Это было в Праге - Георгий Брянцев

— А если бы меня и не послали делегатом, — добавил Антонин, — я пришел бы сам по себе. Повидать вас и Божену.

— Садись, садись. Я еще не разберусь толком, и чем дело.

— Дело простое. Я вам сейчас разъясню…

В их партизанской зоне по указанию московского и подпольного партийных центров сформированы два небольших специальных отряда. Один — из рабочих Пльзеня, второй — из пражан. В последнем состоит Антонин. В отряде семнадцать человек, в большинстве коммунисты, рабочие пражских заводов. Командует отрядом подполковник Мрачек, комиссаром — Глушанин, помощник командира — Антонин Слива. Отряд дислоцируется в лесах Брдо, в шестидесяти — семидесяти километрах от Праги.

— Перед нами поставлена задача — помочь вашей группе в ликвидации предателей, провокаторов, пособников оккупантов и безжалостно уничтожать карателей всех мастей, ударом отвечать на удар. Отныне наш отряд в вашем распоряжении. От других операций командование зоны нас освободило. То же и с пльзенским отрядом.

Все эти сведения не могли не обрадовать Лукаша. Он получал помощь, которой как раз не хватало в сложной боевой работе его группы. До последнего времени его связи ограничивались чертою города. Он всегда встречал затруднения — и часто неодолимые, — когда решался вопрос об уничтожении того или иного разоблаченного предателя. На этих операциях группа Лукаша потеряла много смелых подпольщиков.

— Причины, по которым нашу четверку включили в отряд, вам ясны, я думаю, — продолжал Антонин Слива. — Именно на такой работе использовало нас подполье в концентрационных лагерях. Там мы накопили опыт, набили руку, навострили глаза. В Пршибраме мы уже провели чистку. Тяжелый был случай. Еще задолго до оккупации в Пршибраме жил врач Кун, оказавшийся предателем. Он завербовал несколько молодчиков и организовал террор против коммунистов и патриотов. К сожалению, ему удалось унести ноги, а шайку его мы выловили.

«Острова на озере… Вот когда я наконец доберусь до них», — думал между тем Лукаш. Он посмотрел на часы. Пора расставаться. Шофер мог уехать, не дождавшись его в городе.

— Ну, время мое истекло, ждут другие дела, — сказал Лукаш и нахлобучил на себя шляпу так глубоко, что Слива едва сдержал смех. — Когда ты уезжаешь?

Слива сказал, что во второй половине дня Морганек постарается вывезти его подальше за черту города. Они условились о месте и времени встречи.

— Как он тебе понравился? — поинтересовался Лукаш.

— Душа парень. Признался, что ни за какие блага не хотел сводить меня с вами.

— Это в его правилах. Однако ты на него не обижайся.

— А я и не думал. Наоборот, такая черточка мне нравится в нем.

— Тем лучше… Ну, так вот. Уж если вы попали под мое начало, то извольте повиноваться. Договорись с Владиславом. Пусть он тебя и твоего командира подбросит к Стефанеку. Запомни: к Стефанеку. У него я и поговорю с вами о деле.

— А кто такой Стефанек? Где живет? — спросил Слива.

— Скоро узнаешь. Всему свое время.

— Понятно.

— А теперь — руку! Передай привет товарищам в лесу…

Полтора часа спустя Ярослав Лукаш появился возле угольного склада в Кладно.

— Один управишься? — спросил он шофера, не посвященного в дела подполья.

— А что?

— Пойду поболтаюсь по городу. Может быть, прокладки найду.

— Управиться не мудрено, а вот очереди придется дожидаться часа три, не меньше. Вон сколько машин!

— Да, дело длинное. Ну, я пойду. Прокладки обязательно надо найти, а то вода на стыках труб так и хлещет. Ты сам не грузи уголь, договорись с грузчиками. Вот, возьми.

Он дал шоферу деньги, заранее зная, что тот обязательно оставит их в пивной, а уголь набросает сам.

На соседней улице Лукаш увидел шахтера, своего старого знакомого, который ждал его. Шахтер на виду у Лукаша начал медленно удаляться. Когда Лукаш догнал его, шахтер тихо проговорил:

— Иди к Прокопу и скажи пароль.

Лукаш прибавил шагу, оставил подпольщика далеко позади и свернул в первый переулок. Квартиру нелегала под кличкой «Прокоп» он уже знал. Прокоп работал сапожникам на дому. Когда Лукаш вошел, хозяин держал колодку между ногами.

— Солнце всходит с востока! — вполголоса произнес Лукаш.

