Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы - Ярослав Галан

Андрей.Если это действительно так, то я благодарю вас, мисс.

Норма.У меня нет никаких причин говорить вам не­правду.(Показывает списки.)

Андрей.Я верю вам, мисс.

Норма.Речь идет о том, чтобы спасти вас. Вас лично, мистер Макаров.

Андрей.Как? Майор Петерсон хочет меня спасти?

Норма.Да! Он хотел бы приостановить дело. На каких условиях, вы сами знаете.

Андрей.Знаю.

Норма.Вам, наверно, не больше тридцати лет...

Андрей.Что вы хотите этим сказать?

Норма.Что вы недооцениваете опасности, мистер Ма­каров. Я делала, делаю и буду делать все, что в моих силах, для предотвращения этого очередного убийства. Постараюсь известить обо всем вашу миссию. Я отправила телеграммы редакциям некоторых влиятельных газет, наконец после огла­шения приговора я обращусь с ходатайством к губернато­ру, в его штабе у меня есть знакомые. Несколько дней моего пребывания здесь научили меня большему, чем долгие годы, прожитые мноювмаленьком американском городке. Тут во­очию я убедилась в том, о чем там могла только неясно до­гадываться. Наша справедливость носит на глазах вместо повязки очки мистера Вандербильда, а у ее служителей — манеры гангстеров. Не забывайте, что сегодня ваша судьба почти всецело в их руках. И судьба и жизнь.

Андрей.Я знаю.

Норма.Знаете и — не подпишете?

Андрей.Знаю и не подпишу!..

Норма. Мистер Макаров, может быть, роль,которую я взяла на себя, позорная роль, но я не могла поступить иначе. Я хочу предупредить это убийство.

Андрей(встал).Стало быть, вы хотите, чтоб Макаров перестал быть Макаровым? Чтобы он как щенок припал к но­гам вашего Петерсона и навеки опозорил нашего брата? Луч­ше оставьте эту роль!

Норма(встала и подошла вплотную к Андрею).Про­стите, мой друг, но мне стало страшно...

Андрей (горячо). А вы... вы думаете, мне не страшно? Вы думаете, я иду на смерть, как на свадьбу? С той проклятой ночи я ни на минуту не сомкнул глаз. Это ж, черт возьми, не в атаку идти. (Закрыл лицо руками). Хоть бы Анна была жива, а то и ее, бедняжку, не пожалели. Цивилизаторы!..

Норма.Анна Робчук уже не вернется к нам. Я боюсь за тех, кто еще жив.

Андрей.О ком это вы?

Норма.О вас, мой хороший друг.

Андрей.Поймите! Я ненавижу смерть, но я еще больше ненавижу жизнь, какой они хотят меня осчастливить. Если бы я испугался их, если бы я дал поймать себя на удочку вашим петерсонам, они бы не сказали: «Макаров — изменник», они бы сказали: «Советский моряк Макаров — изменник». А мне ни­кто не давал права покрывать позором мой народ.

Норма(восторженно).Какая мать воспитала вас, Ан­дрей Макаров?

Андрей.Родина. Я помню моих боевых друзей, и я знаю, ради нее они Жили, за нее умирали в боях, и я тоже до конца останусь моряком в боевом строю, моряком, который дал присягу служить Советскому Союзу! Поклялся раз и на­всегда!

Норма.Боже мой! Что ж я еще могу сделать для вас, Андрей Макаров?

Андрей.Много. Скажите моим товарищам из лагеря, что я умирал не как убийца, а как солдат страны социализма. Скажите это всем — и здесь и там, у вас за океаном. Пусть знают люди Америки, как расправились с советским моряком ваши банкиры за то, что он стоял за правду. И не забудьте передать нашим из лагеря, чтоб довели до конца дело, которое мы начали с Анной и товарищами.(Шепотом.)Список пере­дайте Дуде или Мальцеву, пусть немедленно едут в Мюнхен. Такова будет моя последняя воля.

