Америка несбывшихся чудес - Андрей Кофман

В 1519 г. испанский монарх Карл I получил из рук папы корону Священной Римской империи и стал императором Карлом V. Однако вряд ли он смог бы достичь этого без финансовой поддержки богатейших банкирских домов Германии — Фуггеров, Эйхингеров, Сайлеров и Вельзеров. Их кредитором был еще его дед, Максимилиан I Габсбург, который начал сдавать банкирам в залог рудники, драгоценности и даже столовую посуду. Внук унаследовал долги Максимилиана и встал перед дилеммой: либо платить, либо забыть об императорской короне. Карл предпочел платить, но, за неимением денег, «натурой» — рудниками в Тироле, Зальцбурге, Венгрии, Испании, отдав их в руки Фуггеров, различного рода договорами, соглашениями и привилегиями. В период правления Карла V немцы стали играть огромную роль в политической, экономической и культурной жизни Испании: они владели верфями и типографиями (кстати, именно в типографии немца Кромбергера издавался «Амадис Галльский»), они наводнили навигационные школы и университеты, взяли под свое управление рудники и мануфактуры, получали высшие военные чины (в качестве личной гвардии император привел из Австрии четыре тысячи немецких солдат). Все это вызывало в Испании острейшее недовольство, но Карл V не особенно прислушивался к общественному мнению.

В свою очередь банкирские дома Германии еще с XIV в. проявляли повышенный интерес к заморской торговле, особенно со странами Востока. После экспедиции Кортеса их взоры обратились на Америку В 1526 г. они создали свои торговые дома одновременно в Севилье и в Санто-Доминго, а два года спустя Эйхингеры и Сайлеры подписали с императором контракт на освоение Венесуэлы. Сделка казалась взаимовыгодной: сдавая «в аренду» несчитанные земли Нового Света, монарх получал разовую плату (по различным предположениям, от пяти до двенадцати тонн золота) плюс незыблемую королевскую пятину; немецкие же владельцы приобретали целую страну, ограниченную с севера Карибским морем, с запада — мысом Ла-Вела, с востока — мысом Маракапан, а с юга — никак не ограниченную, поскольку никто еще не знал ее протяженности в меридиональном направлении. «До моря» — просто указывал договор, подразумевая Южное море (Тихий океан), омывающий Америку-«остров» — с юга. В Германии был найден фрагмент карты Диего де Рибейры, где указаны границы губернаторств в Южной Америке. Надпись под Венесуэлой гласит: «Сия территория, находящаяся под управлением великого банкирского дома и достославной торговой компании Вельзеров, простирается на юг до Магелланова пролива». Забавно представить себе политическую карту Южной Америки, если бы тот договор сохранился на века: весь материк от Карибского побережья до Огненной Земли рассекает широкая полоса немецких владений…

По условиям контракта немцы обязывались завоевать и заселить указанную территорию, основать два города с тремястами жителями и три крепости, снарядить пятьдесят опытных рудознатцев для разведки и разработки залежей ценных металлов и неукоснительно платить королевскую пятину. При этом они получали вечное право на владение означенной территорией, право верховного суда и беспошлинной торговли, право обращать индейцев в рабство, назначать своих наместников, держать собственный флот. В 1530 г. владельцы контракта передали его без всяких изменений Варфоломею Вельзеру, который породнился с королевским семейством благодаря браку одной из своих дочерей.

Немецкие наместники в Южной Америке вовсе не думали о созидательной деятельности, дающей хоть и медленные, но верные всходы. Венесуэла интересовала их постольку-поскольку, лишь как перевалочный пункт на пути к богатствам стран Азии. Дело в том, что Вельзеры, сообразно общему мнению, считали Венесуэлу островом. Еще Ампиес, заключая контракт на освоение края, оговаривал право вести торговлю на побережье «другого моря, как говорят, Южного, которое служит границей означенной провинции». О том, насколько стойким оказалось это заблуждение, свидетельствуют документы. Так, например, в 1541 г. Николаус Федерман (о нем мы еще расскажем) назван «губернатором острова Венесуэла», и даже в 1547 г. корона адресует послание «казначею острова Венесуэла». Вельзеры были убеждены, что озеро Маракайбо сообщается с Южным морем, и предписали своим наместникам искать морской пролив, а попутно — снять золотые пенки с индейских цивилизаций. Вот почему они не основали городов, не построили крепостей, а несчастные рудознатцы, лишенные содержания, большей частью погибли в первые же месяцы пребывания в Новом Свете.

