1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных - Роберт Кершоу

«Мы надеемся, что хоть ты развеешь наши сомнения. Мой дорогой сынок! Может, ты все же отыщешь клочок бумаги, чтобы дать о себе знать. Вчера пришло письмо от Йоза. У него все хорошо. Он пишет: «Раньше мне ужасно хотелось поучаствовать в наступлении на Москву, но теперь я был бы рад выбраться изо всего этого ада».

Возница армейского обоза пишет письмо домой

Немцы явно недооценили своего противника. Неспособность покончить с этим пошатнувшимся от удара, но не желавшим упасть замертво врагом и подвигала на стратегические импровизации. Судя по всему, никому не приходило в голову чудодейственное решение, позволившее бы победоносно закончить эту войну. Солдаты полагали, что это святая обязанность генералов, те, в свою очередь, норовили спихнуть решение на Гитлера. Налицо была неспособность провести границу между «русским» и «советским». Гитлер не сомневался, что именно «загнивающая» большевистская идеология обусловит скорый крах СССР. И он, и его ближайшее окружение склонны были применять категории 1917 года к исходу и этой кампании. А между тем куда уместнее было бы обратиться к памяти Наполеона Бонапарта.

Бесспорно, созданный в 1812 году прецедент подходил куда больше. То, что Россия не сдалась Наполеону даже после падения Москвы, в преддверии зимы, не могло ускользнуть от внимания Адольфа Гитлера. Представляется спорным утверждение, что, дескать, с утратой Москвы сталинский режим неизбежно пал. В своем знаменательном обращении к народу 3 июля 1941 года Сталин взывал к «матери России», иными словами, апеллировал к национальным святыням. Григорий Токарев, бывший офицер царской армии, преподававший в одной из московских военных академий, вспоминает нелегкие дни лета 1941 года:

«Именно тогда прозвучал призыв к нашим патриотическим чувствам. К традициям Бородино. Именно под Бородино потерпел сокрушительное поражение Наполеон. И эти внезапно пробудившиеся чувства и помогли объединить народ».

Демонтаж оборудования подлежавших эвакуации на восток, где их не могло достать люфтваффе, заводов и фабрик никак не связывался с возможным падением Москвы. Когда в начале июля фронт располагался всего в 80 км от Витебска, от 2 до 5 тысяч рабочих и работниц текстильной фабрики «Флаг индустриализации» были переброшены в Саратов, на несколько сотен километров на восток. Пока ехали, их состав не раз бомбили, и вскоре все узнали, что их родной город захвачен немцами.

Стойкость, с которой русские удерживали оборону, ничуть не убавлялась. Единственным средством достижения победы, как подсказывала логика, было разделение армий. Наступление на южном участке, на котором так настаивал Гитлер, сулило гигантскую по своим масштабам операцию по окружению группировки русских — несколько армий, и их разгром. Тут уж поневоле напрашивались параллели с блестящей победой, одержанной Ганнибалом над Римом в 216 году до н. э.

Улицы Пскова в день вступления в него немцев

Группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба ускорила темпы наступления вдоль побережья Балтики, в то время как группа армий «Центр» завершила уничтожение сил противника в кольце окружения под Смоленском. 4-я танковая группа генерала Гёпнера в составе трех танковых и трех моторизованных дивизий, составлявших ударный клин, с фланга поддерживалась 28-й армией Кюхлера, а справа 16-й армией генерал-полковника Буша. Форсирование Западной Двины свидетельствовало о прорыве «линии Сталина», идущей вдоль прежней границы с Латвией. 1-я танковая дивизия вышла к Острову 4 июля. Три дня спустя пал Псков, что открывало путь к Ленинграду по железной дороге. В этом наступлении не присутствовали блестящие примеры окружения группировок противника, ибо, в отличие от группы армий «Центр», танковым силам фон Лееба с самого начала приходилось действовать на сложной и непривычной местности — озера, леса, реки. Но даже в этих условиях к середине июля были взяты Сольцы и Новгород, что позволило самой немногочисленной группе армий выйти к реке Луга, последнему препятствию на пути к Ленинграду. Группа армий «Север» в ходе наступления прошла 750 километров, когда группа армий «Центр» овладевала Смоленском. 10 июля финская армия под командованием фельдмаршала Маннергейма нанесла удар по территории СССР, начав наступление в юго-восточном направлении Ладожского озера и Ленинграда.

Группа армий «Север», стремительно сломав оборону противника, овладела Литвой, Латвией и большей частью территории Эстонии, лишив неприятеля возможности маневрирования. Что касается овладения Ленинградом, то 15 июля генерал-фельдмаршал фон Лееб получил указания о том, что «Ленинград не брать, а лишь взять в кольцо блокады».

