Возвращение Прославленных (СИ) - Цы Си

— Ну, всё пришёл ваш час, — сказал зевая старик.

Потом повернулся к бандитам и отдал приказ:

— Рубите им головы. Потом сложите их в доме и подожгите.

Госпожа Жу хотела было возразить, но старик сказа ей:

— Ты получишь один из кошельков. Отстроишь новый гостевой дом. Всё будет тихо, скажешь всем, подожгли тебя повстанцы.

Визидарам приказали подняться. Их выстроили в шеренгу. Разбойники приготовили оружие.

Неожиданно из-под настила показалась мордочка Хэй Сё. Она мяукнула, обвела присутствующих удивлённым взглядом, и кинулась к Леонару. Разбойник-старик, увидев кошку, наступил ей на хвост.

— Мерзкое животное, — скривилась Жу.

— Как же я ненавижу этих тварей, — согласился с нейстарик. — Сколько уже их поубивал.

— Хоть кошку то не трогайте, — сказал удручённо Леонар, — она то что вам сделала?

— А вот с неё и начнём, — улыбнулся старик.

Он вытащил меч, и одним махом отрубил кошечке голову.

Покатилась голова Хэй Сё по деревянным ступенькам вниз, но не успела коснуться земли, как дом заходил ходуном, словно началось землетрясение. Зашатались фонари, зазвенели окна, посыпалась черепица. Заорала и кинулась на землю госпожа Жу, бандиты тоже упали на пол, прикрыв головы руками.

А из-под дома, в том самом месте, куда упала маленькая головка с одним ухом, таща за собой огромный длинный хвост, вылезло нечто. Казалось, что это огромный тощий медведь или высокий волосатый человек, но со страшной кошачьей мордой, на которой горели два красных глаза. Чудище хищно скалилось. Оно медленно полностью вылезло, вытянулось во весь свой рост. И его голова закачалась над крышей.

Волосатое тело чудища было покрыто металлическими латами, больше похожими на рёбра. Чудище протянуло лапы с острыми когтями, схватило старика-китайца и приподняв, поднесло к своей зубастой пасти.

— Кто ты? — дрожащим голосом проговорил старик.

Он сжался в комок, его руки и ноги повисли костлявыми плетьми.

— Я — Демон Маао. Кошачий демон. Прихожу из нижнего мира Дийю только к тому, кто посмел убить сто кошек. И сегодня я пришёл за твоей душой. Я сожру тебя, но не бойся, ты переродишься кошкой.

И Демон не церемонясь, закинул старика в пасть. Не успел тот даже вякнуть. Потом Маао посмотрел на остальных и сказал, обратившись к Тафари:

— Найдите поскорее Янмей, в ней есть капля и нашего рода.

Маао окинул взглядом жавшихся к земле бандитов, схватил из них парочку и госпожу Жу вместе с ними. И тоже закинул их в пасть, пояснив:

— Эти, тоже обижали кошек, а кто будет считать, сколько?

Остальные бандиты с ужасом разбежались врассыпную. А Демон Маао, развернулся, опрокинув хвостом один из масляных фонарей, вскочил на крышу, скинув половину черепицы когтями, и скрылся в лесу. Только хруст ломаемых им деревьев ещё долго разносился эхом в ночной тишине.

От масляного фонаря начался пожар.

Визидары оттащили подальше свои вещи — тушить пожар они не собирались. Но вдруг Марио, что-то вспомнил. Он схватил палку и кинулся внутрь горящего здания в сторону спален.

Марио забегал в ещё неохваченные огнём комнаты и сшибал горшки со сверчками, выпуская их на волю. Еле успел выскочить обратно, как пламя встало стеной.

Визидары вышли из Кривых ворот. Они сели на обочине, перевязали раны, разобрали вещи. Дэкунь сходил в ближайшую деревню и привёл оттуда спрятанных там намедни двух своих лошадей. На них посадили Мэд, Бёрнис и Стурлу, у которого была сильно разбита голова.

И компания отправилась по гористой дороге в Монастырь белых пагод.

Вскоре небо начало светлеть. На его фоне стали видны причудливые переплетения силуэтов старого леса, через который продвигались путники. Пытаясь удержаться на неровностях каменных уступов, деревья, извиваясь всем телом, припадали к камням и одновременно тянулись к небу. От этого складывалось впечатление, будто вокруг высохшие остовы морских волн.

