Ликабет Книга 1 - Владимир Балашов

Как только красный шар Солнца стал клониться к горизонту, Буховцев, одетый в тогу, отправился на носилках в Рим.

Уже темнело, то есть, была та самая первая стража, когда его пропустили через деревянные, окованные бронзой ворота Палатинского дворца, а по сути, просто большого дома Августа. Валерий шел в сопровождении стражи и одетого в тогу чиновника. Шел и смотрел по сторонам. Мрамор проходов, коринфские, и ионические колонны портиков и анфилад комнат, производили на него впечатление, но не более. Сад дворца спускался уступами и здесь был большой бассейн. Сотер говорил, что несколько лет назад дворец горел, но сейчас это было не заметно, лишь кое–где шла стройка. Он прошел пять постов прежде, чем попал во внутренние покои.

В большой, покрытой розоватым мрамором комнате было тепло. Светильники в бронзовых чашах освещали помещение и ряды колонн, тени от которых лежали на мраморном, украшенном геометрическим рисунком полу. Около стены на курульном кресле сидел, одетый в тогу старик. Это был Август. Рядом, недалеко от колонн, стояло несколько человек в тогах, и двое, с восковыми табличками в руках, сидели за низким столом.

Сопровождающий встал около императора и представил Буховцева.

— Марк Валерий Корвус сын Луция Валерия Корвуса, Коллинской трибы, гражданин и патриций.

Валерий сделал шаг и вскинул в приветствии руку.

— Подойди Марк, я хочу рассмотреть тебя — услышал он негромкий, скрипучий голос.

Буховцев подошел к Августу и бросил на императора короткий взгляд. Выглядел он так же, как его изображали на статуях. Умное волевое лицо, обтянутое сухой кожей, немного волос на голове. Старческие морщины испещрили лоб и шею. Единственное, чего не передавали статуи, это серые проницательные глаза, и глаза эти смотрели на Валерия очень внимательно, с интересом.

Сначала Овидий, теперь Август — это путешествие запомнится ему надолго. И хотя встреча с императором считалась возможной, все равно Буховцев был впечатлен. Он знал историю Августа или правильнее Гая Октавия и уже потом Октавиана Августа, и помнил, через что пришлось пройти этому человеку, прежде чем придти к власти, и сколько он сделал для Рима после. На десять обычных жизней хватит. На лице Валерия непроизвольно отразилось уважение, и это не осталось незамеченным для императора. Морщины разгладились, и он улыбнулся.

— Скажи Марк, тебе понравился Рим?

— Великий город — уверено сказал Буховцев — по дороге сюда, я видел много городов, но только здесь увидел величие.

— Да это так. Древних городов в мире много, но только Рим всем правит и так будет до окончания времен. И знаешь, твои предки, Корвусы, сделали очень много для этого. Я рад, что ты решил пройти по пути чести и наследовать их доблесть. Сотер сказал мне, что ты хотел бы пройти военную службу, но может, пока поживешь в Риме? Зачем тебе опять варварские леса? — говоря это, Август улыбался краем губ.

Испытывает или подкалывает, промелькнуло в голове у Валерия. Он пожал плечами.

— Принцепс, мне уже двадцать четыре года, а я не был в войске. Если я не пройду службу сейчас, то только к старости может займу должность квестора, а варварских лесов я не боюсь — он улыбнулся.

— А ты неплохо разбираешься в наших делах — Август хохотнул старческим, колючим смехом, и посмотрел на одного из стоящих у колонны.

— В девятнадцатом легионе у префекта Эггия, есть место трибуна. Латиклавием там Тит Постумий, но они меняются согласно старому закону — ответил тот.

Октавиан кивнул. Немного подумал и продолжил.

— В Германии у меня наместником муж покойной Випсании Марцеллы, Квинктилий Вар. Пойдешь к нему трибуном. Он мне пишет, что это уже почти римская провинция, но там есть, где отличиться. Пишет также, что у него там полно варваров, которые почти римляне, но мне кажется, не хватает римлянина, который знает варваров — при упоминании о его жизни среди варваров, Валерий кисло улыбнулся. От Августа это не осталось незамеченным, и он ободряюще продолжил — служи и возвращайся. Рим тебя дождется.

— Благодарю Цезарь. Я не посрамлю честь Корвусов — Буховцев прижал руку к груди и коротко поклонился.

— Вижу тебя и не сомневаюсь, а теперь садись Марк и расскажи мне немного о тех варварских краях, где ты жил.