Первый немецкий губернатор Венесуэлы Амвросий Альфингер, которого даже его соратники, не склонные к сантиментам, осуждали за излишнюю жестокость, в первый год своего пребывания в Венесуэле навел такой ужас на туземцев, что окрестности Коро обезлюдели на десятки миль. Плевать ему было на испанские запреты притеснять и обращать в рабство «дружественных» индейцев-христиан. Он взял в плен несколько сот какетио, сковал их цепями с ошейниками, нагрузил поклажей и двинулся к озеру Маракайбо на поиски Южного моря. Когда же, случалось, носильщик падал в изнеможении, — попросту рубил ему голову, чтобы не тратить времени на расклепку цепи. Альфингер прошел восточным берегом озера до его южной оконечности и, как полагал, почти что достиг цели, о чем писал в реляции Вельзерам: «По многим и веским основаниям следует считать, что это озеро сообщается с Южным морем». Альфингер повернул назад, поскольку многие заболели лихорадкой, да и сам он за десять месяцев, что длилась экспедиция, так ослабел, что временами не мог взобраться на коня.

Подлечившись, губернатор в июне 1531 г. отправился в новую экспедицию на поиски морского пролива. На сей раз он переправился через узкую горловину озера и пошел на юг вдоль западного берега, «разрушая все на своем пути» (слова хрониста Антонио де Эрреры). Он устраивал показательные избиения индейцев, пытками вымогал ценные вещи. Бывало, захватит вождя и старейшин племени, поместит их в загон и требует за каждого выкуп золотом, угрожая в противном случае смертью. И таким-то вот образом награбил он золота полтораста килограммов и, чтобы не обременять себя, решил отослать сокровища с отрядом из двадцати пяти человек обратно в Коро. Как водится, была составлена опись награбленного, дошедшая до наших дней. В этом показательном документе обозначены: «…тысяча семьсот двадцать три подвески, большие и малые; тысяча сто серег из филигранного золота; две тысячи триста тридцать бус, тысяча четыреста пятьдесят три браслета, шестнадцать орлов…» и так далее.

Отряд, доставлявший ценности, решил сократить путь и пошел напрямик через сельву. Запасы провизии быстро кончились, питаться приходилось лишь дикими плодами. Носильщики умирали, а новых испанцы раздобыть не могли, поскольку насмерть перепуганные индейцы разбегались при одном появлении чужеземцев. Пришлось конкистадорам поделить золото и нести его на своих плечах. Тогда-то они и познали всю тяжесть награбленного. Муки голода становились невыносимыми. Когда же люди вконец обессилели, то с общего решения сбросили треклятый золотой груз и зарыли в приметном месте близ побережья озера у подножия громадного дерева. Но легче не стало. К тому же конкистадоры сбились с пути и попали в такие места, где даже диких плодов не могли отыскать. Если испанец падал от изнеможения, то его уже не подбирали. Так был брошен на погибель и капитан отряда Иньиго де Баскониа.

«И тогда, — пишет хронист Педро де Агуадо, — они принялись убивать одного за другим тех индейцев, какие у них оставались в услужении, и пожирать их, уподобляясь тем самым диким и кровожадным зверям… и настолько они не испытывали при том ни страха, ни отвращения, как будто бы с младых лет питались человеческим мясом». Когда же они съели всех индейцев, каждый начал опасаться сотоварищей, и, потеряв доверие друг к другу, решили они по доброй воле разделиться, и всяк направился своей дорогой.

Только четверо продолжали держаться вместе. Так добрели они, шатаясь от голода, до какой-то реки, где увидели каноэ с индейцами. Они взмолились о помощи, индейцы поняли их беду и поплыли в селение за провизией. Испанцы очень опасались, что провизии не хватит, и составили дьявольский план. Вновь передадим слово хронисту Педро де Агуадо: «Индейцы простодушно вернулись, не ожидая от испанцев, коим они столь радушно привезли поесть, ничего дурного, и вышли на берег, вытащив из лодки маис, корнеплоды и овощи. Испанцы же решили, что смогут взять их в плен, и бросились на индейцев, дабы совершить то, о чем сговорились заранее; однако они были столь истощены и обессилены, что туземцам не составило труда вырваться; и, видя, что индейцы ускользают от них, испанцы набросились всем скопом на одного и, повалив, убили, потом разорвали на части и поджарили на решетке».