Фантастические изобретения (сборник) - Курт Воннегут

И тут что-то тронуло меня за плечо. Я повернулся с такой быстротой, что чуть было не свалился и едва не всадил в него пулю, как вдруг обнаружил, что передо мной стоит собрат-человек в легком комбинезоне и глядит на меня весьма неодобрительно.

— Кто вы такой? — взвизгнул я.

Он протянул руку ладонью вверх.

— Ваш охотничий билет, пожалуйста.

— Что?

— Охотничий билет.

На этот раз он обошелся без «пожалуйста», но явно намеревался поставить на своем.

Я пожал плечами.

— Не понимаю, о чем вы говорите. И вообще — что здесь происходит?

— В таком случае пройдемте, — приказал он сурово. И я вдруг понял, на кого он смахивает. На полицейского, конечно.

Я прицелился в него из пистолета.

— Простите, — сказал я, — но прежде мне надо кончить кое-какие дела.

Он пошевелил рукой, я почувствовал резкую боль в запястье, пистолет выпал у меня из пальцев и исчез в чаще гигантских папоротников. Я нырнул за ним и ощутил пониже спины прикосновение подошвы. Моя голова утонула в перистых листьях, я извернулся и приготовился встретить его нападение. Мысли у меня мешались, но в левой руке я по-прежнему сжимал бутылку.

Однако он и не думал на меня нападать, а просто стоял, широко расставив ноги, и поигрывая какой-то блестящей штукой, похожей на свернутую в спираль трубку.

— Назовите себя и вашу временного станцию, — приказал он. Веселью и забавам пришел конец: его глаза сузились в щелочки — самый верный признак.

Я попробовал встать на ноги, но волна энергии, исходившая из трубки (то есть я так полагаю, но я ее не видел), снова сбила меня на землю. Ого!

— Уэбб Уильямс, — сказал я. — А вы кто такой, сэр?

— Джок Пласта, егерь этого заповедника.

— А, — сказал я. — Да, конечно. Что, черт побери, все это означает?

Он нахмурился.

— Временная станция?

— Центральный вокзал, — сказал я наугад.

— Мне неизвестен… — он замолчал. — Вы из какого года?

— Из тысяча девятьсот восьмидесятого. — Я уже начал кое-что соображать.

— На этой временной станции охотничьи билеты не выдаются, — сказал он сурово.

— Я не охотник.

— Но вы охотились, — объявил он, указывая на двух мертвых зверушек, которых я застрелил.

— Я очутился здесь, — сказал я, — для того, чтобы… Впрочем, вы все равно не поверите. Чтобы помешать бронтозавру бесчинствовать в моем родном городе. Он вылез из времясместителя Мейсона Догерти. И я из него вылез.

Лицо егеря внезапно смягчилось, и он утратил сходство с полицейским.

— Мейсон Догерти?! — произнес он с благоговением.

— Вот именно. А вы что, слышали про старого хрыча?

— Конечно! Любой школьник знает, кто такой великий Мейсон Догерти, изобретатель времясместителя, вечного двигателя и электричества.

— Электричество изобрел Эдисон, — заметил я.

— Неужели? — удивился он и помог мне встать.

Это было похоже на дело. Он почистил мой костюм.

— Не хотите ли? — спросил я, протягивая бутылку.

Он отказался, а я отхлебнул джина. Терпеть не могу пить в одиночку, но пью. Затем я в общих чертах объяснил егерю ситуацию, после чего он в общих чертах объяснил ситуацию мне. Насколько я понял, поздний мезозой использовался охотниками будущего в качестве охотничьего заповедника. Собственно говоря, почему бы и нет? В том времени, откуда он явился, дичи на Земле для пустой забавы не осталось. Именно этим, по его словам, и объяснялось исчезновение динозавров — с ними произошла та же история, что и с американскими бизонами.

— Ну что ж, — сказал я, когда он договорил.

Я допил джин и швырнул бутылку в папоротники. Егерь навел на нее трубку, и она исчезла в облачке пара.

— Я присмотрю, чтобы бронтозавр не влез в аппарат профессора Догерти, — обещал он.

— Буду вам очень благодарен, — воскликнул я с глубоким чувством.

— Очень удачно, что я оказался тут, — заметил егерь. — Ведь до того болота, где водятся бронтозавры, больше километра. Профессор Догерти не учел вращения Земли. Впрочем, он же только приступил к исследованиям.

— Да, конечно, — сказал я и подумал, что из-за этого дурацкого километра мне пришлось бы навсегда остаться в мезозое. И сразу предпочел забыть об этом.

— Я отошлю вас назад с помощью моего собственного времясместителя, — сказал егерь.

— Вот и чудесно.

Пожалуй, и правда, чем совершеннее техническое приспособление, тем оно меньше. Во всяком случае, времясместитель этот был чуть больше транзисторного приемника. Егерь повертел рукоятки, попрощался со мной, и я очутился в лаборатории Догерти.

Догерти удивленно посмотрел на меня. Я протянул ему пистолет, который он взял с некоторой растерянностью.

— Ну, о своем динозавре можете не беспокоиться, — сказал я.

— О динозавре? — повторил он, словно первый раз в жизни услышал это слово. — О каком динозавре? Что вы говорите? Кто вы такой?

Догерти посмотрел на пистолет, и я сообразил, что ничего этого не случилось и мне тут делать нечего.

— Ну, неважно, — сказал я, поворачиваясь.

— Погодите. Вы, по-моему, были моим студентом? — спросил он.

— Это всем кажется, — сказал я и ушел.

Снаружи был тихий день. Нигде ничего.

Стефан ВАЙНФЕЛЬД

ОБРАТНЫМ ХОДОМ

Перевод с польского З.Бобырь

— Присядьте и подождите, — сказал ему санитар. Подавая мне документы, он наклонился и прошептал:

— Не бойтесь, он тихий.

Я остался наедине с сумасшедшим.

Это волновало и ошеломляло, но мне было тогда двадцать лет, и я повсюду искал приключений. А какого еще приключения может ожидать секретарь психиатра? Собственно говоря, я согласился на эту работу, первую в моей жизни, скорее по материальным соображениям, рассчитывая, что благодаря ей мне удастся в трудных условиях послевоенной Европы продолжить только что начатое ученье. Мне нужны были деньги, а профессор Ги, мировая знаменитость по распутыванию психических загадок, искал кого-нибудь для того, чтобы следить за его обширной корреспонденцией и приводить в порядок записи. Поэтому я явился к нему и был принят. Однако в течение двух месяцев я не мог наблюдать за его пациентами. Этот был первым. Но бояться не стоило. Он был тихим.

Я искоса взглянул на него. Молодой человек моего возраста, задумчивый. Я бросил взгляд на бумаги. Диагноз по-латыни, имя и фамилия — Рудольф Дизель.

"Дизель?"

— У вас точно такое же имя, как у изобретателя двигателя внутреннего сгорания, — заметил я.

Он поднял голову и взглянул на меня так, словно только что увидел.