Но компании некогда было любоваться на странный лес: дорога была сложной. То резко вела вверх, то, извиваясь, падала вниз. Иногда она сужалась до тропинки и начинала скакать меж валунов, то, взобравшись повыше, вдруг расширялась, окружённая густыми зарослями

Наконец, взобравшись на очередную гору, они увидели внизу огромную низину. Изумрудные поля перемежались озерцами. Меж ними возвышались странные остроконечные горки, словно кто-то здесь посадил в землю гигантские зубы дракона.

— Вот там за холмом наша деревня, — показал Гуанг в сторону. — А под нами монастырь Белых пагод.

Он ткнул вниз, где на середине горы, почти скрытыйгустыми зарослями сосен, белел массивный забор.

Мэд, Бёрнис и Стурла спешились, Дэкунь же хлопнул лошадей по крупам и те двинулись по дороге дальше уже без седоков.

— Они привыкшие ходить до дома одни, — махнул им вслед Дэкунь.

И компания начала спускаться, свернув на еле заметную тропку.

— Сейчас мы выйдем на выступ, где хоть немного видно крыши пагод, но остальное от глаз скрыто забором, — рассказывал по пути Гуанг.

И, действительно, вскоре они выбрались на маленькое плато. С него было видно шапочки блестящих крыш пагод на территории монастыря.

Полюбовавшись на живописный пейзаж, путники продолжили спуск. И уже через полчаса вышли к каменному забору монастыря. Они стали пробираться вдоль него, пока не добрались до огромных ворот. Ни щёлочки, ни замка, ни звоночка, ни ручки на них не было — просто высокие глухие металлические створки, сверху донизу покрытые чеканкой.

Визидары устроились отдохнуть на камнях, наваленных недалеко от входа. Они слушали рассказ Дэкуня, о том, что никто и никогда не видел, как эти ворота открывались. Балагур Дэкунь опять разошёлся и в красках рассказывал байки о Монастыре белых пагод.

«И вообще, странно, — закончил Дэкунь монолог, задумавшись, — как люди туда попадают, и как оттуда выбираются».

Но вдруг медленно, со скрипом металлические ворота распахнулись. За ними показались ещё одни — те были деревянными и чуть ниже.

Из открытых ворот вышла процессия: укутанные женские фигуры. Они были разодеты в красные, расшитые золотом халаты. На голове у каждой девушки возвышалась странная шапочка в виде высоких пагод, привязанная широкими лентами. По краю пагод висели колокольчики. И при каждом шаге девушки мелодично звенели. Лица же их были спрятаны за шёлковыми шарфами так, что видны были только глаза. Женщина, шедшая впереди, поклонилась визидарам и сказала:

— Мы ждём вас уже третий день.

— Нас? — удивился Тафари.

— Да. Живое божество предупредило нас и сказало, что мы должны вас впустить, иначе вы всё равно проберётесь внутрь и по незнанию оскверните дорожки, по которым вам нельзя ходить.

Компания переглянулась, а женщина ещё раз поклонилась и добавила:

— Только мы завяжем вам глаза. Ни наши лица, ни наш монастырь изнутри не должен видеть ни одни человек.

Каждому женщины аккуратно повязали на глаза повязки, ласково взяли за руки и повели внутрь монастыря. Сначала хлопали створки, кажется, ворот было семь. Потом компанию долго вели по песчаным дорожкам, после по каменным ступеням, но, наконец, завели в помещение.

— Можете снять повязки и поговорить с Живым божеством. Оно ждёт вас, — сказала им главная монахиня. И удалилась, закрыв за собой двери.

Когда визидары сдёрнули повязки, то увидели, что стоят в огромном зале. От череды колон по стенам, уходившей в темноту, он казался бесконечным. В зале было гулкое эхо, отражавшееся от стен и мраморного пола. Словно в горах. А чтобы увидеть потолок, надо было задрать голову почти вертикально — такой он был высокий. Посреди зала в потолке была круглая дыра. Сквозь неё лился свет полуденного солнца. Там на полу, куда падал луч, было расстелено цветное покрывало. А на нём сидела девочка. Путники подошли к ней поближе.

У девочки были плотно закрыты глаза. Она не двигалась и даже, кажется, не дышала. Она была похожа на цветную скульптуру. Разглядывая девочку, Стурла тихо произнёс вслух то, что крутилось сейчас на языке у каждого из визидаров.