Тернистый путь - Сакен Сейфуллин

Работая на огороде, предприимчивый Хусекен сумел угодить начальнику тюрьмы, втерся в доверие и «подружился» с ним. Однажды Хусекен с разрешения своего «друга» установил себе палатку в огороде и пригласил в гости начальников — вершителей судеб в Акмолинске. Достал побольше кумыса, водки, заколол барана и вдоволь угостил своих приглашенных — начальника гарнизона, Сербова и начальника тюрьмы. Хусекен сам варил баранину, сам усердно прислуживал почетным гостям.

Изрядно выпив, довольный Сербов, председатель комиссии по расследованию и уничтожению большевиков, приказал Хусаину, смиренно стоявшему у входа в палатку:

— Эй, большевик, подойди сюда и выпей с нами!

— Спасибо за внимание!.. — ответил Хусаин. — Я рад услужить вам. Но только прошу об одном — не называйте меня большевиком. Иначе вы меня крепко обидите…

— Разве ты не большевик?! — воскликнули одновременно Сербов и начальник гарнизона.

Хусаин дал пространное и исчерпывающее объяснение:

— Я никогда не был большевиком, вы зря меня держите в тюрьме, я сижу и страдаю…

В таком духе Хусекен красноречиво начал описывать свои страдания и в конце концов искусно заплакал.

— Надо бы тщательно проверить его дело, — сочувственно заметил Сербов, посадил Хусаина рядом с собой и напоил водкой. Через несколько минут Сербов ушел по делам. Остались начальник гарнизона и начальник тюрьмы. Хусаин дал понять, что умеет гадать на кумалаках. Начальник гарнизона обрадовался:

— Давай-ка поворожи, что меня ожидает, — попросил он.

Хусаин моментально извлек из кармана свои кумалаки, завернутые в тряпку. Разложил тряпку на столе, на ней рассыпал кумалаки и вполголоса начал бормотать:

— Судьба ваша благополучна. Счастье к вам нагрянет неожиданно. Скоро вы получите повышение в должности… Будете жить долго и припеваючи…

Начальник гарнизона в телячьем восторге попросил:

— Погадай-ка, любит ли меня одна женщина?..

А Хусаин хорошо знал, что Сербов и начальник гарнизона вдвоем волочились за некоей Ланшуковой, известной в городе красавицей.

Хусаин, сосредоточенно опустив голову, рассыпал кумалаки, начал рассекать руками воздух над ними, будто прогоняя нечистых духов, и загнусавил:

— Никогда еще не было случая, чтобы вы не понравились женщине. Сейчас в Акмолинске мечтает о вас не одна, а многие женщины. И особенно любит вас одна черноглазая красавица-шатенка. Но она не смеет сказать вам о своей любви, ибо за ней страстно ухаживает другой человек. Он даже признался ей в любви, но она к нему равнодушна…

Начальник гарнизона похлопал Хусаина по плечу и обратился к начальнику тюрьмы:

— Оказывается, он не глупый казах! Зачем его в тюрьме держать!

Через два-три дня после этой ворожбы Хусаина освободили.

Итак, мы с Байсеитом решили бежать. Достали казахскую одежду. Но в день побега по нелепой случайности я остался в камере, а заключенных увели на огороды. Вечера я ждал нетерпеливо. Что-то предчувствовал. После работы все товарищи вернулись в камеру. Байсеит сумел убежать…

Заключенные пугливо насторожились — что теперь будет? Некоторые высказывали недовольство бегством Байсеита. Другие беспокоились, как бы его не поймали.

Начальник гарнизона Шахим пришел в ярость, поднял тревогу в тюрьме. Он прибыл в город недавно, сменил того, которому Хусаин гадал на кумалаках.

Теперь заключенных перестали выводить на работу. Тюремный режим стал еще строже.

Потянулась ненастная осень. Нашему пребыванию в тюрьме не видно было конца. Из аулов начали приезжать люди с ходатайствами за нас перед чиновниками. Но помощи ждать было не от кого, и поэтому наши ходатаи постепенно разъехались.

Мы оставались в грязной вонючей темнице. Изредка нам передавали книги, газеты. Мы читали их, перечитывали, играли в шашки.

Однажды на большом деревянном блюде нам принесли передачу — целого барана и сказали, что прислал Кошербай. В день мятежа он избежал ареста, спасся бегством. И только теперь смог вернуться в город.

Как только нам сказали, от кого передача, я подошел к окну, выходящему на улицу, и увидел неподалеку Кошербая с каким-то рыжим жигитом в белом мерлушковом тымаке.[58] На посту стоял не казак, а рядовой новобранец. Он не стал прогонять Кошербая от окна. Мы поочередно подходили к открытой форточке, чтобы поздороваться. Кошербай вполголоса рассказал о новостях:

— Будьте терпеливы! Перемены будут мгновенно, в один день. Недолго теперь осталось ждать. Дела по всей России, в общем, идут неплохо. Можно сказать, что уже наступает утро. Ждем восхода солнца. Оно уже не за горой — близок час. Берегите силы! С божьей помощью красное солнце взойдет! — подбадривал Кошербай.