Советский дот на ближних подступах к Ленинграду

8 августа 41-й танковый корпус генерал-полковника Рейнхардта взломал оборону русских за рекой Луга, устранив тем самым последнее препятствие на пути к Ленинграду, до которого оставалось всего 100 километров. Как выяснилось, линия обороны у Луги являлась внешним кольцом обороны города на Неве. Радист немецкой пехотной дивизии Рольф Дам комментирует это событие так:

«Как я понимаю сегодня, мы практически достигли Ленинграда, причем бескровным путем. Мы стремительно атаковали противника, практически не встретив какого бы то ни было сопротивления с его стороны».

С 14 по 18 августа 1941 года русские атаковали немцев силами, подтянутыми из Москвы. Контрнаступление не отличалось ни продуманностью, ни организацией взаимодействия сил. Массы кавалерии, пехотинцев на грузовиках и необученных резервистов бросили в кровопролитные лобовые атаки, что никак не повлияло на темпы наступления немцев. 56-й танковый корпус генерала Эриха фон Манштейна атаковал и контратаковал русских в течение трех драматических недель, наступая из района пересохших болот верховьев реки Ильмень. И люди, и техника срочно нуждались в передышке.

Именно силам люфтваффе, действовавшим со значительным опережением немецких мобильных соединений, и принадлежит главная заслуга в успехе операции. 64-й инженерно-саперный батальон лейтенанта Евтушевича, действовавший южнее Ленинграда, был полностью деморализован непрекращавшимися ударами с воздуха. Ранним утром в результате яростной атаки истребителей ME-110 были подожжены постройки, где размещалось подразделение. «Мне страшно захотелось превратиться в крохотного человечка, или даже вообще в невидимку, — писал впоследствии Евтушевич, — чтобы хоть как-то скрыться от этих вездесущих воздушных кровопийц». В паузах все пытались ободрить друг друга, то и дело раздавался натужный смех, «все наперебой пытались убедить друг друга, что, дескать, им ни капли не страшно». А между тем страшно было. Командир взвода Муштаков приказал им скрыться в близлежащем лесу и хорошенько замаскироваться. Евтушевич и еще пятеро бойцов бросились «под ураганным пулеметным огнем» ME-110 через поле. Даже благополучно добравшись до леса, они все равно не чувствовали себя в полной безопасности. «Опушки методично забрасывали мелкими бомбами и обстреливали из пулеметов», — продолжает Евтушевич. Отброшенный взрывной волной бомбы из убежища в лощине, лейтенант Евтушевич услышал, как его на помощь зовет Лисицын, находившийся от него в нескольких метрах. «Сюда, идите сюда», — хрипло взывал красноармеец. Евтушевич, еще не успевший оправиться от контузии, из последних сил подполз к солдату, и его взору предстало ужасное зрелище — окровавленный Лисицын без ног, с огромной раной в животе. «Это я запомнил на всю жизнь», — признается Евтушевич. Лейтенанту ничего не оставалось, как оставить своего умиравшего бойца. Нагнав остальных уцелевших, он уже к вечеру добрался до расположения батальона. Отдохнуть так и не удалось, на рассвете снова начались атаки истребителей.

В начале сентября немцы начали массированное наступление на Ленинград. Рельеф местности доставил им немало хлопот — окружить город, с тыла защищаемый огромной естественной преградой — Ладожским озером, оказалось очень и очень непросто. Не представлялось возможности даже надежно замкнуть кольцо окружения с севера. На пути у немцев на многие километры протянулись вширь полосы оборонительных сооружений. Линия обороны сооружалась по приказу руководства Ленинграда, мобилизовавшего для этой цели жителей города.

Фон Лееб отдал приказ о наступлении на город всеми имеющимися силами. Атаке предшествовал удар с воздуха тремя волнами бомбардировщиков. Ожесточенные бои затянулись на девять дней, в течение которых немецкие дивизии сомкнулись у трех линий обороны. 1-я танковая дивизия продвигалась к городу с юго-запада вдоль левого берега Невы, а 6-я танковая дивизия, перемахнув через главную железнодорожную линию на Ленинград, устремилась с юга. Танковые силы несли ощутимые потери, поскольку танкистам после многих недель операций на открытой местности было крайне непросто приспособиться к новым условиям, в которых пришлось действовать — лесистые и заболоченные участки местности, а также улицы пригородов Ленинграда. Четверо опытных командиров танковых подразделений 6-й танковой дивизии сообщили о значительных потерях личного состава и техники уже в ходе первого дня наступления. 8 сентября был взят Шлиссельбург, а затем и другие южные пригороды. Таким образом, трехмиллионный город, важнейший промышленный и культурный центр оказался полностью отрезан от остальной территории СССР.