Заложники любви - Эльмира Нетесова

   С прежней компанией она не дружила. А и сама свора распалась. Кто-то откололся от сомнительных друзей, другие получили сроки и отбывали их по зонам. Редко кто из них помнил конопатую, длинноногую девчонку. Теперь, даже встретив, не узнали бы ее, как изменилась, повзрослела и похорошела она. Даже старухи из многоэтажки, сидя во дворах возле внуков, глядя вслед Рае, спрашивали друг дружку.

   —  А эта кто такая? Откуда взялась?

  —   Чья она?

   —  Да это ж Райка Чинцова! Из Москвы приехала на лето. Там учится, тут отдыхает.

   —  Гляньте! С гадостного котенка цельная лебедь получилася! В путевые девки изросла.

   —  И не говори! Уж таким говном была! Нынче глаз не отвести. Сущая красавица! — смотрели старухи вслед, завидуя и вспоминая свою молодость.

   Сколько лет прошло с тех пор! Ушел на пенсию из милиции Егор Лукич, он уже ни первый год работал комендантом общежития и вдруг узнал, что его разыскивает Рая Чинцова, с какою не виделся много лет.

   —  Что случилось у нее? Или опять судьбу перекосило? Будь все гладко, не искала бы! — вздыхает человек, ворочаясь в постели с боку на бок.

   ...Раиса Чинцова позвонила Титову утром и попросила о встрече.

   —  Мне нужно встретиться с вами, Егор Лукич! Сможете найти для меня десяток минут? Я долго не задержу.

   —  Конечно! Давай увидимся,— назвал адрес общежития и обеденное время, когда мог поговорить с человеком без помех.

   Рая появилась с английской точностью, минута в минуту. Она приехала не одна, держала за руку мальчугана лет четырех. Тот не мог идти спокойно, скакал, вертелся вокруг матери, что-то говорил, о чем-то спрашивал.

  —   Андрюшка! Иди спокойно, ну, чего крутишься юлой! — просила мать, направляясь к кабинету Титова. Но пацан, словно не слышал.

   —  Егор Лукич! Сколько лет, сколько зим минуло! Я часто вспоминаю вас! — поцеловала в щеку, обняла и, указав на пацана, сказала:

   —  Мой сын! Андрей! В честь отца так назвали!

  —   Он жив?

   —  Нет. Умер. Рак желудка. Внука не увидел. Не повезло. Мама вдовствует, а я с семьей в Москве. Там после учебы обосновалась. Работаю в научно-исследовательском институте вместе с мужем. Все у нас хорошо,— рассказывала женщина.

   —  Мам! А это тот дед, про какого говорила? — теребил пацан Раису.

   —  Тот самый...

   Мальчонка подошел совсем близко к Лукичу. В упор разглядывал человека, обошел его вокруг.

  —   Дед! А это правда, что ты мой всамделишный-превсамделишный дед? — спросил Титова. Человек не знал, что ответить малышу, растерялся.

   —  Конечно! Это твой настоящий дед! — подтвердила Раиса, улыбаясь Лукичу.

   —  А почему он меня на коленки не берет? — сердито глянул на Егора и требовательно протянул к нему ручонки.

   —  Мы хотим здесь окрестить сына. Давно пора было это сделать. Вот и приехала просить вас стать крестным отцом Андрюшки,— сказала Рая.

   —  Староват я для такого! Ему бы крестный помоложе нужен, чтоб по жизни вел, подсказал бы, помог вовремя,— вздохнул Егор Лукич.

   —  Дед, а почему к нам в Москву не приезжаешь?

   —  Приеду, навещу, а то как же! Теперь уж совсем свой будешь,— гладил голову, плечи, спину мальчугана.

   —  Как он похож на твое детство! — улыбался Егор.

   —  Дед! А мамка говорит, что если бы не ты, не было б ни ее, ни меня! Это правда? — смотрел малыш на Титова Раискиными глазами.

   Человек не знал, что ответить, смутился, покраснел.

   —  Это правда, сынок! — попыталась взять малыша с колен. Но тот обхватил Егора за шею обеими руками:

   —  Не пущу! Не уйду от деда! С ним хочу! — прижался малыш к человеку. Егор Лукич накормил его конфетами, напоил обоих чаем, обговорил с Раей, когда и где будут крестить Андрея, условились, где встретятся перед крещением, обменялись номерами телефонов.

   Раиса рассказала Лукичу, как сложилась ее жизнь после того разговора в райотделе милиции:

   —  Увезли меня домой, я сразу в школу вернулась. Понятно, пацаны пытались вернуть в тусовку. Трудно было отколоться. Несколько раз даже вламывали. Вечерами никуда не высовывалась. А потом уехала в Москву и потерялась для них. Я знаю, они искали, звонили мне. Я меняла номера телефонов. Но как-то находили. А потом пришлось сказать им правду, грубо и резко, раз сами не понимали. И, отшились от меня. Отвалили, что называется. Даже когда приезжала в отпуск, не прикипались. К тому времени уже некоторых на зоны выкинули, другие откололись и пошли в армию, иные работали. Они видели, но не подходили, то ли не узнавали, а может, не решались.

