КРАСНЫЙ ШАТЕР - Анита Диамант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тетя пожала плечами:
- Ты же знаешь, что Инна больше не может ходить в город. Если хочешь, чтобы я взяла вместо Дины рабыню, я так и сделаю. Но царица ждет нас двоих, и она вряд ли захочет покупать твою шерсть, если я окажусь во дворце без обученной помощницы.
Лия мрачно выслушала складную речь сестры, а я опустила глаза, чтобы мать не догадалась, как сильно мне хотелось пойти с Рахилью в город. Я затаила дыхание, ожидая решения Лии.
- Поступайте, как хотите, - сказала та, махнув рукой, и пошла прочь.
Я зажала ладонями рот, чтобы не закричать от радости, а Рахиль ухмыльнулась, как ребенок, который перехитрил старших.
Мы быстро собрались, надели праздничные одежды, но затем тетя жестом остановила меня и помогла заплести волосы в тугие косы.
- На египетский манер, - шепнула она.
Билха и Зелфа помахали нам на прощание и пожелали удачи, но, когда мы направлялись в город с посланницей, Лии нигде не было видно.
Впервые пройдя сквозь ворота и оказавшись внутри города, я была страшно разочарована. Признаться, я никак не думала, что улицы в Сихеме такие маленькие и грязные. Да и пахло тут отвратительно: смесью гнилых фруктов и испражнений.
Мы шли слишком быстро, чтобы разглядеть, что происходит внутри темных лачуг, но я слышала блеяние и догадалась, что козы тут живут вместе со своими хозяевами. Теперь-то я наконец поняла, почему наш отец презрительно отзывается о городе.
Однако перешагнув порог дворца, мы оказались в совершенно другом мире. Стены здесь были достаточно толстыми, чтобы не пропускать с улицы звуки и запахи, а внутренний двор, в котором мы стояли, выглядел просторным и светлым.
Рабыня в одной лишь набедренной повязке провела нас через один из дверных проемов в женские покои, а затем в комнату, где на полу стонала и корчилась роженица. Она была примерно моего возраста, и, судя по всему, схватки начались недавно. Рахиль коснулась ее живота, осмотрела лоно, а потом взглянула на меня. Похоже, никакие сюрпризы нас нынче не ожидали: то были самые обычные роды. Поездка во дворец оказалась увлекательным приключением, настоящим подарком судьбы.
Вскоре после того, как мы познакомились с будущей матерью, в комнату вошла царица Хамора, ей любопытно было посмотреть на сельских повитух, о которых столько повсюду рассказывали. Царицу звали Ре-нефер; на ней была полосатая льняная туника без рукавов и поверх нее - еще одна, сделанная из бирюзовых бусин. Никогда прежде я не видела столь изящной одежды. Однако вряд ли царица могла затмить мою тетю. Они были примерно одних лет, но Рахиль была вызолочена солнцем, тело ее было крепким от трудов и не таким изнеженным. Она присела на пол, опираясь рукой между ногами роженицы, и мне показалось, что тетя сама светится, испуская золотое сияние. Рахиль и царица переглянулись и явно одобрили друг друга.
Ре-нефер подняла подол выше колен и присела с другой стороны от роженицы, которую звали Ашнан; та стонала больше от страха, чем от боли. Две старшие женщины заговорили о маслах, которые могли бы облегчить движение головки ребенка, и меня поразило, что знатная дама так много знала о деторождении, а также удивило, сколь непринужденно Рахиль беседовала с самой царицей.
Выяснилось, что Ашнан была дочерью царской кормилицы и молочной сестрой царского сына, как я была молочной сестрой Иосифа, - правда, мы с ним родились от одного отца. Кормилица умерла, когда дети были еще маленькими, и с тех пор Ре-нефер воспитывала девочку, которая со временем стала наложницей ее супруга Хамора. Так что теперь Ашнан должна была произвести на свет царского отпрыска.
Всё это мы узнали от Ре-нефер, которая оставалась с Ашнан с полудня и почти до захода солнца. Молодая женщина была крепкой и здоровой, осложнений не предвиделось, но роды продвигались медленно. Сильные схватки перемежались долгими паузами, и, когда Ашнан заснула, измученная болью и трудами, Ре-нефер отвела Рахиль к себе отдохнуть, оставив меня наблюдать за роженицей. Я и сама задремала и очнулась, когда услышала за дверью мужской голос. Мне было скучно, и я отправилась взглянуть, кто это там пришел и зачем.
Его звали Салим. Он был первенцем, самым красивым и проворным из детей царя, любимцем жителей Сихема. Он был золотым и прекрасным, как закат.
Я опустила глаза: мне показалось неприличным столь откровенно пялиться на человека, как будто он был двуглавым козленком или другой диковинкой, бросающей вызов природе. Хотя он как раз и был чудом природы, ибо являлся совершенством.
Поскольку я избегала смотреть юноше в лицо, то невольно заметила, что ногти у него были чистыми, а руки гладкими. Они не почернели от солнца, как у моих братьев, но при этом были сильными. На нем была только юбка, а грудь оставалась обнаженной - безволосой и мускулистой.
Он тоже смотрел на меня, и я пришла в ужас от того, что фартук мой был покрыт пятнами. Теперь даже самая лучшая праздничная туника казалась мне потрепанной и серой в сравнении с роскошной льняной одеждой, которую этот молодой человек носил дома.
Волосы мои растрепались и не были покрыты, а ступни порядком запылились. Я слышала звук затрудненного дыхания - моего или его, я уже не понимала.
Наконец я не утерпела и подняла на незнакомца глаза. Он был выше меня на ширину ладони. Волосы его были черными и блестящими, а зубы ровными и белыми. Глаза одновременно казались золотыми, зелеными и карими. По правде говоря, я недостаточно долго смотрела в них, чтобы различить цвет, потому что никогда прежде не встречала такого взгляда. Губы юноши тронула вежливая улыбка, но смотрел он на меня удивленно и вопросительно, хотя я не понимала, о чем именно этот человек намерен спросить.
В ушах звенело. Мне хотелось сбежать, и в то же время я боялась прервать эту сладкую пытку, где смятение перемежалось со жгучим интересом. Юноша тоже смутился. Он кашлянул в кулак, взглянул на дверь комнаты, в которой лежала Ашнан, и снова уставился на меня. Наконец он, заикаясь, осведомился о состоянии своей молочной сестры. Должно быть, я что-то ответила, хотя и не помню слов. В памяти остались лишь боль и тревога от той первой встречи в узком коридоре. Я ужасно ругала себя: глупая, глупая, ну просто беспомощный ребенок! Вот мать будет смеяться, когда я ей расскажу.
Но я
