Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших… разумных - Вирджиния Морелл

– Я ничего не знал о шимпанзе, – сказал Мацузава, и его глаза расширились при воспоминании об этом задании. – Тогда я проводил эксперименты только на крысах и обезьянах.

Через несколько дней он встретился с шимпанзе. Он назвал ее Аи, что по-японски означает «Любовь».

– Аи поместили в подвал, – рассказывал Мацузава. – Подвал был весь из бетона, без окон, а с потолка свисала только одна лампочка. Посреди комнаты лежало бревно, а на нем сидела крошечная шимпанзе, около тридцати сантиметров в высоту. Я понятия не имел о шимпанзе и был просто поражен. Она смотрела мне в глаза, а я – ей. Если бы это была обезьяна, она бы закричала. Но нет. Она просто спокойно и тихо сидела, глядя на меня. Поэтому я понял, что это не обезьяна, это что-то новое для меня, совсем другое существо.

Не зная, что делать, Мацузава сделал то, что сразу расположило к нему Аи. Он отстегнул манжеты на своем белом халате и дал ей. Она их взяла, потрогала, а затем надела на свою руку и катала вверх и вниз по всей конечности, как браслет. Затем она сняла манжеты и отдала их молодому профессору.

– Обезьяна, – сказал Мацузава, – скорее всего съела бы манжеты или разорвала бы их на части. Таким образом, с самого первого дня Аи начала меня учить чему-то новому. Я понял, что она особое существо, забрал ее из подвала и поместил в клетку на солнечной стороне здания. Сначала ей было здесь не очень хорошо, но со временем мы постарались сделать ее жизнь лучше.

После своей первой встречи с Аи у Мацузава возник вопрос, на который он пытался ответить в течение всей своей карьеры: как шимпанзе видит и понимает мир? Чтобы найти ответ на этот вопрос, он разработал свой первый тест на компьютере с сенсорным экраном. Это был простой тест, с помощью которого он хотел выяснить, может ли Аи подбирать соответствующие цвета и формы. Положительные результаты теста, в свою очередь, привели к более сложным экспериментам, которые помогли ученым утвердительно ответить на многие вопросы, а именно: могут ли шимпанзе запоминать цифры? Могут ли они распознавать лица и звуковые сигналы своих собратьев шимпанзе? Воспринимают ли они оптические иллюзии? Понимают ли они, какой тип орудий нужен его собрату шимпанзе, чтобы решить конкретную проблему?

Мацузава взглянул на часы. Было 8:40 утра, и, по его словам, нам пора было отправляться в лабораторию, так как тесты начинались ровно в девять часов, в то же самое время, когда шимпанзе отправляются на утреннюю прогулку, если они живут в дикой природе. Во время учебы в колледже Мацузава был членом Клуба альпинистов в Киото, которые покоряли горные вершины высотой более семи с половиной тысяч метров в Гималаях и Каракоруме. Он даже входил в состав японской команды, которая поднялась на третью самую высокую гору в мире – Канченджанга (Непал), хотя и не был профессионалом.

Выйдя из офиса, мы быстро проследовали по длинным коридорам института, поднимаясь и спускаясь по многочисленным лестницам, пока не оказались в лаборатории ровно в 8:55 утра.

Четырнадцать шимпанзе, среди которых было три поколения и почти все они выросли в неволе, представляли собой сообщество, которое было максимально приближено к социальной структуре сообщества диких шимпанзе. В здании шимпанзе жили в клетках, но, как и в зоопарке Линкольн-Парк, они могли перебираться в огороженный вольер, чтобы попрыгать на веревках, или залезть на башню, или просто найти укромное местечко среди разнообразных кустарников. Когда пора было «работать», как Мацузава называл занятия с шимпанзе, исследователи звали обезьян и те возвращались в здание через специально сделанные для них проходы. Когда мы вошли в подсобку, пара шимпанзе прыгала над нами, взволнованно улюлюкая.

– Для шимпанзе важно всегда быть выше, чем мы, – сказал Мацузава. – В дикой природе они живут на деревьях и чувствуют себя комфортно, находясь высоко. Мы хотим, чтобы они чувствовали то же самое и здесь.

В комнате для тестирования были две большие перегородки из оргстекла, которые отделяли людей от шимпанзе. Там, где были люди, стояли столы с компьютерными мониторами, телевизорами, видеокамерами и чашами с нарезанными фруктами. (Студенты Мацузава готовили еду и угощения для шимпанзе, а также убирали за ними. Это, по мнению Мацузава, очень помогает «на самом деле понять, что значит быть шимпанзе».) В помещении также стояло около десятка маленьких стульев, рассчитанных на детей, а не на взрослых, на которых сидели ученые, чтобы быть ниже шимпанзе. А шимпанзе в это время сидели на высоких скамейках внутри кабины. Они дотягивались до экранов своих сенсорных компьютеров через щели, прорезанные в стене из оргстекла.

