Псион - Джоан Виндж

— Н-нет, — пробормотал я.

— Тогда откройся мне. — Я увидел давно прятавшееся нетерпение.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. За минуту немыслимо восстановить разбитые стены внутренней защиты, потому что я был слишком потрясен. Но если я не пущу Рубая, то немедленно и бессмысленно умру, как и Дир. Я заставил себя начать работу, чувствуя, как волокна моих мыслей высвобождаются, разделяются, снимая защиту по кирпичику и приглашая Рубая…

Холодные щупальца вражеского сознания проникли в мою голову. Идя дальше и глубже в каждый поворот и секретную нишу, он, поддавшись на мой демарш, прошел мимо всего, что ему не положено было видеть. Он пробирался в закоулки моего сознания бесцеремонно, как будто меня не существовало или я не был человеком, — подобным образом действовали в институте, так же работали и гидраны. Я вынужден был переносить эту пытку снова, содрогаясь от еще никогда не испытанной ненависти, презирая себя, свою дурацкую смешанную кровь — единственную причину того, что я угодил во весь этот круговорот.

В то же время мне надо было искренне поверить в ту ложь, которая демонстрировалась Рубаю, запутывая его в паутине полуправды, призванной скрыть от него истину. Я вновь и вновь сбивал его, пока проверка не утомила его самого, и он не стал отступать.

Однако радоваться было рано — он внезапно вторгся ко мне в голову с новой силой, ошеломив меня, как ударом кулака. От неожиданности на какую-то долю секунды я утратил контроль. Ложь соскальзывала в мои искусственные построения, и я не был уверен, смогу ли я еще что-то сделать… Он вплотную подошел к закрытой двери в самом потайном уголке моей души и услышал за ней что-то страшное, какие-то крики. Он попытался взломать защиту и не смог. Я не позволил бы ему проникнуть туда даже ради того, чтобы спасти собственную жизнь. Наконец через какое-то время, показавшееся мне вечностью, он отступил. Он отпустил меня в полной уверенности, что получил все, что хотел, и что он по-прежнему самый лучший и сильный телепат. Я стоял на лестнице, намертво вцепившись в перила, когда понял, что все закончилось. Я победил Рубая!

— Он чист. Ни он, ни она не знали правду о Кортелью. — Голос Рубая донесся как из параллельного мира; его рука заботливо убрала прядь волос с моего вспотевшего лба. — Они те, за кого себя выдают. Ты довольна?

— Если доволен ты, — неуверенно сказала Гэлисс, и пистолет дрогнул в ее руке.

Я развернулся и пошел вверх по лестнице, не дожидаясь разрешения, прошел через тихий пустынный магазин и вышел на улицу, и только тогда почувствовал тошноту.

Глава 14

На улице лил дождь. Ритм, который он выстукивал по верху крытого перехода, напоминал о конце света. Сквозь дождь я расслышал шуточки шахтеров, которые, покачиваясь, проходили мимо.

— В чем дело, сынок?

— Не хочешь опохмелиться?

— А я где-то тебя видел…

Я отпрянул от пьяных расспросов и, шатаясь, вышел на улицу. Слякотный дождь промочил меня насквозь, я продрог и постепенно вообще перестал чувствовать свое тело, как не ощущал сознание. Я не отдавал себе отчета, куда иду, пока передо мной не открылась дверь и я не увидел Джули.

— Кот? — Она уставилась на меня так, словно мысленно находилась далеко-далеко, за много световых лет отсюда. — Где ты был? Что…

Я ничего не отвечал. Она посторонилась, приглашая меня войти.

На диване сидел Зибелинг. Я оказался в большой комнате, которая служила домом для Джули. Увидев меня, Зибелинг встал. Кажется, впервые он не вызвал у меня злобы: он должен быть здесь, теперь мы все повязаны.

— Дира больше нет.

— (Он погиб? Погиб?) — эхом отозвалось в их сознании и вернулось ко мне.

— (Я что-то почувствовала…) — Лицо Джули исказилось. — О Господи…

Зибелинг присел, как будто ноги не держали его.

— Откуда ты знаешь? — спросил он еле слышно.

— Я был там. — Мой голос дрогнул, я едва мог узнать его; Джули посмотрела на меня. — Рубай просто остановил ему сердце. Вот так, — я щелкнул пальцами, — и все.

Джули взяла меня за руку и подвела к креслу. Я бессмысленно смотрел на него, пока она не усадила меня. Затем она укрыла меня своими платками и свитерами и села сама.

— Но как? Что там произошло? Ты что-то почувствовал, я знала это, когда ты пришел. Потом Рубай увел тебя…

Я кивнул, сжимая руки, чтобы они перестали трястись. Старые шрамы выделялись белым на коже суставов.

— Он заставил меня смотреть на это… Дир попытался предупредить команду корабля, который сейчас на орбите… Его схватили и привели к Рубаю… Тот знал все это время, кем был Дир на самом деле.

— Он знал? (Он знал?) — Слова и мысли перемешались. — (Ему известно про нас?..)

— (Нет!) — я передал это без особых усилий. — Рубай знает, что Дир работал на Службу Безопасности. Больше ему ничего не известно…

У меня не было сил отвечать на их расспросы, я включил контакт и показал им, как Рубай использовал Кортелью, будучи почти уверен, что убьет его, как уличил Кортелью в предательстве, чтобы проверить мою надежность, как Диру удалось разозлить Рубая, чтобы тот прикончил его, не проверяя. Он знал: если Рубай залезет к нему в голову, мы все окажемся на его месте…

Их понимание немного успокоило меня, но я опять ощутил ужас и вину, окатившие меня. Они говорили о случившемся, как о большом горе, но их слова близко не отражали то чувство вины, которое разрывало меня.

— … и, наконец, тебя так просто отпустили? — услышал я голос Зибелинга, пришедшего в себя. — Он ничего не спрашивал о нас?

— Да, он допросил меня. — Я посмотрел на Зибелинга и дотронулся до головы.

— Он обшарил меня, чтобы получить все сведения.

Я вновь сцепил руки, мое клеймо заскрипело по поверхности стола.

— После того как ты стал свидетелем убийства? — Руки Джули ласково накрыли мои.

Я кивнул, не доверяя своему голосу.

— Но… я сделал его, Джули! Мы все вне подозрений. Я не мог допустить, чтобы он оказался сильнее, после… после Дира. — Мое сознание пыталось что-то найти и не находило. — Но я должен был впустить его и дать ему то, что он хотел увидеть, чтобы у него не возникло подозрений. Я ненавижу, когда копаются у меня в голове, не переношу этого. Боже! Это похоже на… — Я прикусил губу, качая головой. Моя человеческая часть не могла согласиться с тем, что гидраны полностью раскрываются другому сознанию.

— Они не выставляют себя кому попало, — прошептала Джули. — Они никогда не делают сцепки с людьми, с чужаками, но только друг с другом. Важно, что их глубинная часть дается другому, а не берется. В этом главное отличие сцепки от вторжения.