Глиф - Антон Фарб

Так, наверное, выглядел Рим, павший под натиском варваров, решила Марина. Но когда она попыталась поговорить об этом с коллегами, то удивилась и ужаснулась еще сильнее.

Люди вели себя необычно. Директриса, «железная леди» библиотеки в самом расцвете климакса, впервые за последние двадцать лет не вышла на работу. От Оксаны Владимировны (отдел краеведения, интеллигентнейшая женщина, сорок два года, не замужем, десятки публикаций в научных журналах) в половину десятого утра несло коньяком. Танюха из отдела периодики (дура дурой, с горем пополам закончила наш филфак, вместо мозга — «Космополитен») сидит и читает Кьеркегора. Назар Григорьевич Остапчук, могучий семидесятилетний старец, аксакал, полиглот, критик, литературовед и мизантроп, травит сальные анекдоты девчонкам у ксерокса. Даша и Глаша, две подружки не-разлей-вода из книгохрана, поцапались публично, да так, что чуть волосы друг другу не повыдергивали.

Наконец, Иванка, очаровательно глупое блондинко с вечными наушниками от плеера и подергивающейся в такт музыке безмозглой головкой, Иванка, большая поклонница дискотеки восьмидесятых и книг Дарьи Донцовой, Иванка, с вечно торчащими из джинсов стрингами, Иванка, эталон глупости и отсутствия вкуса… Так вот эта Иванка заявилась на работу с большим, в ладонь размером анкхом на плоской груди.

Точно такой же амулет, только, конечно, поменьше, подарил Марине Шаман.

(В палатке жарко и душно, все клапаны прочно застегнуты, москитные сетки висят неподвижно, гудит газовая горелка, озаряя все вокруг голубоватым светом, капельки пота сбегают по обнаженному телу Марины, между лопаток, между грудей, между бедер… Шаман, тоже обнаженный, возбужденный член покачивается вверх-вниз, берет Марину за затылок, наматывает волосы на руку — помимо воли из уст Марины вырывается стон — и заставляет нагнуться… Прикосновение холодного металла обжигает. Анкх удивительно тяжел. Цепочка достаточно длинна, чтобы анкх уютно лег между грудей, рядом с мерцающим кристаллом кварца. Это твой глиф, шепчет Шаман. Это твой пропуск в Игру…)

Увидеть сакральный символ в пошлейшем исполнении, будто медальон рэпера, на Иванке — это было уже чересчур.

Покраснев, будто девочка-подросток при виде фаллоимитатора, Марина прошипела Иванке что-то колючее, резко повернулась и отправилась в книгохранилище.

Здесь тоже царил бардак. Кто-то сидел за ее столом и рылся в ее бумагах. Кто-то брал отложенные ею книги!

Да, сегодняшний день лидировал по количеству мелочей, вызывающих у Марины возмущение. Так ведь и до беды недалеко. Марина ведь уже не та, что прежде… Новая Марина такого не потерпит.

Шаман попросил ее сделать две вещи. Первая: собрать слухи. Понять, что происходит в городе и как люди воспринимают Игру. Это задание Марина с треском провалила. С коллегами у нее сразу же возникло глубочайшее взаимное непонимание, переходящее в оторопь. Она смотрела на вчерашних собеседниц с изумлением, они на нее — с опаской. Об откровенностях за чашечкой чая можно было забыть. Слишком велика стала пропасть между обновленной Мариной и ее спятившими коллегами.

О причинах этого у Марины возникла целая теория, напрямую связанная со вторым заданием Шамана — разобраться в глифах и смысле Игры. Вообще-то, теория эта возникла у Марины уже довольно давно, она даже (ну и дурочка я была!) хотела поделиться ею с Анжелой, но потом Шаман своими словами про открывающие и закрывающие глифы натолкнул Марину на интересную мысль, и теория приобрела элегантно-завершенный вид.

Оставалось подтвердить ее фактами.

Для этого Марине нужны были книги, отложенные на прошлой неделе, а именно их на месте и не было! Ладно, энциклопедии символов. Марина сама унесла их домой, да так и не вернула, и даже не заглянула в них — как-то, знаете ли, некогда было. Бог с ними, с символами. Но ее подборка по истории Житомира и Волыни! Археологические исследования. Архитектурные особенности. Этнография и фольклор. Выдающиеся личности. Необъяснимые явления… Научные труды, бюллетени, подшивки журналов и газет, выписки из справочников, рефераты, распечатки статей из интернета — все это пропало! А Марина была уверена, что корни сегодняшних событий надо искать в прошлом города.

 За сохранность книг на ее столе отвечали Даша и Глаша, и Марина отправилась на поиски вертихвосток, готовая разорвать их в клочья, но весь ее боевой задор пропал, когда она нашла Глашу, хлюпающую носом под запертой дверью женского туалета.

Книги никуда не пропали. Их еще в субботу взял почитать местный краевед, и попросил оставить в читальном зале, пообещав вернуться сегодня. А Дашка — сучка, сообщила сквозь слезы Глаша, я же сама ее с Павликом познакомила, а она его увела-а-а…

Сбежав от нарастающих, как сирена воздушной тревоги, рыданий Глаши, Марина поднялась в читальный зал. Здесь рев дрели был совсем уж оглушительным, и лампы мигали так часто, что у Марины острой иголкой кольнуло череп изнутри, предвещая приступ мигрени.

Ее книги и подшивки журналов лежали отдельной стопочкой на столе Оксаны Владимировны, кокетливо прикрытые принтерными распечатками и ксерокопиями. Уже беря в руки первый том подшивки «Волынского вестника» за 1904 год, Марина, в голове которой начинала пульсировать привычная боль, осознала, что забыла очки. Причем забыла неизвестно когда и неизвестно где, что, в общем-то, равноценно понятию «потеряла». Тем не менее, даже без очков она могла спокойно и без усилий разбирать мелкий газетный шрифт. Это было странно. Да что там странно — это было немыслимо, с ее-то близорукостью, астигматизмом и прогрессирующим минус пять левым и минус три правым! Марина не снимала очки с восемнадцати лет, а тут… потеряла и даже не заметила.

Огорошенная собственным открытием Марина села на стул, и из подшивки «Вестника» ей прямо в руки скользнул лист бумаги формата А4, исписанный мелким убористым почерком.

Дотошно и педантично там перечислялись около двадцати глифов, с указанием адреса, времени появления и примечаниями вроде «больш», «мал», «откр» и «невыясн». Выходило, что загадочный краевед уже проделал за Марину львиную долю работы — переписал и систематизировал все глифы — а теперь собрался найти исторические и географические соответствия в прошлом Житомира!

Краевед, говорите… Ну-ну. Надо будет дождаться этого краеведа, решила Марина.

9

Пират сбежал.

Он еще дома вел себя странно: лежал, забившись в угол, и тихонько поскуливал, а когда Ника решила его выгулять, начал уворачиваться, поджимать хвост и почти по-человечески всхлипывать. Ника даже решила было вызвать ветеринара, но Пират вдруг сам сунул голову в ошейник, дал пристегнуть поводок, и с привычным напором ломанулся к двери.