Мы заняли наши места и ждали появления Аи и ее десятилетнего сына Аюму. Его отцом был Акира, доминирующий самец группы.

– Вы только не волнуйтесь, когда войдет Аюму, – сказал Мацузава. – Он может плюнуть на вас, но попадет в стекло. Если вы не будете реагировать, то он перестанет. Но если вы покажете, что боитесь, то он будет вести себя еще хуже. Он может быть очень непослушным мальчиком.

Аи и Аюму должны были тестировать отдельно в двух разных кабинах, подобно тому, как психологи проверяют мать и ее ребенка в разных комнатах. Мы уже слышали, как два шимпанзе улюлюкали и спешили к нам. Ровно в 9:00 один из исследователей нажал на кнопку, дверь в кабину для тестирования открылась, и вошли Аи и Аюму. Аи было тридцать три года, ее черная шерсть поредела от постоянного вычесывания других самок, кожа на лице была покрыта пятнами и кое-где уже виднелись седые волоски. Когда она увидела Мацузава, которого знала в течение тридцати двух лет, она нежно вскрикнула и уселась перед своим монитором с сенсорным экраном. Он был соединен с автоматом, который выдавал вкусное вознаграждение, когда она правильно выполняла задание.

Аюму, чье имя означает «Прогулка», побрел в свою будку, ведя себя при этом дерзко и резво. Меня, незнакомку, он заметил сразу же. Он прижался к стеклу и плюнул в мою сторону, но это было не очень угрожающе, и мне было легко его проигнорировать. Я продолжала наблюдать за его матерью, которая мне слегка кивнула, – этого было достаточно, чтобы дать мне понять, что она приняла мое присутствие. Ее спокойствие и мое собственное поведение (я вела себя тихо и не проявляла никаких эмоций, как и советовал Мацузава) скоро привело к желаемому результату, и Аюму прекратил свои выходки. Между тем Аи нажала белую кнопку на своем экране, и тест начался.

– Аи проходит тест на поиск соответствующих объектов, – объяснил Мацузава. – Она увидит японский символ, обозначающий цвет, и должна будет выбрать квадрат соответствующего цвета. Чтобы выяснить, действительно ли Аи понимает значение символов, тест постепенно усложняется. Например, символ, обозначающий красный цвет, может быть синего цвета или какого-нибудь другого, но Аи по-прежнему должна выбрать красный квадрат.

Когда люди проходят аналогичный тест, мы автоматически замедляемся, чтобы обдумать ответ. Исследователи засекали время, которое требовались Аи на ответы, чтобы узнать, были ли у нее аналогичные задержки, пока она терпеливо подбирала цвета и символы, получая кусочек моркови или яблока за каждый правильный ответ.

Пока Аи работала за компьютером, Аюму шлепнулся перед своим монитором, где он проходил различные тесты на память. На экране вспыхнули цифры от 1 до 9, все одинакового размера и белого цвета. Они были беспорядочно разбросаны по всему экрану. Когда Аюму дотронулся до первой цифры на экране, все остальные цифры исчезли за белыми квадратами. Предполагалось, что Аюму должен был запомнить расположение цифр и нажимать на белые квадраты в порядке возрастания. Другими словами, он должен был запоминать цифры и их местоположение, причем делать это очень быстро, потому что цифры закрывались квадратами в течение 650, 430 или 210 миллисекунд в зависимости от теста. Через 210 миллисекунд цифры снова вспыхнули на экране и опять исчезли за белыми квадратами. Отследить местоположение каждой цифры было невозможно; нужно было охватить всю картину целиком с одного взгляда. Тем не менее Аюму почти всегда успешно проходил этот тест. Ему удавалось набирать почти 80 % правильных ответов.

– Это означает, что у него есть образная, то есть эйдетическая, память, – сказал Мацузава. – Он способен удерживать в памяти образы увиденных предметов.

К тому же Аюму мог удерживать эти образы в своей памяти в течение длительного времени. Позже, вернувшись в свой кабинет, Мацузава показал мне видео, на котором Аюму проходит тест. В середине теста в лаборатории что-то разбилось, и шимпанзе отворачивается от экрана, чтобы посмотреть, что это такое. Невероятно, но когда он возвращается к тесту десять секунд спустя, он продолжает там, где остановился, и нажимает на квадраты в правильном порядке.

– Вы или я, мы не сможем этого сделать, мы не способны сохранять кратковременное воспоминание так долго, – сказал Мацузава. – Эта особенность характерна только для разума шимпанзе. Этому невозможно научить. Это их способ видения мира.