Опрокинутый мир - Кристофер Прист

Митинг уже начался, толпа довольно безучастно внимала оратору. Выступавший был из службы синтеза, он посвятил свою речь главным образом описанию окружающих Город в настоящее время природных условий.

— …почвы тут богатые, и мы еще вполне можем успеть вырастить и собрать собственный хлеб. Воды в достатке, и тут и тем более на севере… — По рядам слушателей прокатился смешок. — Климат приятный. Туземцы не проявляют враждебности, и нам нет нужды их озлоблять…

Через несколько минут он сошел с трибуны под жиденькие аплодисменты. Без всякой паузы слово взял следующий оратор. Это Была Виктория.

— Граждане Города, стараниями Совета навигаторов мы поставлены перед лицом нового кризиса. Тысячи миль подряд мы ползли по этой земле, не брезгуя никакими, самыми бесчеловечными средствами, чтобы остаться в живых. До сих пор нам навязывал единственный способ существования — двигаться, двигаться все дальше на север. За нами, — она широко взмахнула рукой, как бы обведя всю местность за южным краем площадки, — пережитые в силу этого невзгоды. Впереди река. Река, которую, нам твердят, надо пересечь во что бы то ни стало. Что за рекой, нам не говорят. Не говорят просто потому, что и сами не знают…

Виктория выступала долго, но, признаюсь, настроила меня против себя с первых же слов. По мне все это отдавало дешевой риторикой, но толпе примитивные приемчики Виктории пришлись явно по вкусу. Да и я, по-видимому, не сумел сохранить равнодушия в той мере, в какой хотелось бы, потому что, когда она добралась в своей речи до моего дорогого моста и ничтоже сумняшеся обвинила Совет навигаторов в гибели на строительстве многих рабочих, я кинулся вперед, пытаясь протестовать. Джейз схватил меня за руку.

— Гельвард, успокойся!..

— Но она несет совершеннейшую чепуху! — горячился я.

Впрочем, и без меня в толпе раздались голоса, что гибель рабочих — не более чем пустой слух. Виктория ловко замяла вопрос и тут же заявила, что на строительстве наверняка происходит много такого, о чем предпочитают не сообщать; толпа приняла новое обвинение благосклонно. Но особенной неожиданностью для меня явился конец ее речи:

— Я утверждаю, что мост не только не нужен, но и опасен для каждого из нас. И это не голословное утверждение. Многие из вас знают, что мой отец стоит во главе гильдии мостостроителей. Он проектировал этот мост. Послушайте, что он скажет.

— Мой бог, какое было у нее право… — вырвалось у меня.

— Леру не принадлежит к терминаторам, — заметил Джейз.

— Да, не принадлежит. Но он утратил веру.

Леру уже поднялся на трибуну и стал подле дочери, выжидая, когда стихнут аплодисменты. Смотреть на толпу он избегал, понуро уставясь себе под ноги. Выглядел он совершенным стариком, усталым и подавленным.

— Пойдем отсюда, Джейз. Не хочу быть свидетелем его унижения.

Джейз нерешительно топтался на месте. Леру приготовился говорить. Я стал проталкиваться сквозь толпу, мечтая только об одном — скрыться, прежде чем он произнесет хоть слово. Я привык уважать Леру и не хотел даже слышать, как он признается в своем поражении.

Но, сделав всего несколько шагов, я замер как вкопанный. Позади Виктории я заметил еще одну знакомую фигуру. В первое мгновение я не понял, кто это, но затем узнал — Элизабет Хан!

Вот уж кого я никак не ожидал увидеть снова. Сколько воды утекло с тех пор, как она оставила нас! Не менее восемнадцати миль по городским часам, а субъективно еще больше. Я старался вычеркнут ее из своей памяти — и это мне почти удалось…

Леру заговорил. Его голос звучал чуть слышно, смысл речи до меня не доходил. Я не сводил глаз с Элизабет. Я уже понял, зачем она здесь. Когда Леру кончит топтать себя, слово предоставят ей. И я знал заранее, что она скажет.

Я снова рванулся вперед, но Джейз схватил меня за руку.

— Ты что затеял? — громко спросил он.

— Эта женщина! Я ее знаю. Она не из Города. Мы не можем позволить ей говорить!..

Люди вокруг зашикали на нас. Я боролся изо всех сил, пытаясь освободиться от Джейза, но он не выпускал меня. Внезапный взрыв рукоплесканий показал, что Леру кончил. Я обратился к Джейзу:

— Слушай, ты обязан помочь мне. Ты даже не представляешь себе, кто это такая!

Уголком глаза я приметил Блейна, который протискивался к нам через толпу.

— Гельвард, ты только погляди, кто на трибуне!

— Блейн, ради всего святого, помоги мне!..