Из‑за колонны тенью вышел слуга и поставил слева от Августа еще одно курульное кресло. Беседа длилась где‑то с полчаса. Валерий рассказывал о жизни тавсов, о торговле, о местной политике. Ему, в общем‑то, не пришлось даже врать. Все эти темы он знал хорошо из рассказов Сотера, поэтому лишь немного фантазировал в рамках разумного. Иногда Августа интересовало его мнение, и Буховцев его высказывал. Император удовлетворенно, а иногда и удивленно кивал. Беседовать с ним вообще было одно удовольствие. Старик умел слушать людей. Когда рассказ подошел к концу Август похлопал его по плечу.

— Уважаемый Сотер как всегда оказался прав. Ты действительно необыкновенный юноша. Мне жаль отпускать тебя в Германию Марк Корвус, но ты прав, служба тебе необходима. Знай когда вернешься, Рим будет тебя ждать.

На этом визит был закончен. Когда Валерий вышел за двери Палатинского дворца, он с облегчением выдохнул. Нет, беседа прошла хорошо, но внутреннее напряжение дало о себе знать, у него слегка дрожали пальцы. Была уже морозная зимняя ночь, и в свете звезд и Луны было видно, как по улицам и переулкам Велабра изредка бродит народ. Скорее всего искатели приключений, или местные бандиты. Приличные римляне в это время сидели дома. Недалеко от ворот стояли, кутаясь в пенулы Гней и Публий. Когда в полдень, они узнали, куда нужно сопровождать их патрона, то преисполнились великим воодушевлением, и было видно, что их лица до сих пор сияли. Валерий решил поддержать ребятам настроение.

— Все нормально — он дал каждому по денарию — я теперь снова в правах, а это за службу.

Они благодарно кивнули, и пошли с Буховцевым по темным закоулкам улиц на виллу Сотера.

Через неделю Валерий стоял посреди двора родового дома Корвусов на Виминале. Та его часть, что была старым патрицианским гнездом, за столетия претерпела мало изменений. Вокруг небольшого бассейна, портик из грубых каменных колонн. Стены из обработанных каменных блоков, обмазанных глиняной штукатуркой. По периметру узкие чуланчики и комнатушки. На всем лежал толстый слой пыли. Двор выходил в небольшой неухоженный садик. Сухие листья и стебли прошлогодней травы стелились по земле плотным слоем. Так выглядело жилище Валериев Корвусов, и таким было вероятно и столетия назад. В эту старую часть дома, оставшуюся с древних времен заходили редко. Лишь для того, чтобы поклониться ларам и возможно, на семейные праздники. Новая часть дома была вполне приличным жильем. После передачи имущества в императорскую казну — фиск, ее снимал какой‑то богатый всадник. Квартиросъемщика выселили, и Валерий был теперь полновластным хозяином родового гнезда. Недвижимость на холмах стоила приличных денег, и даже за них купить ее было не просто. Пока Буховцев целый день возился с новоприобретенным жильем, он заметил разницу. Дышалось здесь легче, и почти не было тумана, который висел над городом целую неделю. Именно на холмах обитали первые жители Рима, давшие начало патрицианским родам, и их потомки за свои родовые гнезда держались крепко. Строения на холмах сильно отличались от застройки в нижней части города. В своих прогулках по городу Валерий часто сталкивался с тем, что застроенная многоэтажными инсулами улица продолжалась на холме, но попасть туда было не просто. Улицу преграждала стена, а у калитки стоял привратник. Такой закрытый квартал в городе. Теперь попав на Виминал, он видел, что инсул здесь было мало, а вот одноэтажных и двухэтажных домов с садами много.

Дом приводили в порядок целый день. Заносили мебель, проветривали комнаты, потом грели их жаровнями. Гней привел женщин, и они готовили еду, так что ближе к вечеру Буховцев уже мог принять Сотера как полноправный хозяин.

А началось все два дня назад. На виллу Диогена пришел посыльный с кожаным мешочком, набитым золотыми ауреями, и маленьким ящичком с фигурками–ларами. Лары достались ему по наследству от Луция Корвуса, а золото в подарок от Августа. Валерий пересчитал блестящие, аккуратные кругляши. Двести монет. Пять тысяч денариев, неплохо. Он сказал об этом Диогену.

— Да, неплохо — подтвердил тот — но уверен, что казна за двадцать лет заработала на этом доме много больше.

Возник вопрос — что делать с золотом? Хотя жизнь в Риме была и дороже, чем в Афинах, но Буховцев не видел, чтобы здесь где‑то платили золотом. Диоген на его рассуждения кивнул.

— Золотом на улицах не платят, но каждый состоятельный человек держит при себе запас золотых монет, для расчета с такими же, как он. Статеры или Ауреи. У меня есть, и тебе будет нужно немного. Ты все‑таки патриций, и в кругу своих придется расплатиться монетой, другой. Остальные я поменяю на серебро.