Тридцать один - Роман Смеклоф

— Валяй, но учти, я слежу за тобой! Ты под прицелом! — предупредил дядя.

— Я буду осторожен. — пообещал архивариус.

Он подошел ближе и склонился над замком.

— Устройство обычное, всего три сторожевых заклятья, друг с другом не взаимодействуют.

Пошарив вокруг, он подобрал зеленую веточку и поднес к замку.

— Переносим магическую энергию с горшка на ветку. Замыкаем. Создаем обратный щит…

Архивариус еще некоторое время бормотал, но уже неразборчиво. Потом, взмахнул рукой. Замок щелкнул и открылся. Ветка посинела, засохла и рассыпалась пылью.

— Подыми крышку! — скомандовал Оливье.

Мровкуб подчинился.

Внутри горшка лежали золотые монеты. Они призывно блестели и позвякивали.

— Теперь, отойди!

Архивариус отступил, всем видом изображая покорность и раскаяние.

— Вам придется за это ответить! — пообещал голем. — Закон нельзя нарушать когда захочется.

Оливье усмехнулся и ударил прикладом самострела по замку, сбив его.

— Обязательно отвечу и за это тоже. Пусть помучается, когда будет крышку закрывать. — он подмигнул мне, убирая свое оружие в бездонную сумку. — Без замка-то.

Прежде чем голем возмутился, дядя присел рядом с горшком. Протянул руку и три раза щелкнул по медному боку.

Раздался мелодичный звон. Монеты в горшке завибрировали. Трясясь и перепрыгивая с места на место. Запахло свежестью, как перед грозой.

— Полундра! — крикнул дядя и отскочил в сторону.

Золото сверкнуло, и в небеса ударили семь прозрачных струй. Разлетелись брызги. Я отступил подальше, задрав голову. Водяные столбы тянулись и растворялись в вышине. На фоне неба, они все выглядели голубыми, но это продлилось не долго. Крайний столб потемнел, приобретя фиолетовый оттенок. Остальные окрасились в синий, зеленый, желтый, оранжевый и красный. Набрав яркость, радуга наклонялась, пока верхняя часть не скрылась за горизонтом.

— На абордаж! — весело вскрикнул Оливье.

Не обращая на нас внимания, он подбежал к горшку. Подобрал из него золотую монету и, сделав шаг, исчез в разноцветном сиянии.

Я пошел следом.

— Монета, твой билет. Без нее на мост попасть нельзя. — пояснил голем то, о чем я и сам догадался.

Хотя удивляться нечему, он всегда так делает.

— Прошу прощения, юноша. Могу ли я отправиться с вами?

Я обернулся. За мной, в нерешительности переступая с ноги на ногу, стоял Тридцать Первый Мровкуб. Ответить, я не успел, потому что меня опередил голем.

— Вы должны пойти с нами. — сообщил он. — У меня к вам накопилась масса вопросов.

— Боюсь учитель будет против. — заметил я.

— А кого это волнует! — взъерепенился Евлампий.

Я вздохнул. Кого бы это не взволновало, крайним, как всегда, окажусь я.

— К счастью, я могу быть незаметным. — пообещал архивариус. — Я не доставлю ни каких хлопот.

В этом, я сомневался, но голем снова меня перебил.

— Какие хлопоты? — удивился он. — Вы уже нам помогли, а с вашими величайшими знаниями, вы будете нам полезны и дальше.

— Благодарю, и обещаю оказать посильную помощь. Всю, на которую только способен.

Я покачал головой и, повернувшись, поднял из горшка монету. Она весила, как десять обычных.

— Не стой столбом! — поторопил Евлампий.

Я скривился, но шаг сделал. С големом спорить бессмысленно, а главное некогда. Меня потащило вверх сквозь радужное сияние. Мимо пролетело перевернутое дерево, все еще неподвижный, черный силуэт душеприказчика, одуванчиковое поле, заросли кустов. Я с трудом вдохнул.

— Иди! — приказал Евлампий.

Я шагнул еще раз. Перед глазами мелькнули незнакомые пейзажи. После третьего шага, мимо меня пронеслось голубое небо и, я оказался посреди звезд. Испугавшись, я резко засеменил ногами. Радуга помчалась с сумасшедшей скоростью. Моментально преодолев оставшийся путь, я свалился у ее окончания.

— Добро пожаловать в Благодатные земли! Ты что-то не торопился? — проговорил Оливье, рассматривая меня.

Я валялся у его ног. От падения, из-под рубахи выпал футляр мастера Правши и валялся рядом со мной на земле.

— Что это? — спросил дядя.

Я не знал, что ответить, соображая, как лучше объяснить.

— Язык проглотил? — осведомился дядя.

— Он слишком разогнался. — ответил вместо меня Евлампий.

