Мама - Алина Дягилева

но при этом они словно искупали ее вину. Они показывали ей все то, почему она может продолжать молчать и ничего не делать. Она снова закрыла глаза. Ей десять лет. Она идет домой из школы. Сердце ее словно сжимает ледяная ладонь. Она волочит по земле портфель, в котором лежит ее дневник. А в дневнике двойка за контрольную по математике. Это ее первая в жизни двойка. Вообще-то она отличница с редкой парой четверок в четверти. Мать очень строга к оценкам. Хорошо учиться – это главное. Получить образование – это главное. Ради этого они живет и тащит их на себе – чтобы они нормально выучились, нашли хорошую работу и жили нормально. И вот у нее двойка. Она не знает, как так получилось. Она подсказывала соседке. Решила соседний вариант, чтобы помочь подруге, которая сидела на другом ряду. А у себя второпях наделала ошибок. И теперь дома ее ждет расплата. Она идет, сжимая зубы, чтобы не расплакаться прямо посреди улицы. Тут уж ее не спасет сестра. Двойку не выстираешь и не повесишь сушиться на солнышке. Не сметешь в мусорную яму. Ната вздыхает. Лина уже дома готовит обед. Мать придет через три часа. Ната начинает рыдать и рассказывает все сестре. Та слушает, не прекращая нарезать картошку для супа. Потом вытирает руки и садится рядом с ней. Обнимает ее за плечи, пытаясь успокоить. От этого Нате хочется рыдать еще сильнее. Она вздрагивает всем телом, от рыданий ей тяжело вдохнуть, кажется, кто-то сжимает ей горло кулаком. Лина приносит ей кружку воды и заставляет ее выпить. Когда Ната опускает стакан на стол, она берет ее лицо в свои ладони, близко-близко близко подносит свое лицо к ее и говорит: «Я что-нибудь придумаю, не плачь. Сейчас что-нибудь придумаем». Затем встает и возвращается к плите. Забрасывает в кипящую воду картошку, лук, морковку, помешивает их несколько минут. Потом поворачивается к сестре и говорит: «Посмотри за супом, я скоро вернусь». И уходит из дома.

Ната снова встает из-за стола, но не может стоять и опускается прямо на пол. Лежит и смотрит сквозь темноту в потолок. Это воспоминание никогда не давалось ей легко. Она всегда старалась отогнать его. Не думать об этом. Забыть. Словно это было в кино. Или с кем-то другим. Но оно всегда приходило и стучалось в ее сознание. Сегодня она его впустила. Она должна была прожить это еще раз сегодня.

Лина вернулась через полчаса. Ната послушно доварила суп и теперь сидела за кухонным столом, глядя невидящим взглядом в свой дневник, из которого светилась огромная красная двойка. Учительница математики не пожалела ни места в дневнике, ни красной пасты в ручке. Словно это доставило ей удовольствие. Лина опустилась на табуретку рядом с сестрой и положила перед ней пачку таблеток. «Что это?» – спросила Ната. «Пей, – ответила Лина, – штуки четыре сразу». Ната взяла в руки стандарт и прочла название. Оно ничего ей не говорило. «Зачем?» – она посмотрела на сестру непонимающим взглядом. Та вздохнула. «Это таблетки от туберкулеза. А еще ими травят собак», – ответила она. Ната испуганно смотрела на сестру. Та продолжала: «Чтобы отравить, надо скоромить ей несколько стандартов. А ты выпьешь несколько таблеток. Тебе немного поплохеет, может, вырвет или еще что. Мама испугается, и ей будет не до твоей двойки. Поболеешь несколько дней. Может, еще несколько раз выпьешь пару-троку штук, а там и новая неделя. Здесь мы мамину подпись подделаем, я умею, а через неделю мама уже не вспомнит, что за ту неделю не расписывалась». В глазах у Наты был ужас. «А если я умру??» – спросила она. «Не умрешь. Я знаю, сколько нужно. У нас пацаны в классе рассказывали, как они травили собак бездомных. Я все хорошо запомнила. Пей четыре сейчас, потом еще завтра пару штук. А дальше посмотрим. Потошонишься немного. Только представь, что мама сделает с тобой за двойку. Точно похуже этого», – Лина пододвинула сестре таблетки. Та переводила взгляд с двойки на белый стандарт. Потом начала вдавливать таблетки одну за другой. Четыре штуки. Лина подала ей воду. Глубоко вдохнув, Ната сунула таблетки в рот и запила. Она не смогла сразу их проглотить, поэтому через несколько секунд ее рот наполнился отвратительным горьким вкусом. Ей захотелось их выплюнуть, но, сделав над собой усилие, она все же протолкнула их внутрь.

Ната замотала головой, пытаясь отогнать воспоминание, которое становилось невыносимым. Вкус таблеток снова стоял у нее во рту, словно это было вчера.

Первое время ничего не происходило, и Ната уже приготовилась к тому, что план не сработает. Время прихода мамы с работы неумолимо приближалось. Но спустя полчаса она вдруг почувствовала ужасную слабость, а за ней – тошноту. Она встала, чтобы добежать до туалета, но у нее закружилась голова, и она упала на пол прямо посреди коридора. Последнее, что она помнила из того дня – открывающуюся дверь и испуганное лицо матери.

– Что случилось, Ната?! Ната, ты слышишь меня?

После этого она потеряла сознание.

Несколько дней было очень плохо. Приезжала скорая, хотели увезти в больницу, но почему-то не увозили. Дни проходили как в тумане. Мама не отходила от нее. По ночам стелила себе на полу рядом с ней. Наконец, на четвертый день стало легче. Судороги прекратились, рвота тоже. Оставалась сильная слабость и головокружение. Мама, наконец, стала отлучаться из детской, чтобы заняться делами по дому. На работе она взяла отгулы, и уже вслух ворчала, сколько денег она недополучит в этом месяце. Ната, съежившись под одеялом, лежала в своей постели, содрогаясь от мысли, что сейчас мама вдруг спросит про школу и про дневник. Несколько дней ей было так плохо, что она даже думать об этом не могла, а теперь, начав поправляться, она снова тряслась при мысли об этом.

Звуки на кухне становились все более резкими – мама явно была не в духе и гремела сковородками и кастрюлями намеренно громко. Она периодически выругивалась себе под нос и время от времени покрикивала на Лину, которая, видимо, не слишком расторопно помогала ей. Ната еще сильнее сжалась в постели. Завтра понедельник, скорее всего, мама отправит ее в школу. А там и до двойки дойдет.

В комнату зашла Лина. Щеки ее пылали. Мама только что отругала ее за плохо вымытую посуду. Она села на кровать рядом с Натой и протянула ей мятый стандарт. В нем оставалось еще шесть таблеток.

– Пей еще, – тихо сказала она.

Ната в ужасе подняла