— Наздар Сталин! — ответил Прокоп, отложил колодку и снял фартук. — Иди… я догоню. Как выйдешь, сворачивай направо, а потом следуй за мной на расстоянии… Я постучу в один дом, а ты смело входи и скажи пароль.

Так и случилось. Прокоп обогнал Лукаша и вывел его на одну из улиц, забитых угольной пылью. Достигнув середины квартала, Прокоп постучал в дверь небольшого домика и тотчас же пошел дальше.

Когда Лукаш подошел к домику, дверь уже была приоткрыта. Следуя указаниям Прокопа, Лукаш смело переступил порог. Его встретила молодая женщина, просто одетая, по виду работница.

— Солнце всходит с востока! — назвал пароль Лукаш.

И снова последовал ответ:

— Наздар Сталин! Сейчас я вас проведу.

Женщина скрылась в соседней комнате и через несколько минут вернулась; на ней был поношенный черный комбинезон, в руках она держала брезентовые рукавицы.

Они шли молча рядом.

Вышли на территорию заброшенной шахты. В огромной куче отработанного угля копалась женщина. Около нее стояла ручная тележка, на ней — мешок, до половины наполненный углем.

«Тоже, видно, своя». Догадка Лукаша подтвердилась. Женщина разогнула спину и взмахнула кочергой, как полицейский жезлом.

Спутница повела Лукаша тропкой, проторенной между огромными угольными кучами, и остановилась перед покосившейся деревянной будкой. Дверь ее, щелястая, как и вся будка, предупредительно открылась. Сидевший в будке шахтер сказал всего четыре слова:

— Спускайтесь. Там уже началось, — и указал на крутую деревянную лестницу, которая вела, как легко было догадаться, в заброшенную шахту.

Лукаш спускался в кромешном мраке. Чем ниже, тем влажнее становился воздух. Только шорох осторожных шагов нарушал могильную тишину.

Совещание происходило в галерее, освещенной несколькими шахтерскими лампами. Руководил совещанием уполномоченный подпольного центра, известный под кличкой Милецкий. Лукаш насчитал четырнадцать человек, кроме него самого. Никого Лукаш не знал. Он только догадывался, что собрались руководители районов и специальных групп — конечно, не из Кладно.

Милецкого Лукаш видел только однажды — в прошлом году, на пленуме Центрального комитета компартии под Бероуном. Настоящей его фамилии он не знал.

Лукаш опоздал к началу. Милецкий уже говорил, сидя в окружении подпольщиков на большом куске породы в полуоборот к Лукашу. Над ним висела на шнуре лампочка. Капли воды, просачиваясь сквозь свод, падали около самой головы. Когда Милецкий наклонялся вперед, вода капала ему на лицо, он стирал ее рукой. На нем была шахтерская спецовка. Говорил он охрипшим голосом. Лукаш не слышал начала речи Милецкого, но по смыслу догадался, что он информирует товарищей о поездке Бенеша в Москву в 1943 году и о его переговорах там с Готвальдом. Готвальд отклонил предложение Бенеша принять портфель министра в лондонском эмигрантском правительстве. Почему? Всем это ясно.

В ходе московских переговоров были затронуты важнейшие вопросы международного порядка, послевоенного устройства, революционно-экономических и социальных преобразований.

Что собирался сделать Бенеш? Настоять на том, чтобы в Чехословакии после ее освобождения от фашистского режима был введен режим военщины и военной диктатуры.

Чья это концепция? Она была выработана реакционной эмигрантской военщиной в Лондоне, возглавляемой известным чехам и словакам генералом Ингром. Этот генерал лелеет надежду установить военную диктатуру, с помощью которой, по его словам, и следует вести народ к демократии. В этих замыслах Ингр рассчитывает на поддержку западных держав.

Что сказали коммунисты? Устами Готвальда они ясно и определенно изложили свою программу: строительство новой жизни должно осуществляться на основе национального фронта, объединяющего все политические партии, на основе солидарности всего народа; хозяином страны и носителем власти должны быть трудящиеся города и деревни.

И Бенеш вынужден был принять условия коммунистов.

Коммунисты стоят на позициях марксизма-ленинизма. Они сделали надлежащий вывод из опыта шестилетней борьбы народа за свободу и независимость. Они открыто и честно дали оценку поведению правительства в дни Мюнхена, разоблачили предательскую тактику нынешнего правительства протектората во главе с Гахой и твердо сказали Бенешу, что народ, борющийся за свое будущее, никогда не согласится на то, чтобы его права на управление страной захватили какие-то авантюристы вроде генерала Ингра. Об этом говорил Готвальд девятого февраля этого года в своем выступлении по московскому радио…