Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) - Сергей Кочетов

Когда Ленон и Гаузен достигли НИИ имени Савушкина, то увидели, что отдел заявок плотно занят желающими зарегистрироваться.

— Как же мне управиться с этой толпой? — подумал Гаузен, которому до сего момента удавалось находить общий язык одновременно не более чем с двумя представителями местного населения.

Изобретатели и те, кто считал себя таковыми, буквально наседали на немногочисленные регистрационные пункты, в результате чего очередь намертво застряла. Гомон стоял такой, что птичий рынок на этом фоне походил скорее на ответственное собрание, где каждый участник выступал по очереди. В суматохе можно было разобрать только отдельные фразы. А очередь была такая длинная, что многие уже успели перезнакомиться.

— Ну, знаете, у меня проблемы с алкоголем, — рассказывал довольно ухоженный на вид изобретатель в широких роговых очках.

— Что, много пьете?

— Да нет, совсем наоборот.

— А почему вы тогда так говорите?

— Ну, ведь когда говорится «у меня проблемы с женщинами» — это отнюдь не значит, что у данного мужчины от поклонниц отбоя нет.

— Логично.

Впрочем, не всех устраивал формат интеллигентной беседы, и споры возникали буквально на ровном месте.

— Здравствуйте, — поприветствовал знакомого один из участников выставки.

— И вам того же, — откликнулся незнакомый ему человек.

— Да это я не вам, — попытался объясниться только что поздоровавшийся.

— То есть вы мне не здоровья, а смерти желаете? — возмутился незнакомец.

Тут Гаузен оглянулся на регистрационные пункты, один из которых он собирался занять в самое ближайшее время. На их месте тоже не наблюдалось особой гармонии:

— Гражданин Детородный, ваша очередь еще не подошла.

— Сколько вам можно повторять! Моя фамилия Хлеборобный. Хле-бо-роб-ный! Я буду жаловаться на такое обращение!

— Отдел жалоб — это другая дверь, — отвечала немолодая регистраторша.

Другой же регистратор, сотрудник НИИ средних лет, был куда менее формален, так как считал изобретателей отчасти своими коллегами:

— Как вас зовут? — начал он, решив сделать одолжение и заполнить форму за изобретателя.

— Меня зовут Володя.

— Значит так, Владимир…

— Я не Владимир, я Всеволод!

— Ну хорошо, Сева.

— Я вам что, Себастьян? Я же сказал, я…

— Мы это уже слышали, Василий, — судя по всему, регистратор имел проблемы то ли со слухом, то ли с памятью.

— Василий? Какой я вам Василий? Да вы что издеваетесь! — возмутился анкетируемый. Судя по его раздражению, этот спор продолжался довольно долго.

— Василий, вас не просили, — пожурил собеседника за вспыльчивость оформитель и вернулся к прежней рутине:

— Кстати, а какая у вас фамилия?

— Полесовский!

— Пылесоский? — не расслышал регистратор. — Что за фамилия такая? У вас в предках бытовой техники не было?

— Да как вы смеете?! Моя фамилия Полесовский!! Я из древнего шляхетского рода! — кипятился изобретатель с труднозапоминаемым именем.

— Так как, вы утверждаете, вас зовут? — снова уточнил регистратор.

— Хреннадий Собачинский! — не выдержал изобретатель.

— Неужели румын? — оживился регистратор, уже готовя к заполнению следующий пункт.

— Ну, не без этого, — неопределенно ответил участник выставки, который, похоже был уже готов на любой вариант, лишь бы закончить эту невыносимую процедуру.

Кто-то, не в силах дождаться выставки, демонстрировал свое изобретение коллегам и, не имея наглядной модели, объяснял принцип работы устройства по чертежу:

— Сколько лет вы занимаетесь изобретательством? — спросили у изобретателя.

— Сколько я себя помню, — с гордостью заявил он.

— А у вас хорошая память? — поинтересовались у него в ответ.

— А зачем вы спрашиваете? — замялся тот.

— Да потому что еще классик говорил: «Береги чердак смолоду». А у вас он, похоже, прохудился! — безапелляционно заявил один из присутствующих ученых.

— Вы заберете свои слова обратно, как только увидите мое изобретение в действии! Я придумал ветряной автомобиль! Это транспортное средство будущего! — защищался конструктор.

— С дуба рухнул? — предположил ученый.

— Чердак прохудился! — подытожил его коллега.

— У меня все просчитано! — не сдавался изобретатель. — На крыше ставится мельница, которая крутится во время движения от потоков встречного воздуха, и подзаряжается, практически полностью восполняя энергию, необходимую для продолжения пути.

