), входили крейсер «Красный Крым», два эсминца, канонерская лодка и сторожевые катера. В соответствии с директивой Ставки, требовавшей обеспечивать всякое наступление сосредоточением мощных артиллерийских средств, был сформирован также отряд корабельной поддержки, куда вошел кроме двух эсминцев и линкор «Парижская коммуна». Таким образом, в высадке и обеспечении десанта участвовали почти все действовавшие корабли эскадры. Управление отрядом поддержки взял на себя контр-адмирал Л. А. Владимирский.

Огонь кораблей был эффективен. В районе судакского пляжа, где высаживались основные силы десанта, после артподготовки осталось неподавленным лишь одно орудие немецкой противодесантной обороны. Эта пушка успела, правда, нанести некоторые повреждения приближавшейся канлодке, но затем была захвачена краснофлотцами первого подошедшего к берегу катера, которые перебили орудийный расчет в рукопашной схватке.

И на этом участке, и на двух соседних горные стрелки высадились без потерь. Претензий к морякам не было. Однако дальнейшее показало: если и существовала целесообразность высаживать здесь десант, то не тогда, а раньше. И при условии, что раньше началось бы и наступление войск фронта.

Гитлеровцы сумели упредить действия нашего сухопутного командования в Крыму. Усилив свою 11-ю армию и сосредоточив ударную группировку перед левым флангом наших войск, они сами перешли 16 января в наступление. В этих условиях высаженный под Судаком горнострелковый полк не смог выдвинуться на назначенные ему рубежи, вынужден был перейти к обороне на занятом плацдарме и вскоре оказался в тяжелом положении.

За этот плацдарм бойцы полка дрались геройски. А морская стихия разбушевалась так, что получали повреждения даже корабли, стоявшие в гаванях Новороссийска и Туапсе (там свирепствовал известный всем черноморцам зимний норд-ост, иначе - бора). Лишь через неделю, 23 января, эсминец «Бодрый» под командованием капитана 3 ранга В. М. Митина смог доставить десантникам боеприпасы и продовольствие, причем перевозка грузов шлюпками и транспортировка на корабль раненых потребовали огромных усилий. [226]

Только 25 января стало возможным высадить в этом районе подкрепление. Командование фронта направляло туда еще один горнострелковый полк, который поступал в подчинение командиру полка, высаженного раньше. Флот выделил 150 бывалых моряков в качестве отряда первого броска. Вплоть до соединения с войсками фронта подразделения двух полков во главе с майором Селиховым должны были действовать в тылу противника, установив контакт с партизанами.

Высадкой, как и в прошлый раз, командовал капитан 1 ранга В. А. Андреев. Ее производили и обеспечивали три отряда кораблей, куда входили крейсер «Красный Крым», три эсминца, тральщик, сторожевые катера. Полоса затяжных зимних штормов еще не окончилась. Шлюпки обледеневали на морозе, некоторые у берега опрокидывало волной. Все это очень затянуло высадку, и с наступлением рассвета ее пришлось прервать. Из десанта, насчитывавшего вместе с отрядом моряков более 1700 человек, около 250 бойцов осталось на кораблях. Боеприпасы были выгружены полностью, с берега снято 200 раненых.

Десантная группа майора Селихова, конечно, отвлекла на себя часть сил перешедшего к активным действиям противника, но, насколько мы могли судить, существенного влияния на положение дел на фронте не оказала. Корабли, подошедшие к району высадки три дня спустя с боеприпасами и продовольствием, обнаружили, что все побережье здесь снова находится в руках гитлеровцев, отрезавших десант от моря. Не дали они ему и соединиться с частями 44-й армии.

Тем временем на фронте в Крыму успели произойти и более значительные, но тоже совсем неотрадные события. Потеснив наши войска (их попытка начать наступление осталась безуспешной), противник 17 января вновь захватил Феодосию, освобожденную накануне Нового года.

Мы в Севастополе никак не ожидали этого. Сперва не хотелось даже верить сведениям, доложенным операторами. Связь с командованием фронта в тот момент была нарушена. Прервалась и связь между нашим запасным кавказским ФКП и старшим морским начальником в Феодосии. Посланный туда для выяснения обстановки эсминец «Сообразительный» был встречен при подходе к порту минометным огнем. (Командир эсминца капитан-лейтенант С. С. Ворков все же сумел принять на борт группу не успевших отойти берегом моряков и искавших спасения в порту жителей города.) [227]