Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот, Шурик, у тебя компьютер со списком перед глазами?
— Допустим… не перед моими, а перед глазами ассистента, ты его знаешь.
— Отлично. Сейчас девушка прочитает несколько фамилий, а твой Угоревич пусть проверит, нет ли их в аптечном списке.
— Девушка? — заинтересовался Ставриди. — Что это у тебя за девушка появилась?
— Да это совсем не девушка! — бурно возмутился Муравьев. — То есть девушка, но не в том смысле… это свидетельница по делу… я ее просто до дома подвожу…
Я покосилась на него.
Надо же, он покраснел!
— Ну-ну-у, — протянул Ставриди. — Да что ты оправдываешься? Я за тебя только рад!
— Да ну тебя…
— Ну, пускай она читает, мы с Угоревичем слушаем! Слушаем, Угоревич?
Я фыркнула и начала читать:
— Спиридонов… Микаэлян… Зайончковский…
После каждой произнесенной фамилии я делала небольшую паузу, чтобы ассистент криминалиста, точнее его компьютер, сверил ее со своим списком.
— Петряков… Невзглядов… Манида…
Список подходил к концу.
— Трофимов… Лапидус… Левенберг…
На этой фамилии голос у меня дрогнул. Я вспомнила семейное кладбище, заросшие травой надгробия…
И Ставриди тут же проговорил:
— Постойте… вот эта фамилия — Левенберг… какие там указаны инициалы?
— К. Л., — сообщила я. — Кондратий Леонидович.
— Точно, есть такой в нашем списке!
— Опаньки! — обрадовался Муравьев. — Мы его нашли! Это определенно наш человек! Не может быть такого совпадения!
— Ну, очень рад за тебя!
— Спасибо, Шурик! Если бы не ты…
— Не за что. Всегда рад помочь. Девушке привет. — И он отключился, пока Муравьев не отреагировал на последнюю реплику.
А Муравьев покосился на меня и проговорил смущенно:
— Ну вот, кажется, мы нашли главного подозреваемого. Но вы никому не должны рассказывать об этом эпизоде. Вы же понимаете, я не имею права посвящать посторонних в детали расследования…
— Не беспокойтесь, не расскажу.
— Большой плюс то, что у него такая редкая фамилия. Хорошо, что не Спиридонов. Ну, и имя тоже не самое распространенное. Так что найти его будет не очень сложно.
Я виновато взглянула на него и проговорила:
— Вы знаете, Андрей… можно, я вас буду называть Андреем?
— Ну конечно…
— Так вы знаете, я перед вами немного виновата. Совсем немного, но все же…
— В чем это вы виноваты? — Муравьев покосился на меня с подозрением.
— Да вот, когда я увидела в библиотеке эту фамилию — Левенберг, — я должна была вам кое-что сказать, но не решилась… подумала, что это может быть не точно…
— Сказать? Что сказать?
— Что я ее уже видела…
И я рассказала ему, как мы с Жанкой ездили за город и как я увидела готическую часовню и старое семейное кладбище, где на всех надгробиях была высечена именно эта фамилия — Левенберг.
И как я отстала от Жанки, и увидела старый дом, и оттуда вышел человек с волчьим лицом…
Не рассказала я только, что мы ездили стричь собак. Как-то неудобно было. И что спасла меня Изольда — тоже не стала рассказывать. Сказала просто, что сбежала от того человека.
Муравьев недовольно покосился на меня и вздохнул:
— Лучше поздно, чем никогда! Спасибо, что хоть сейчас рассказали. А теперь расскажите, как найти это место…
Я подробно описала, как найти семейное кладбище и старый дом, и тут заметила, что мы уже почти подъехали к моему дому.
Тут я спохватилась:
— Ох, высадите меня здесь! Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что я приехала на чужой машине. Еще до мамы дойдет…
— Что, у вас мама такая строгая? — покосился на меня Муравьев. И мне померещилась усмешка на его лице.
— Не то чтобы строгая, но просто не хочу.
— Да вы вроде уже взрослая, что уж так на маму оглядываться…
— А это уже вас не касается! — вспылила я. — И кстати, вы ведь завтра поедете брать убийцу? А можно мне с вами? Дело в том, — заторопилась я, — что вы можете то место не найти… то есть если на машине, то нужно в обход, тогда получится долго и шумно. А если по тропиночке, то можно тихонько подойти… А тропинка такая незаметная, ее только местные знают, нам тетенька одна показала…
— Даже и не думайте! — строго сказал Муравьев. — Вы ни в коем случае не должны там быть, это не положено. А тропинку уж как-нибудь найдем сами!
— Но…
— Все, это не обсуждается!
Я вышла из машины, только в последний момент удержавшись, чтобы не хлопнуть дверцей. Сказать, что я рассердилась, значит ничего не сказать! Ну надо же, я ему все рассказала, поднесла, можно сказать, все расследование и убийцу на блюдечке с золотой каемкой, а он меня не то что отодвинул, а просто выбросил за ненужностью!
Это, видите ли, не в моей компетенции, этим должны заниматься профессионалы. А я, значит, сбоку припеку, и номер мой шестнадцатый, вот как! Да еще и про отношения с мамой прибавил, а это его вообще не касается!
Я уже сказала, что выскочила раньше, чем надо было. Сослалась на маму, но вообще-то я не хотела, чтобы этот тип подвозил меня к самому дому.
Дом у нас очень приличный, есть металлическая ограда, чтобы можно было спокойно оставить машину, ворота открываются только специальным ключом, а пешком можно пройти только в небольшую калиточку.
Раньше у ворот в будке сидел охранник, теперь в связи с кризисом охрану сократили, но есть камера, и ворота открываются от центрального пульта, только нужно сказать, что за машина и куда направляется. В общем, как у всех.
Диспетчер у нас очень любопытный, так что если кого-то подвозят просто до ворот, он все равно записывает номер машины и потом выясняет по базе данных, кто хозяин.
А мне вовсе не улыбается, чтобы в доме знали, что меня доставляют домой на машине полиции. Завтра же весь дом будет про это знать! И маме, конечно, сообщат.
Так что я решила идти в обход, и поэтому даже хорошо, что я вышла раньше, только идти довольно далеко.
Я свернула в проход между домами, увернулась от парня на самокате, затем решила срезать дорогу.
Дом наш стоит отдельно, вокруг дома попроще, есть даже парочка пятиэтажек, а возле них — несколько гаражей, которые я обошла с опаской, потому что машин в них давно уже не было, а тусовались разные подозрительные личности. Сделать ничего не сделают, только будут громко клянчить на пиво.
Вот и решетка, что огораживает участок возле нашего дома. С этой стороны к ней подступали буйно разросшиеся кусты акации и барбариса. И утром я видела возле них мужика
