Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова

Один из самых выдающихся хирургов Лондона зашел ко мне субботним вечером <…> и случайно увидел, что на столе у меня в кабинете лежит рукопись «Записок». «Боже мой, – сказал он, – неужели вы автор этих потрясающих историй?» Это было так неожиданно, что я ему во всем признался. «Так меня пациенты тысячу раз спрашивали, кто их написал, и я всегда говорил, что это доктор Парис!!!»13.

Однако, помимо восхищения, такие игры вызывали и явное раздражение аудитории, справедливо считавшей, что ее водят за нос. Отголоском этого раздражения являются уже упомянутые гневные отповеди из «Ланцета», призывающие автора «Записок» воздержаться от разглашения медицинских тайн; другой критик говорит о некомпетентности «доктора» в различных ситуациях. Сам Уоррен в предисловии к уже отдельному, книжному изданию «Записок» не без ехидства сообщает, что «вряд ли следует пояснять, что все персоны, которым газетчики приписывали авторство сего дневника, абсолютно неверны и что нет никакой связи с почтенными именами доктора Гуча, доктора Армстронга или доктора Бейли»14.

Подобное поддразнивание не всегда заканчивается мирно – в отдельных случаях у зрителей, а иногда и у создателей иссякает терпение, что приводит уже к настоящим скандалам и драмам. Генри Дженкинс рассказывает несколько подобных историй, самая яркая из которых – конфликт вокруг одной из героинь «Стар Трека» («Звездных войн»), которая появляется в СТ-2, потом вновь возникает в СТ-3, после чего исчезает. Продюсеры довольно небрежно объясняют ее исчезновение тем, что она, возможно, «беременна от мистера Спока», что вызывает активное отторжение и осуждение со стороны зрителей:

Обращение к злободневным проблемам всегда было гордостью СТ. Саавик (героиня, о которой идет речь. – Е.Н.) представляет собой тему не просто злободневную, но существовавшую с незапамятных времен: женщина (особенно, возможно, беременная) брошена из-за того, что мешает мужчине! В книге интервью СТ мистер Беннетт, кажется, сказал, что беременность и отказ де-факто от Саавик «мы подарили фанатам на Рождество» в качестве «бонуса, небольшой шуточки». Мистер Беннетт, спросите, пожалуйста, у реальной женщины в подобной ситуации – бонус это или шуточка! Саавик – это проверка на честность и эмоциональную зрелость тех, кто участвует в СТ <…>. СТ 5 покажет, пройдена или провалена эта проверка15.

Чем дальше, тем больше появляется подобных историй, или, по крайней мере, они легко оказываются достоянием публики. Когда А. Конан Дойль поддался на уговоры издателей оживить своего героя, то он определенно сделал это не из-за гневных или умоляющих писем читателей, которые приходили к нему после публикации «Последнего дела ШХ», и, кажется, не проявлял никакого сочувствия или раскаяния по поводу убийства своего героя. Напротив, Дж. К. Роулинг, автор саги «Гарри Поттер», извинилась перед читателями за то, что погубила Северуса Снейпа, одного из самых ярких и харизматичных персонажей всей серии книг. Извинения такого рода стали определенным ритуалом, поддерживаемым самой писательницей (впрочем, в отличие от А КД, Дж. К. Снейпа НЕ воскресила)16.

Но особенно доставалось от публики Стивену Моффату: будучи продюсером двух очень популярных сериалов, он постоянно принимал на себя вал критики, в том числе очень резкой и жесткой. Отчасти это было связано с его собственной позицией фокусника, мистификатора, о которой он не раз упоминал в интервью («Иногда я прямо говорю – это точно неправда, я вас обманываю! – и все равно они меня цитируют!»17). Моффат, чье творчество глубоко укоренено в традиции европейского романтизма, не отступает от этого принципа, особенно это заметно в его сценариях, написанных для «Доктора Кто». Все его сюжеты – это головоломка, перевертыш, фокус иллюзиониста (не случайно в его сериях так часто фигурирует Зазеркалье – буквальное или виртуальное). Такие приемы фокусника переносятся и на общение с публикой и прессой, и Моффат охотно надевает маску трикстера, записного шута, великого и ужасного обманщика, который раскрывает секреты лишь отчасти и в рамках большой игры.

Такая позиция не может не вызывать раздражение у зрителей, которое выплескивается как в социальные сети (блоги, форумы), так и в критические очерки. Однако иногда оно принимает неожиданные формы, как, например, в случае со студенческим исследованием 2014 года, посвященным «сексизму в сериале Доктор Кто”》. В этой работе авторы задались целью продемонстрировать, насколько женские персонажи у Моффата обделены и лишены голоса. Инструментом здесь служит так называемый Bechdel test, который измеряет количество диалогов между женскими персонажами, причем только когда женщины говорят не о мужчинах. Согласно результатам этого анализа героини в сериях Рассела Т. Дэйвиса (предыдущего шоураннера «Доктора») ведут гораздо больше таких разговоров, нежели в сериях Моффата18. Оставляя в стороне методологию этой статьи, нельзя не отметить то, что, как и в случае с брошенной Саавик, зрительское сочувствие тяготеет к персонажам, а не к авторам, и к логике повествования прилагается логика жизни (в обоих случаях борьба за права женщин). Интересно то, что сам Моффат не только отметил для себя эту статью, но и отчасти согласился с ее выводами («…в целом, авторы этого исследования правы, женские персонажи должны быть более сильными»19).

На примере подобных конфликтов мы видим, как происходит смешивание вымысла и реальной общественной жизни и как автор лишается права быть единственной и неоспоримой инстанцией, решающей судьбы своих героев. В совсем радикальном случае автору даже угрожают реальными неприятностями: так, четвертый сезон «Шерлока» вызвал такую бурю среди поклонников, что была открыта петиция, требующая призвать к ответу Моффата, Гейтисса и всех прочих виновных, а также было предложено отправить жалобу на команду «Шерлока» в ВВС20. И хотя эти жесты прежде всего символические, тем не менее в них есть и по крайней мере вероятность практических последствий для сценаристов, единственной виной которых является несоответствие сюжетных поворотов ожиданиям публики. Аудитория отчасти присваивает права на сюжет и развитие персонажей.

Впрочем, возможно и обратное – запрет на творчество фанатов, исходящий от создателей той или иной франшизы. Дженкинс пересказывает историю конфликта руководства «Звездных войн» и авторов фанфикшена, который в 1980-е годы публиковался не в сети, а в фанзинах, журналах поклонников. Фанфикшен, как известно, тяготеет к откровенным темам и высоким рейтингам, в особенности когда речь идет о слэше. Из-за того, что фаны не чурались этой тематики, кинокомпания LucasFilm опубликовала публичное обращение, запрещавшее публикации подобных материалов: