Книжный сыщик - Дженнифер Чемблисс Бёртман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что там? – шепотом спросил Джеймс.
Эмили покачала головой:
– Ничего.
Она открыла книгу и внимательно осмотрела жука на первой странице – такого же, как на обложке, только чуть поменьше и нарисованного черными чернилами. Ни вокруг жуков, ни на самих рисунках цифр или букв найти не удалось. Может быть, она ошибалась. Может быть, подсказка «скарабей» не имеет никакого отношения к «Золотому жуку». При мысли об этом Эмили стало дурно. Пройти через все это впустую… А если бы Мэтью или Джеймс пострадали, причем ради книги, в которой не было нужного ответа? Что сделал бы с их троицей мистер Ремора, если бы им не удалось бежать?
Снова и снова прокручивая в голове эти мысли, Эмили бездумно смотрела, как Лайам открывает зажигалку, зажигает огонек, а потом ловким движением захлопывает крышечку. Огонь зажигалки напомнил ей, как в рассказе о золотом жуке на нагретом пергаменте проступило секретное сообщение. Эмили еще раз поглядела на черного жука, затем снова на Лайама.
– Можно мне зажигалку на минутку?
– Ты что, куришь? Ты же еще маленькая! – возмутился Лайам.
Эмили покраснела.
– Нет-нет, это для эксперимента.
Лайам неохотно протянул девочке зажигалку. Она попыталась скопировать его движение и повернуть большим пальцем колесико, вызвав пламя, но у нее ничего не вышло.
– Пожалуйста, зажги зажигалку, а потом поводи над страницей.
Мэтью все еще болтал с другими музыкантами. Первый шок прошел, брат стал самим собой и теперь в красках расписывал мультфильм, над которым работал сейчас.
Лайам помахал зажигалкой над белой страницей с изображенным на ней черным жуком.
– Так? – спросил он.
– Можно поближе? – попросила Эмили, потому что страница ничуть не изменилась.
– Ты что! – завопил Тревор, заметив, чем занят Лайам. Лайам вздрогнул и отдернул руку. Автобус содрогнулся от дружного смеха.
– Извини, – ухмыльнулся Лайам.
– Да ладно, – сказала Эмили. – Все равно идея была дурац…
– Смотри! – Джеймс ткнул пальцем в страницу. Вокруг черного жука начали проступать линии цвета жидкого чая.
– Я была права! – Эмили поманила Лайама ближе. – Давай еще! На этой странице, наверное, невидимые чернила. А огонь их проявляет.
Музыканты столпились вокруг книги и смотрели, как медленно, линия за линией проступает карта Сан-Франциско. Жук оказался в точке, помеченной как «Портсмут-сквер, РЛС».
– Вот! Нам надо туда! – сказала Эмили.
– Что, прямо сейчас? – спросил Мэтью.
– Ну, не знаю, Эм… – протянул Джеймс.
Эмили тихо, умоляюще ответила ему:
– Это же конец игры. Наверняка уже конец. У нас есть карта сокровищ, на ней помечено место. Мы оторвались от мистера Реморы. У него нет «Золотого жука», он не знает о карте и понятия не имеет, куда мы направляемся. Если мы сделаем все сегодня, то выиграем игру мистера Гризвольда. А завтра позвоним Джеку из «Бэйсайд-пресс» и расскажем ему про мистера Ремору.
Джеймс задумчиво потеребил Стива.
– Ты что, не хочешь узнать, что же за сокровище спрятал мистер Гризвольд?
Наконец Джеймс кивнул.
Эмили встала с диванчика.
– Мы пошли, – сказала она.
– Вам обязательно сегодня? – спросил Мэтью. На лице его отразилась боль, как у ребенка, которому запретили заводить собаку.
– Тебе идти не обязательно, – сказала Эмили. – У тебя же билет.
Мэтью пожевал нижнюю губу, посмотрел на карту. И покачал головой.
– Ребята, классно было с вами познакомиться, реально классно, – сказал он музыкантам и повернулся к Эмили: – Но я не отпущу вас одних. Это же не последний концерт, в конце концов. Хотите вы, не хотите – я иду искать клад вместе с вами.
Тревор хлопнул Мэтью по спине:
– Ты суперский братан, братан. Слышь, нам через минуту уже на сцену, так что хотите – берите Мики, пусть вас отвезет. Только, чур, домой потом добираетесь сами. И ты, ПятеркаПик, будь спок, – обратился он к Мэтью, – мы на тебя еще выйдем.
Глава 38
Эмили, Джеймс и Мэтью стояли в безлюдном темном Портсмут-сквере. Сквер освещали лишь тусклые оранжевые фонари да свет, падающий из окон домов вокруг. В этой части города был туман. Он окутывал деревья и тек сквозь ограду детской площадки.
– Ты знаешь что-нибудь об этом месте? – спросила Эмили Джеймса.
– Его называют сердцем Чайнатауна. Днем здесь много пожилых людей. Мой дядя ходит сюда играть в карты. – Джеймс показал на беседку в виде пагоды, в которой стояли столы для пикника. На одной из скамеек свернулся человек в спальном мешке – темная ткань отчетливо проступала на фоне белого тумана. – Наверное, бездомные здесь часто спят.
В общем, это было не то место, где стоит гулять ночью. Но делать было нечего.
– Так что мы ищем? – спросил Мэтью. Он был в новой мешковатой кофте с надписью «Смывайся» и в шляпе, а в руках держал свернутый плакат, на котором расписались все члены группы. Кроме того, ему были обещаны ВИП-билеты на любой концерт по его выбору.
На краю парка проступил из тумана миниатюрный силуэт корабля.
– Пиратский корабль? – спросила Эмили.
Чавкая кроссовками по мокрой траве, она пересекла парк и подошла к статуе, воображая себе сундук с сокровищами. Темнота скрывала надпись на памятнике, и Эмили могла лишь провести пальцами по вырезанным в камне буквам.
– На, держи. – Мэтью вытащил сотовый телефон. Включившийся экран осветил надпись.
Эмили прочла вслух:
– В память о Роберте Льюисе Стивенсоне… – Она ахнула и схватила брата за руку.
– Осторожно! Плакат! – воскликнул Мэтью и сбросил ее ладонь.
– На карте было написано «РЛС» – Роберт Льюис Стивенсон! Он написал «Остров сокровищ»! Точно! Чем бы наше сокровище ни было, оно спрятано где-то здесь.
Эмили побежала вокруг памятника, рассматривая его со всех сторон, а Мэтью остался дочитывать надпись. Джеймс методично осматривал стоящие рядом с памятником скамейки.
– «В память о Роберте Льюисе Стивенсоне: хранить честность и доброту – стяжать малое, а тратить и того меньше – дарить своим присутствием счастье близким – отступать, когда в том есть нужда, и не сожалеть о содеянном – дарить свою дружбу немногим, но быть неотступно им верным…» Как это – неотступно? – заинтересовался Мэтью.
– Наверное, имеется в виду, что он был хорошим другом и ничего не просил взамен, – сказал Джеймс, шаря палкой под мусорником.
Эмили ползала вокруг дерева. Колени ее джинсов промокли, ей было холодно, но при воспоминании о ссоре ее укололо чувство вины.
Мэтью дочитал посвящение:
– «…и в самые черные дни жить в мире с