   —  Муж у тебя из наших ребят?

   —  Москвич! Спокойный, умный человек. Я все рассказала ему о себе. Он даже не верил, что такою была. Но куда мы денемся от своего детства? Вот и Андрейка моим повторением растет, такой же крученый, никому от него покоя нет, любого достанет, моя копия! — улыбнулась женщина.

   —  Мам! А давай деда к себе возьмем! Насовсем! Нам вместе весело будет! А еще, я всем скажу, что у меня, как у всех, тоже дед имеется! Самый-пресамый! Совсем свой! Правда? — заглянул в глаза Лукичу.

   Когда они уезжали, Андрюшка долго махал ручонкой, посылал поцелуи.

   —  Счастливого пути вам! Счастливой дороги, дети. Да хранит вас Бог! — шептал человек вслед.

   Как быстро шло время в общежитии! Казалось, совсем недавно справили свадьбу Якова и Фаины. Не захотели отмечать ее в ресторане и накрыли столы во внутреннем дворе. Здесь все свои, каждому место найдется. Да и ограничений меньше. Свадьба гремела до утра. Плясали и пели все. Даже Лукича вытащили. С Фаиной вальс станцевал. Молодые ребята не умели.

   Яшка со всеми зазнобами попрощался, расцеловал каждую, ни одну не забыл, не обошел. Для всех сыскал доброе слово, никого не обидел.

   Фаина не ревновала. Знала, уходя от прошлого, человек должен проститься с ним уважительно, чтоб никто не бросил вслед обидного слова и плохого пожелания.

   ...Свадьба — это прощанье с буйным, безудержным холостячеством, с ошибками, веселыми друзьями и подругами. Она длится недолго, а помнится всю жизнь.

   Яшка вместе с Фаиной уехали из общежития в свою трехкомнатную квартиру в самом центре города. Ее им купил отец парня в подарок к свадьбе. Сам выбирал, специально для этого приехал из Калининграда. Весь город объездил, все квартиры посмотрел, остановился на этой. Показал ее молодым, тем понравилась. Документы оформили быстро. Отец не скупился, не любил промедлений. И тут же привез в квартиру мебель. Ее расставили по местам. Капитан осмотрел, остался доволен:

   —  Ну, что ж, Яшка! Живи, как сам захотел! Не согласился на мой вариант, дыши здесь! Я тебя не неволю и не уговариваю. У каждого человека свой берег и свой причал. В конце концов, все мы рождаемся на земле, в нее и уходим. А значит, тебе видней! Будь счастлив на берегу со своею чайкой! Пусть ураганы и штормы не разрушат вашу семью и не смоют гнездо. Дай Бог вам любовь крепкую и надежную, вечную и сильную, как море! Пусть ваши крылья не ломает ветер и не остудит любовь. А для себя попрошу побольше внуков. Наших птенцов! Пусть они будут здоровыми и счастливыми здесь!

   На свадьбе он плясал так, что места во дворе было мало. Всех девок измотал, вертел, кружил вокруг себя. Не оставил в покое даже уборщиц и пышную Серафиму. Всех перецеловал, со всеми шутил. И уезжая под утро в гостиницу, жалел, что раньше редко бывал в общежитии.

   —  Клево в вашем кубрике! Классные девчата здесь живут. Век бы отсюда не линял. Но дома дела ждут! — прощался за руку с Лукичом и тихо просил его:

   —  Ты, Егор, приглядывай за молодыми. Не дай им сбиться с курса. Ведь они покуда сами птенцы!

   А через год родила Фаина сына. О том жильцы общежития узнали сразу. Еще бы! Яшка столько шампанского приволок, на все три этажа с лихвой хватило. Яшку завалили подарками так, что едва поместились в машине. Все понимали, не скоро появится в другой раз, разве только когда второй ребенок родится. Семейным стал человек, другие заботы у него появились.

   И только Коля схитрил. Обошелся без свадьбы. Не стал на нее тратиться. Вот пройдоха! Все его отморозком считали, а он и умников обошел на вираже. Вместе с Лидой этот шельмец поселился в комнате, где жила она с бабкой. Теперь он помогал жене ухаживать за старухой, ходил в магазин за продуктами, а вскоре стал строчить жалобы на плохое жилье. А к концу декабря, вот чудо, им предложили переселиться в новый дом, в двухкомнатную квартиру. Лиде с трудом верилось в счастье.

  Женщина сушила на балконе матрацы. Здесь ей никто не указывал, где их вешать.

   Конечно, Колька не выдержал и позвонил Лукичу. Похвалился новой квартирой, где вот уже две недели успевает добежать ночью до туалета и утром встает сухим. Что ему на работе повысили разряд и теперь станет получать больше мастера.