Я начал рваться с новой силой, и Джейз с трудом удержал меня. Блейн быстро протолкался к нам и взял меня за другую руку. Вдвоем они оттащили меня назад, на самый край площадки.

— Прекрати, Гельвард, — произнес Джейз. — Стой спокойно и слушай!

— Но я знаю наперед, что она скажет!

— Так не мешай остальным.

Виктория снова выступила вперед.

— Граждане Города, я сейчас предоставлю слово еще одному человеку. Большинству из вас она незнакома, и неудивительно — ведь она не горожанка. Но то, что она сообщит вам, имеет огромное значение, и я надеюсь, у вас отпадут последние сомнения в том, что нам делать.

Она подняла руку, и Элизабет взошла на трибуну.

Элизабет не повысила голоса, но слова ее, кажется, были слышны на многие мили вокруг.

— Я для вас незнакомка, мне не привелось, как вам, родиться в стенах Города. Но как бы то ни было, а мы с вами соплеменники: мы люди и мы земляне. Вы прожили в этом Городе без малого двести лет — по вашему счету времени, семь тысяч миль. Вокруг себя вы видели погрязший в хаосе мир. Люди, которых вы встречали на своем пути, были темны и невежественны, раздавлены нищетой. Однако в мире есть и другие люди. Я сама из Англии. Есть и другие страны, по сравнению с которыми моя Англия — карлик. Так что ваше организованное, упорядоченное существование — не единственное в своем роде…

Она замолчала, выжидательно глядя в толпу. На площадке стояла мертвая тишина.

— Я наткнулась на ваш Город совершенно случайно и некоторое время пожила среди вас как переселенка. — Послышался удивленный гул. — Я беседовала с несколькими из вас, стараясь вникнуть в вашу жизнь. Потом я покинула Город и вернулась в Англию. Я провела там почти полгода, пытаясь разобраться в истории Города. Сейчас я знаю о вас много больше, чем в первый свой приезд…

Она сделала новую паузу. Из толпы раздался чей-то выкрик:

— Но ведь Англия на Земле!..

Словно не расслышав этого вопроса, Элизабет сказала:

— Разрешите вопрос. Есть здесь кто-нибудь, кто отвечает за машины, приводящие Город в движение?

После недолгого замешательства Джейз решился ответить:

— Я из гильдии движенцев.

Все головы, как по команде, повернулись в нашу сторону.

— Можете вы сообщить нам, какая сила питает эти машины?

— Ядерный реактор.

— А какое топливо подается в реактор и как часто?

Джейз отпустил мою руку и чуть-чуть отстранился от меня. Я почувствовал, что и Блейн ослабил хватку, и мог бы освободиться. Но меня, как и всех остальных, заворожили странные вопросы Элизабет.

— Понятия не имею, — помолчав, сказал Джейз. — Ни разу в жизни не видел.

— Тогда, прежде чем остановить Город, вам придется это выяснить.

Элизабет отступила назад, шепнула что-то Виктории и спустя мгновение вернулась на трибуну.

— Нет у вас никакого реактора. Сами того не ведая, ваши гильдиеры-движенцы вводят вас в заблуждение. Когда-то, возможно, реактор и был, но он не работает уже на протяжении тысяч миль.

— Что ты на это скажешь? — обратился Блейн к Джейзу.

— Чепуха, да и только!

— Знаешь ли ты, на каком топливе работает реактор, или не знаешь?

— Не знаю, — признался Джейз вполголоса, но его все равно услышали многие из собравшихся вокруг. — Наша гильдия полагала, что он способен работать бесконечно долго без всякого топлива.

— Нет у вас никакого реактора, повторила Элизабет.

— Не слушайте ее! — закричал я. — Есть у нас электричество? Есть. Значит, реактор работает. Откуда бы иначе оно могло взяться?..

— Сейчас объясню, — сказала Элизабет с трибуны.

Элизабет заявила, что расскажет нам о Дистейне. Я слушал, затаив дыхание, как и все остальные.

Фрэнсис Дистейн был физик, специалист по теории элементарных частиц, и жил он в Великобритании, на Планете Земля. Это были времена, когда на Земле стали ощущать нехватку энергии. Элизабет перечислила причины энергетического кризиса — главными из них явился дефицит полезных ископаемых, которые сжигали, превращая в тепло, а тепло в электроэнергию. Когда запасы ископаемых в некоторых странах были исчерпаны, источников энергии там фактически не осталось.

Дистейн, продолжала Элизабет, выступил с утверждением, что открыл процесс, при котором электроэнергия может быть получена в практически неограниченных количествах. Его идея была решительно отвергнута большинством ученых. Пробил час — и запасы энергетических ресурсов подошли к концу, и тогда во многих странах, потреблявших море энергии, наступил период, который для краткости стали называть катастрофой. Развитая технологическая цивилизация в том виде, в каком она расцвела до катастрофы, на части земного шара перестала существовать.