Невидимые академики - Терри Пратчетт

"В любом случае, — думала она, надевая плащ, — мы создали лишь кратковременную сенсацию, и никто не догадался, что видел именно Джульетту". Она была в бороде, в конце-то концов. Кто бы мог подумать, что женщина с бородой может выглядеть привлекательной? Но с Джульеттой это как-то сработало. Представьте только, если борода войдёт в моду! Придётся проводить в парикмахерской в два раза больше времени. "Кое-кому следовало бы задуматься об этом", — решила она.

Из дома Столлопов не доносилось ни звука. Гленда не удивилась. Джульетта никогда не страдала пунктуальностью. Гленда зашла в соседний дом, чтобы проверить, как дела у вдовы Овсянки, а потом сквозь моросящий дождь направилась в безопасное убежище Ночной Кухни. На полпути она ощутила некое неудобство за лифом платья, которое напомнило ей о ещё одной обязанности. Пришлось заглянуть в Королевский Банк Анк-Морпорка.

Вся дрожа от страха и возбуждения, она подошла к служащему банка, хлопнула по его столу пятьюдесятью ещё тёплыми долларами и объявила:

— Я хочу открыть счёт, ясно вам?

Пятью минутами позже она покинула банк, размахивая новенькой чековой книжкой. Её грело воспоминание о том, как важный человек, сидевший в солидно выглядящем здании за богато отделанным столом, назвал её «мадам». Гленда наслаждалась этим ощущением, пока не столкнулась с грубой реальностью: «мадам» вспомнила, что пора закатать рукава и приниматься за работу.

Дел хватало. Она готовила пироги с запасом, как минимум, на день вперёд, чтобы у них было время постоять в кладовке и дозреть, но аппетит мистера Орехха пробил в этих запасах изрядную брешь. Утешало лишь то, что следующей ночью большого спроса на пироги не ожидалось. Даже волшебники были неспособны потребовать ещё и пирогов сразу после большого банкета.

"Ах, да, банкет!" — вспомнила она, ощущая, как дождь постепенно просачивается под плащ. Банкет. Ей следовало позаботиться о банкете. Порой, чтобы попасть на бал, необходимо стать собственной феей-крёстной.

Несколько препятствий определённо требовали прикосновения волшебной палочки. Во-первых, миссис Герпес устроила между Дневной и Ночной кухнями нечто вроде апартеида, как будто один пролёт лестницы разделяет две разных страны. Во-вторых, девушки, работавшие официантками на банкетах, особенно когда Университет принимал гостей, должны были, по традиции, соответствовать определённым стандартам внешности, под которые Гленда никак не подходила. И в-третьих, у неё и характер был совершенно неподходящий, чтобы прислуживать за столом. Не то чтобы она совсем не умела улыбаться, умела, да ещё как, особенно если её заранее предупредить, что уже пора; однако она положительно не готова была дарить улыбки людям, которые вместо этого заслуживали хорошенького подзатыльника. Гленда ненавидела убирать со стола ещё полные тарелки. Постоянно хотелось сказать что-нибудь вроде: "Зачем ты столько набрал, если не собирался съесть?" Или: "Погляди, ты оставил больше половины, а ведь эта еда стоит доллар за фунт!" Или: "Конечно, уже остыло! А нечего держать за руку сидящую рядом девушку, вместо того чтобы сосредоточиться на еде!" Или, если уж совсем ничего не помогало: "А тем временем дети в Клатче…" — это была любимая фраза её матушки, и Гленда явственно ощущала, что тут недостаёт каких-то существенных слов.

"Ненавижу зря выбрасывать еду", — думала она, направляясь по коридору к Ночной Кухне. Главное, в этом и не было нужды, если готовить с умом, а клиентам хватает совести относиться к твоей стряпне серьёзно. Гленда чувствовала, что размышляет о всякой ерунде, вместо того, чтобы заняться делом. Несколько раз она доставала из сумочки «Таймс» и вновь принималась разглядывать первую полосу. То, что случилось, случилось на самом деле, и газета этот факт подтверждала. Вот что удивительно: каждый день происходило что-нибудь, достойное заметки на первой полосе. Ни разу ей не довелось купить газету и увидеть нечто вроде: "Вчера ничего интересного не произошло, извините". Впрочем, завтра, какой бы удивительной ни была новость, в газету завернут селёдку и позабудут, о чём там было написано. Эта мысль принесла ей большое облегчение.

Кто-то вежливо кашлянул. Гленда немедленно догадалась, что это Орехх, он обладал самым вежливым кашлем в мире.

— Да, мистер Орехх?

— Мистер Трев попросил меня передать мисс Джульетте письмо, мисс Гленда, — сказал Орехх, который, похоже, поджидал её на лестнице. Письмо он держал в протянутой руке, на отлёте, словно обоюдоострый меч.

— Боюсь, она ещё не пришла, — сказала Гленда прошедшему за ней в кухню Орехху. — Я положу письмо на полку, вот здесь, тут она его наверняка увидит. — Она взглянула на Орехха и заметила, что тот не сводит глаз с пирогов. — Кстати, я, кажется, сделала на один яблочный пирог больше, чем заказывали. Может, вы поможете мне избавиться от него?

Он с благодарностью улыбнулся ей, забрал пирог и поспешил прочь.

Снова оставшись одна, Гленда уставилась на конверт. Конверт был самым дешёвым, он выглядел так, словно сделан из переработанной туалетной бумаги. С каждой секундой он казался ей всё больше и больше.

По какой-то необъяснимой причине ей пришло на ум, что клей на этих конвертах весьма плох. Если хочешь заклеить такой как следует, лучше быть изрядно простуженной. Потому что в противном случае кто угодно может легко вскрыть конверт, прочесть содержимое, снова залепить ушной серой и не волноваться, что будет пойман.

Хотя это, конечно, был бы очень нехороший поступок.

Гленда успела подумать об этом раз пятнадцать, когда в Ночную кухню вошла, наконец, Джульетта, повесила на вешалку свой плащ и надела передник.

— На остановке конёбуса один человек читал газету, и там на первой странице была картинка со мной! — возбуждённо поведала она.

Гленда кивнула и вручила ей свою газету.

— Ну, кажется это точно я, — сказала Джульетта, разглядывая картинку, склонив голову набок. — Что же мы теперь будем делать?

— Прочти уже это чёртово письмо! — взревела Гленда.

— Что? — удивилась Джульетта.

— Э, гм… Трев прислал тебе письмо, — сказал Гленда. Она схватила конверт с полки и вручила Джульетте. — Почему бы тебе не прочесть его прямо сейчас?

— Он, наверное, просто дурачится.

— Нет! Прочти немедленно! Я не пыталась его вскрыть!

Джульетта взяла конверт. Тот открылся от лёгкого прикосновения. "Там почти совсем клея нет! Я могла запросто вскрыть его одним движением пальца!" — подумала тёмная сторона Гленды.

— Я не могу читать, когда ты стоишь близко, — сказала Джульетта. Пару минут она шевелила губами, а потом пожаловалась: — Ничего не понимаю. Тут слова, типа, такие длинные. Хотя почерк красивый, с завитушками. Вот тут вроде говорится, что я как солнечный день. О чём же оно? — Она сунула письмо обратно в руки подруге. — Прочти его мне, а, Гленди? Сама знаешь, трудные слова я плохо понимаю.