Через два дня возле окна появился его спутник, рыжий жигит в белом тымаке. Он приветствовал нас и сообщил, что арестован председатель акмолинской алаш-орды Жусип[59] Избасаров, а также член комитета алаш-орды и член комиссии по расследованию дел большевиков мулла Мантен… Мы хотели узнать причину их ареста, но жигит толком ничего не знал. «Говорят, будто их арестовали за сбор денег у казахов в пользу алаш-орды…»

Рыжий жигит оказался из одной волости со мной. Звали его Рахимжан Бопанбеков.

Через несколько дней Рахимжан опять пришел к окну, сказал, что передал нам газеты через дежурного, и пообещал снова прийти.

Нас интересовало, что же произошло в Сибири после падения совдепа? Мы получили русскую и казахскую газеты и жадно читали и перечитывали их.

После занятия Сибири, Уфы и Самары чехословаками каждая партия, выйдя на арену общественно-политической борьбы, приступила к созданию своего правительства в разных местах. Депутаты учредительного собрания, выступая единым фронтом против революции, создали свое правительство в Самаре, назвав его комитетом учредительного собрания (КОМ УС), и громогласно объявили, что «мы являемся единственным правительством всей России». Конечно, их бумажному приказу омское белогвардейское правительство не подчинилось и в свою очередь оповестило всех о том, что оно является «правителем всей Сибири» и намерено подчинить себе комитет учредительного собрания в Самаре. Кроме Омска в Сибири были организованы и другие правительства, каждое из которых действовало по своему усмотрению. Алаш-орда также объявила о своей самостоятельной власти, однако она не могла подчинить весь Казахстан, потому что к тому времени сама раскололась на западную в уральской губернии и восточную в Семипалатинске алаш-орду. Главарями на западе были Жаханша Досмухамметов, Халель Досмухамметов и волостной Салык, а на востоке Букейханов, Ермеков, Гапбасов и прибежавший из Коканда Тынышпаев. Существовала еще и тургайская алаш-орда. Возглавляли ее Ахмет Байтурсунов, Дулатов, Еспулов, а также прибывшие из Уральска Кенжин и Каратлеуов. Тургайская алаш-орда считалась ветвью семипалатинской. Все эти три правительства, каждое самостоятельно, действовали против революции. Они создавали вооруженные отряды, свою милицию. Не отставая от казачества, они собирали с аулов «налоги». Их сабли также поблескивали над головами мирных трудовых казахов…

Как ни старались алаш-ордынцы расширить свое влияние, сколько ни размахивали саблями и кнутами, все равно их власть оставалась в пределах Семипалатинска, Тургая, Уральска и Жымпиты. Акмолинская алаш-орда была совершенно беспомощна что-либо сделать. Здешние казахи не захотели стать ее воинами.

Короче говоря, после падения совдепа в Сибири русские белогвардейцы организовали несколько правительств. А казахская разрозненная алаш-орда хоть и кричала о своей самостоятельности, но, тем не менее, подчинялась и сибирскому правительству в Омске и одновременно комитету учредительного собрания в Самаре.

Как я уже сказал, алаш-орда не имела поддержки в народе, особенно в Акмолинской губернии. Акмолинские казахи не платили налогов-податей и не отдавали людей на военную службу. Поддержка и признание алаш-орды в Акмолинске напоминали игру «Хан жаксы ма?».[60]

Мятежники — белогвардейцы и чехословаки Западной Сибири — направили свой мощный удар в первую очередь по Челябинской и Акмолинской областям. Восстание сначала поднялось в Челябинске, затем в Петропавловске, Кокчетаве, Акмолинске и в Омске. Для управления делами Акмолинской области в Омске было создано областное правительство алаш-орды. В его состав вошли Айдархан Турлыбаев — юрист, адвокат; Мигаш (Мига-датча) Аблайханов — потомок хана, офицер царской армии; Асылбек Сеитов — врач; Мусылманбек Сеитов — переводчик; Ережеп Итпаев — переводчик бывшего окружного суда; Магжан Жумабаев — интеллигент, сын волостного; Мухтар Саматов — интеллигент, сын бедняка, верящий басням Букейханова; Смагул Садвокасов — учащийся; Асыгат Сайдалин — учащийся; Кошке (Кошмухаммет) Каменгеров — учащийся; Муратбек Сеитов — учащийся. Последние пять членов правительства составляли руководящее ядро молодежной организации «Бирлик» в Омске.