— Насколько полностью?

— Думаю, прокатиться разок хватит, — уклончиво ответил изобретатель.

— С дуба рухнул! — подмигнул коллеге ученый.

— Чердак прохудился! — согласился коллега.

— А если не хватит? — посмеявшись, уточнили ученые.

— Если машина застрянет, придется крутить винт вручную за рычаг позади пропеллера, пока не зарядится. Можно даже ехать на крыше и крутить.

— Да поймите же вы! Это все равно, что снегом печку топить! — аргументировал ученый.

— Или деньгами! — выдвинул другую гипотезу его коллега.

— Деньги хотя бы горят! — пояснил критически настроенный ученый.

— Тогда это все равно, что играть на пианино барабанными палочками! — выдал новое сравнение коллега.

— Вообще-то такое изобретение существует. Оно называется ксилофон, — поправил собрата по профессии ученый и вновь уделил все свое внимание чертежу автомобиля будущего.

— А на крыше вести, что, ногами? — поинтересовались у изобретателя ученые, и, не дожидаясь ответа, вынесли свой авторитетный вердикт:

— С дуба рухнул!

— Чердак прохудился!

— Евклидова геометрия! — как только мог грязно выругался конструктор. — Ну почему сразу столько вопросов? Это же тестовый экземпляр! На отладку нужно дополнительное финансирование!

— Вы вообще хоть раз изобретали что-нибудь полезное? — поинтересовались у него.

— Да не один раз! — с вызовом в голосе заявил изобретатель.

— То есть ни разу? — не без иронии уточнили у него, и после этих слов конструктор замялся и начал смущенно тереть шею.

Другие же светочи науки хвастались куда более востребованными в быту предметами:

— Я изобрел то, в чем всегда нуждалось человечество! Дешевую небьющуюся посуду!

— Да вы что с ума сошли! — возразили ему. — Посуда бьется к счастью. К счастью тех, кто ее производит. Это значит, что товар будет востребован. Вы хотите разорить производителей посуды? Да и сами подумайте. Сейчас все семейные конфликты решаются только битьем посуды! Если посуда перестанет биться, то супруги начнут браться за столовые приборы, и хорошо, если это будет поварешка, а не нож!

— Все-то вы сочиняете, — обиделся изобретатель тому, что его спустили с небес на землю. — Все равно зарегистрирую, так и знайте.

— Ну и негодяй! — донеслось ему в ответ.

— Вы себе только представляете? — услышал женский голос Гаузен. — У моей подруги ребенок просил кису. Ну, в итоге ему и купили щенка породы Кису. А он хотел обыкновенную кошку!

Гаузен обернулся и увидел даму с крысой на руках. То есть сначала Гаузену показалась, что это довольно крупная крыса, но, приглядевшись, он с трудом узнал в крошечном безволосом тельце собачьи очертания.

— Матушка моя гусыня! Собака-то голая! Кипятком что ли ошпарили, изверги? — сначала удивился, а потом не на шутку развеселился Гаузен.

— Это еще что! — прокомментировал Ленон. — У этой просто шерсть короткая, а кошки бывают совсем лысыми.

— Недопсы! Болонки! Не хочу жить в стране, где кошки лысые, а собаки — карликовые! — горячо поддержал юношу нервный мужчина, который, похоже, страдал нетерпимостью к собачьему меньшинству. — Вот сенбернары — это лучшая для просторов России порода! Все остальные — это просто свора Шариков и Барбосов! Вот погодите, сейчас я вам приведу настоящую собаку! Сразу все у меня обмочитесь от страха с ног до головы!

И неуравновешенный собаковод покинул очередь, раздраженно бурча что-то себе под нос и одновременно яростно его потирая. Хотя отчасти Гаузен и разделял некоторые убеждения этого человека, в целом, он ему показался довольно неприятным в общении.

— Надо бы поторопиться, а то еще неизвестно, что он сюда притащит, — подумалось юноше.

— Какая маленькая собачка! И злая при том! — продолжил насмехаться Гаузен. — С ней на белку ходить, как на медведя! Такой палец в рот не клади… Всю пасть порвет! Укусит, а палец у нее еще будет торчать из…

Услышав настолько низкопробную шутку в столь интеллигентном заведении, толпа недовольно зашепталась, а упомянутая собака зарычала на Гаузена, чем развеселила его еще больше.

— Уберите поскорей свое чудище! Это просто оружие массового покусания какое-то! — глумился Гаузен, тыча пальцем в безобидного зверька.