— Что за футляр, крысеныш? — не обращая внимания на голема, прищурившись спросил Оливье.

— Набор «Еда для наслаждения». — выговорил я.

— Правша? — удивленно переспросил дядя. — Из норы душеприказчика?

Он подхватил футляр и усмехнулся.

— Замечательные кухонные приборы. — по его лицу пробежала лукавая улыбка. — Побудет у меня.

Заглянув в футляр и цокнув языком, Оливье убрал его в бездонную сумку. Раздался писк.

— Как не вовремя. — расстроился дядя.

— Что случилось? — кротко спросил Евлампий.

— Пора вносить абонентскую плату за сумку. Год прошел, а я и не заметил.

Странно, что голем не возмутился. Я ожидал пламенной речи о том, что сокровища известного мастера должны увидеть во всех мирах. Ведь после того, как его заграбастал дядя, его не увидит никто. Даже я. Но голем, почему-то промолчал.

Продолжая лежать на земле, я поднес к лицу руку. Медленно раскрыл ладонь. Пусто. Монета испарилась. Я печально посмотрел на радугу. С этой стороны, она не выглядела такой яркой. Цвета поблекли, став полупрозрачными.

— После перехода, монета исчезает. — пояснил Евлампий.

Я вздохнул и встал.

— Нам еще до Благограда добираться! — сказал Оливье. — Так что поторопимся.

Я кивнул, как скажите учитель. В Благоград, так в Благоград. Какая мне разница?

Дядя достал из бездонной сумки маленький, бумажный сверток и потянул за торчащую снизу ниточку. Раздался хлопок. Вверх полетела синяя звезда. Несколько раз мигнув, она взорвалась блекло-синим, едва заметным на фоне неба, фейерверком.

— Даже не спрашивай, что это! — грозно предупредил Оливье.

Я кивнул и повернулся к голему.

— Что такое абонентская плата? — поинтересовался я у него.

— Все, что ты кладешь в бездонную сумку, хранится в специальной ячейке всемирного банка. Плата за обслуживание ячейки вносится раз в год. — ответил Евлампий.

— А как оно попадает в ячейку? — спросил я.

— Секретная технология, банк об этом не распространяется. Ходят слухи, что тут замешаны гремлины.

Я вздохнул, поправляя рубаху. Что-то кольнуло меня в плечо. Вздрогнув, я залез за отворот рубахи и вынул желтое перо. Подписка. Я совсем забыл о ней.

— Чича меня убьет. — пробормотал я.

— Когда возвратимся на корабле, ты ее отдашь. — строго сказал голем.

Я кивнул. Отдам конечно, но пока она у меня, можно попользоваться. Я взмахнул пером и над ним появились желтые буквы.

Великий повар проклинает кусочком торта!

Правители тридцати миров приносят соболезнования королевской династии Изумрудного острова. Известный мастер Оливье проклял короля Дарвина. До сих пор, ни одному магу не удалось вернуть монарху подвижность и дар речи. Официальным вердиктом магического сообщества, мастеру Оливье запрещено заниматься кулинарным ремеслом. Звание великого повара вакантно!

Я вздохнул и посмотрел на дядю. Он не обращал внимания на мои манипуляции с пером.

Я еще раз встряхнул подписку.

Загадка вкуса!

Новый кулинар покоряет тридцать миров. Он еще не представлен высшему свету, но его похождения уже обсуждаются в кулуарах. Его троллево колено вызвало фурор на Императорском приеме в Черногорске. Кто он? Что мы знаем о нем? Только имя его наставника…

Я не успел дочитать.

— Что копошишься! — закричал Оливье. — Время дорого!

Я встряхнул перо и спрятал в рубаху.

Мы не успели отойти от радуги, когда из ее сияния вышел архивариус. На его губах блуждала блаженная улыбка.

— Как сказочно прекрасен мир! — проговорил он. — Просидев триста лет в казематах архива, я не представлял насколько он восхитителен.

— Так и знал, что увяжется. — проворчал Оливье.

Взглянув на нас, Тридцать Первый Мровкуб перестал улыбаться и опустил глаза. Дядя, не оглядываясь, пошел вперед. Призывно махнув архивариусу рукой, я последовал за ним.

Нас окружала бесконечная пустошь. Во все стороны простиралась голая земля с редкими клоками пожелтевшей травы. Не очень похоже на Благодатные земли.

— До начала мировой войны. — шепотом поведал Тридцать Первый Мровкуб. — Эти земли выглядели по-другому. — он словно читал мои мысли. — Поглотители выпили из Благодатных земель всю магическую энергию. Прекрасные сады и парки, созданные волшебством, были уничтожены. Богатые урожаи остались в прошлом.

— Прискорбно. — поддержал голем. — Но вы так и не рассказали свою подлинную историю.