Антитело - Андрей Тепляков

«Очевидно, местная зараза к ним нечувствительна»

Ночь уже раскинула над фермой свой черный шатер, но сон все не приходил.

Рядом с дверью раздался скрип. Глеб напрягся, прислушиваясь к тишине, в который раз пытаясь разобрать, что же бродит там в темноте. За последние несколько ночей он начал привыкать к молчаливому присутствию в доме чужака. В конце концов, в запасе всегда имелось средство, способное остановить его, не подпустить слишком близко. Старый простой трюк все еще работал.

«Ирония судьбы — детская шутка стала моим единственным оружием в нашем сумасшедшем доме»

Глеб лежал и смотрел на дверь и, в какой-то момент, ему показалось, что та приоткрылась. Всего чуть-чуть. Он сцепил руки под одеялом.

«Может, привиделось? Не удивлюсь, если так и есть. Здесь у кого угодно нервы сдадут»

На полированной поверхности двери едва заметно блеснуло отражение луны: дверь открывалась, очень медленно и почти бесшумно, но открывалась.

Что-то тихо проникло в комнату. Глеб не мог видеть гостя, но мог чувствовать: что-то большое и одновременно невесомое, молчаливое и бесконечно чужое. Оно надвигалось медленно, словно в нерешительности, пробуя, исследуя новую территорию.

Он закрыл глаза, вызывая последний аргумент своей защиты. Мучительно медленно тянулись секунды, пока сквозь мрак внутреннего взгляда не проступил сундук. Глеб едва удержался, чтобы не закричать.

Ловушка для ночных кошмаров изменилась, и изменения эти были ужасны. Стенки опутала густая, похожая на паутину, сеть трещин. Серебряные полосы, которыми раньше была обита крышка, превратились в костяшки пальцев, словно рука мертвеца теперь удерживала ее на месте. Но не это заставило Глеба сдерживать крик — на передней стенке сундука появилась гравировка. Она слабо мерцала, словно сделанная из метала — это был круг, а в центре него, приветственно подняв нелепый короткий хобот, стоял плюшевый слон Аленки. Его пухлые ноги опирались на постамент образованный буквами. В первую секунду Глеб решил, что это имя любимчика сестры, написанное латиницей — Моня, но потом гравировка вдруг вспыхнула ярким холодным светом, на фоне которого буквы проступили четкими черными линиями:

«MONOS».

Надпись промелькнула на мгновение, а затем потонула в режущей глаза белизне.

Сундук распахнулся.

Федор притормозил перед указателем на Титовку и свернул на грунтовую дорогу. Машина закачалась на глубоких выбоинах, и Анне пришлось схватиться за поручень, чтобы удержаться. Разговор, и раньше-то не слишком оживленный, теперь окончательно зачах, словно оба испугались, что их подслушают. Логово чудовища было рядом.

Глядя на лес, хмурый, темный и такой близкий, Федор все больше мрачнел. Приподнятое настроение, с которым он проснулся, выветрилось, сменившись напряжением, и никак не удавалось его сбросить. Впервые за последние дни он осознал, что задуманное мероприятие может оказаться опасным. По-настоящему, вовсе не киношно-газетному, опасным. Возможно кто-то из них, или даже оба, не вернутся домой. Возможно, сегодня они умрут. Машина медленно двигалась вперед, выбрасывая из-под колес облачка пыли.

Они проехали около километра, когда дорога разделилась: основной тракт поворачивал направо к деревне, а вперед уходила в гущу леса укатанная тропа. По обе стороны от нее возвышались столбы, к одному из которых крепилась цепь. Другой ее конец валялся на земле, покрытый слоем коричневой пыли. Ближе к лесу, метрах в пяти от столбов лежало поперек дороги поваленное дерево. Федор подъехал к нему и остановился.

— Намек прозрачный.

— Вот почему они не могут выбраться, — сказала Анна.

— Могли бы пешком.

— Могли бы — ушли. Здесь что-то еще есть. Должно быть.

— Должно.

Федор принялся барабанить пальцами по рулю, оценивая сложившуюся ситуацию. Он чуял опасность, как собака чует волка, и боялся ее. Тихий голосок в голове упрямо нашептывал: «Брось! Уезжай! Пусть этим займутся те, кому положено». Но он медлил. Добыча — материал — так близко. И так заманчиво думать об этом.

«В конце концов — это всего лишь сосна. Ее мог ветер повалить. Мало ли их падает в лесу. Да сплошь и рядом!»

Он понимал, что, если уйдет, то может уже и не вернуться. Искал и не находил причин повернуть. Только тот слабый голосок где-то в голове.

«Это просто испуг. Моя реакция на их сказки. Да ну к черту! Надо идти!»

— Ладно. Выгружаемся. Пешком пойдем.

Анна вышла из машины и остановилась, вглядываясь в лес и чувствуя, что он тоже заглядывает в нее. Исполин с тысячей глаз. Гигантское нечто.

«Я мошка, а он — стая птиц»

Знахарка впервые осознала это место, как живое существо. Очень старое, очень хитрое — Анна чувствовала его дыхание под ногами.

Федор вытащил из багажника снаряжение, закрыл машину и нажал на кнопку брелока, включая сигнализацию. Раздался громкий короткий сигнал, а сразу вслед за ним на них обрушилась тишина.

— Ну что, идем?

Анна не ответила, только кивнула головой.

— Где ферма?

— Там.

— Уверена?

— Да.

— Хорошо.

Федор первым переступил границу леса. Анна последовала за ним, прижав руку в груди и что-то нашептывая.

Глеб понял, что потерял контроль над собственной фантазией. Сундук больше не подчинялся ему. Страж и ночной защитник взорвался в яркой вспышке света, словно не мог больше выносить давления скопившихся внутри кошмаров. Толстые стенки разлетелись в стороны, и он исчез.

Глеб открыл глаза, испуганно осматриваясь и одновременно гадая, что могло случиться. Сундук принадлежал ему, был его игрой, его изобретением.

«Так откуда же там взялся Аленкин слон? И что это за слово было у него под ногами, так похожее на имя игрушки? И почему…».

Закончить мысль Глеб не успел. В слабом лунном свете, проникающем в комнату, начал формироваться сгусток тьмы, от которого исходил странный вибрирующий звук, напоминающий гудение сотен насекомых. Темное нечто отделилось от двери и неспеша поплыло в сторону кровати. Заскрипели деревянные половицы.

Скрип…

Скрип…

Паника захлестнула Глеба, и сознание его отключилось. Он сполз с кровати и забился в угол, натянув на себя одеяло. Он сидел, широко раскрыв глаза и смотрел, как черное нечто надвигается на него, неторопливо и уверенно. Колыхнулись жалюзи, и в лицо ударил поток воздуха, принеся с собой запах пыли и гниющих овощей. Глеб зажмурился и вцепился пальцами в одеяло.

Тьма придвинулась к нему вплотную, задрожала, завибрировала тысячью маленьких вспышек и распалась. Темный поток взвился в воздух, перегруппировался и обрушился на Глеба адским дождем.