Арт-пасьянс - Владимир Качан

А дальше – песенный диалог.

Он: «Горело, остыло, горело, остыло. Спасибо тебе, спасибо за то, что было!»

Она: «Не пиши, не звони, не стучи, обожди, когда кончатся злые дожди!» (То есть она еще на что-то надеется, думает, что всему виной метеорологические условия, что, когда кончатся злые дожди, еще что-то склеится, как-то слюбится…)

И самое интересное, что таких историй любви из песенных цитат можно сложить множество. И материал все время пополняется. И я все время это слышу. Как только включу, что-нибудь обязательно услышу. Но, может, я один такой? Или все-таки не один?.. Вы включите, вслушайтесь: вот небольшое вступление, вот поплыла нежная мелодия, сейчас пойдут… слова!..

«Я вас любил…»

Страшно. Даже несколько жутковато стало мне, когда я открыл, почему у нас в стране крайне медленный прирост численности населения, а в некоторых районах деторождаемость просто падает. Я в первый и последний раз говорю здесь «шершавым языком плаката». Выражения «прирост численности населения», равно как и «деторождаемость», вызывают у меня такое же омерзение, как «поголовье», «транспортное средство», «средства уничтожения противника», «законная гордость», «глубокое удовлетворение» и многие другие слова, сопутствующие нам все последние десятилетия. Обещаю, что больше не буду, а буду примерно так.

Товарищи! Нас, граждан СССР, становится немного больше только за счет неевропейской части страны, а в европейской нас – все меньше. Во многих семьях вообще нет детей, в большинстве семей только по одному ребенку, да и тот зачастую – муж, которого принято в таких случаях почему-то называть «большой ребенок». И я понял почему. Я первый это открыл. Ясно, что жизнь становится все сложнее, ясно, что мы все сегодня – словно «ежики в тумане», потому что слева – рак, справа – СПИД, под нами – землетрясения, над нами – озонная дыра, позади – Чернобыль, впереди – Апокалипсис, и куда деваться человеку – непонятно.

Но и это не главное. Главная же причина того, что нас становится все меньше, – это не страх перед будущим, не страх за своих детей в этом весьма туманном будущем, а равнодушие к самому факту появления детей со стороны многих мужчин, которые являются, некоторым образом, соучастниками процесса появления этих самых детей на свет. Мужчин, не вполне отвечающих смысловому значению этого слова; так сказать, девальвированных мужчин. У нас в стране стабильная инфляция, обесценивание двух очень важных понятий: рубля и мужчины. И хотя некоторые мужчины могут зарабатывать или воровать эти рубли килограммами, в большей степени мужчинами они от этого не становятся.

Все как бы соединилось в некую гармонию чепухи. Люди зарабатывают чепуху, покупают на нее чепуху, едят чепуху, одеваются в чепуху и развлекаются чепухой, таким образом, круг замыкается. Зачем трудиться сердцем и умом, если есть развлекающая чепуха, которой нас, как уже переваренной манной кашей, постоянно подкармливает радио и телевидение?..

Шел конкурс «Московская красавица», можно сказать, набирал силу. Все чаще на экране появлялась наша советская, тоже набирающая силу, молодая и нахальная реклама, все чаще звучало слово «спонсор», все шире и искательнее становились улыбки претенденток. В общем, все как у людей, ясно было, что мы тоже не лаптем щи хлебаем. И вот в какой-то момент ведущий объявил, что, мол, наших очаровательных женщин сейчас будут приветствовать мужчины, звезды, мол, нашей советской эстрады. И началось. Вышли подряд несколько певцов, которые и сами могли бы запросто поучаствовать в конкурсе «Московская красавица», все данные для этого у них были: и симпатичные лица, обрамленные длинными локонами, и украшения, и игривые шляпки, и нежные голоса, которые надо беречь. Ну разве что у некоторых только голоса были чуть-чуть погрубее, а вообще, – довольно нежные голоса, которые надо беречь.

Но даже не эта ассимиляция, не это чисто внешнее взаимопроникновение двух полов навевало некоторую грусть, а содержание, то, как приветствовали красавиц наши песенные рыцари. Первый же из них сразу расставил все точки над «ё», спев, что «ты моей никогда не будешь, ты моей никогда не станешь, наяву меня не полюбишь и во сне меня не обманешь». Безрадостная перспектива того, что красавицы останутся невостребованными, замаячила впереди. Немного погодя вышла еще одна звезда советской эстрады в весьма кокетливой шляпке с лентой, и я тут же вспомнил, как в одной из телепередач она (звезда) спела: «Может быть, все было бы иначе, может быть, все было бы иначе, если б я себя уговорил».

Стала прослеживаться некая общая тема. От «ты моей никогда не будешь» до «если б я себя уговорил». Короче, если рыцарь себя не уговорит, плохи ваши дела, дорогие дамы. Но ведь от своих принципов в этом плане он никогда не отступится, потому что спел в другой программной своей песне: «Небо и земля, звезды и цветы – лишь затем, чтоб ты нашла меня». Ясно вам?! Она должна найти его, этот цветок хрупкий и нежный, а уж он потом, если себя уговорит, – то да, а не уговорит…

И добро бы было, если б только эта звезда занимала такую, мягко говоря, пассивную позицию в любовной жизни нашей страны, в любовной жизни, которую и так грубо и властно отодвинула на второй план жизнь социальная. Но нет же! Уже после этого конкурса я стал вслушиваться внимательнее в то, о чем поют и другие наши мужчины по радио и телевидению, и тут-то и открыл, что все это не случайно, а пугающе закономерно.

У еще одного нашего певца эта пассивная позиция – доминанта песенного творчества. К слову сказать, эта звезда, этот певец мне нравится: и хрипловатый сильный голос, и экспрессивность исполнения, и яркая мужская внешность – все при ней (при нем), но… В одной песне он поет: «Почему я тебя, я тебя не сберег?», а в другой – «Я не хочу тебя терять, я не могу тебя терять! О, как мне быть?!» Да не терять, черт возьми, если ты мужчина! «О»! О, этот тоскливый вой наших эстрадных мужчин по поводу неумения или нежелания устроить свою личную жизнь!

Поэтому все отношения складываются как-то совсем легкомысленно, если складываются вообще. И если происходит робкая попытка остановить уходящую любовь, то и она выражена как-то не очень внятно: «Не уходи, не исчезай, купи меня у птичьих стай». Тут сразу возникает несколько вопросов: во-первых, за сколько надо выкупить нашу томящуюся звезду, во-вторых, продаст ли косяк? Вдруг не согласится, вдруг не уступит, скажет: «Пусть лучше с нами летает, чем с какими-то бабами»?

И остается только развести руками и сказать последнее «прости»: «Горело, остыло, горело, остыло. Спасибо тебе, спасибо за то, что было». Только единственное, о чем прошу, «не сыпь мне соль на рану, она еще болит». И в каких бы шляпе и бороде ты при этом ни был, все равно никуда не деть интонации кисейной барышни перед истерикой.