Норма.Все скажу, все сделаю, что только будет в моих силах. Клянусь вам в этом, Андрей Макаров! В лагере большинство верит не петерсонам, а вам. Ваши устроили демон­страцию. Власти обеспокоены. Военная полиция третий день на ногах. Мой хороший друг, вы не один!

Андрей(впервые за все время улыбнулся).Это — хоро­шо! Видите, какой замечательный наш народ! Когда вспоми­наешь о нем на чужбине, петь хочется, а не думать о смерти. Хочется петь о Москве, о Кубани, обо всей земле, что была бы планетой радости, если бы не ваши золотые идолы! Петь! Хочется песен! В которых была бы любовь ко всему живому и пламенная вера в то, что правда во всем мире — от края его и до края — победит!

Норма крепко пожимает его руку.

Занавес

«Под золотым орлом». Пасмурная погода. Фрау Мильх пишет за стойкой. Очки еле держатся на конце ее носа. За последним столом справа сидит Боб; он без пояса и оружия, на голове вместо каски помятая пилотка. Боб спит, закрыв голову руками. Перед ним пустой стакан. Входит бой из отеля.

Бой.Мисс Норма Фанси здесь?

Фрау Мильх.Нет, но скоро будет. Пошла на телеграф. Бой.В отель на ее имя пришла телеграмма. Передайте, пожалуйста.

Фрау Мильх. А вот и леди! Вам телеграмма.

Это ответ, мисс?

Норма.Нет. Ответ на мою телеграмму еще не пришел. (Смотрит на часы).Осталось еще полтора часа. Говорят, те­леграммы здесь задерживаются в пути.

Фрау Мильх.Простите, мисс, мне показалось, что вы вдруг побледнели.

Норма.Нет, я только озябла... Сделайте мне, пожалуй­ста, горячий кофе.

Фрау Мильх.Сейчас приготовлю, мисс.(Хочет идти в кухню.)

Норма.Минуточку! Меня здесь никто не спрашивал? Фрау Мильх.Нет, мисс, никто.(Уходит.)

Норма(подходит к автомату, бросает монету и снимает трубку).Защитник Макарова? Капитан Майлд? Как?.. До сих пор нет еще ничего из канцелярии губернатора? Нет... Осталось так мало времени. Да, будем надеяться. Позвоните сами? О, благодарю, капитан. Двадцать семь — сорок девять. Благодарю!(Вешает трубку, еще раз перечитывает телеграм­му. Увидев в дверях Эдвина Бентли, она инстинктивно прячет телеграмму в сумочку.)

Бентли останавливается и молча подносит пальцы к пилотке. Норма, стараясь казаться спокойной, садится к столу с левой стороны.

Бентли.Норма... Бедная Норма!

Норма(вскочила).Неужели... свершилось?(Посмотрела на стенные часы.)

Бентли.Ты об этом русском? У него еще есть целых полтора часа. Возможно, что в последнюю минуту придет сообщение о помиловании. Кроме того, майор Петерсон дал ему понять, что свой последний шанс он может использовать даже на ступеньках эшафота. Но я не с этим пришел, Норма.

Норма.Я слушаю.

Бентли.Ты вчера послала телеграмму советской мис­сии. Она не дошла до адресата, впрочем, этот факт не умаляет твоей вины.

Норма.Вины?!

Бентли(разводит руками).Не вижу ничего удивитель­ного в том, что клерк говорит языком клерка.

Норма.Дальше?

Бентли.Та же самая участь постигла твою корреспон­денцию, отправленную в редакцию «Дейли Уоркер». Очень жаль, что тебе не удалось передать ее по телефону. Петерсон вырвал бы у себя из головы последние волосы. Но это уже не твоя вина.

Норма.Дальше что?

Бентли.А дальше идет печальный эпилог.

Норма.Об увольнении меня с работы можешь не гово­рить. Я только что получила телеграмму из редакции.