Один вечер в Амстердаме - Алёна Белозерская

В ответ на это утверждение Габи громко рассмеялась.

– А я и веду нормальную жизнь, – сказала она и подняла руку, предупреждая возражения. – Я не смогу все изменить. Потому что не хочу! Если я вдруг решу стать праведницей, то на мое место придут другие.

– Великолепное оправдание, – хмуро улыбнулась Эльза.

– Ой, замолчи! – вспылила Габи, глубоко затянулась и закашлялась. – С каких пор тебя тревожит моральная сторона нашей работы? Раньше ты не была столь мягкой. Это из-за Маргарет? – спросила она и замолчала на время. – Нет, моя дорогая, я не сверну бизнес и Генриху не дам умереть. Вот сукин сын! Умер десять лет назад, а оказался живучее большинства тех, кто меня окружает. Будет глупо просто уйти, тем более что ты отдаешь мне базы.

– Уже сомневаюсь в правильности своего решения, – сказала Эльза, сделав глоток вина.

Габи поднялась с кресла, прошлась по гостиной, потом остановилась перед подругой и с серьезным видом сказала:

– Наркотики слишком прибыльный бизнес, и он будет существовать до тех пор, пока из него можно выжать хотя бы один доллар. Уйдет Генрих – его место займут тысячи других, и они не станут кривить нос, потому что, продавая зелье, смогут обеспечить безбедную жизнь не только себе, но и своим правнукам. Тебе известно, что ввозом наркотиков в Британию занимается по меньшей мере сто пятьдесят групп? Не таких крупных, как «Аквилон», но все же. В распространении задействовано более пяти тысяч оптовых торговцев и почти сотня тысяч уличных дилеров.

– Габи, – усмехнулась Эльза, – тебе бы в группе Помпиду работать, занимать должность главного эксперта в области наркобизнеса.

– Неплохое предложение! – рассмеялась Габи и взмахнула рукой. – Эти бюрократы за час беседы со мной узнали бы больше, чем за все годы существования этой долбаной и никому не нужной организации. Что они там делают? Ничего существенного! Только языками молотят и брюки протирают.

– Если бы их работа была действенной, ты уже давно сидела бы в тюрьме.

– И руководила бы бизнесом оттуда, – закончила предложение Габриэлла, остановилась возле кресла и поставила на него ногу. – Знаешь, я знакома с тремя «большими боссами», которые отбывают срок, но управляют своими синдикатами из тюрем. В наш век технологий все возможно, – заключила она и вздохнула. – С торговлей наркотиками невозможно бороться. Это многоголовая гидра. Если полиция ликвидирует один из каналов распространения, сразу же появляются новые. Остановить процесс сложно, потому что наркотики являются международным товаром и торговля ими превышает масштабы мировой торговли нефтью. Этим нужно пользоваться, и я буду идиоткой, если выйду из дела следом за тобой.

Эльза внимательно посмотрела на подругу.

– Во мне не было столько жадности, сколько в тебе, – сказала она. – Ты проявляешь неосторожность. Чувствую, что сейчас ты развернешься по полной программе. Но как бы тебе не пострадать от чрезмерной активности.

– Намекаешь на Интерпол, полицию и другие вшивые организации, которые борются с нами? – снова рассмеялась Габи и упала в кресло. – Дорогая, они поцелуют мне задницу! – сказала она и указала рукой на ноутбук. – С той информацией, которую я имею, ко мне за сотню миль будут бояться подойти.

– Габи, как ты не понимаешь! – воскликнула Эльза. – Ты уже в списке подозреваемых! Зеф выложил Интерполу всю структуру «Аквилона». Поэтому рано или поздно, но на тебя выйдут!

– О! Не смеши меня! – всплеснула Габи руками. – Им нужен босс британского сектора? Они его получат. Скормлю Интерполу кого-нибудь, а сама останусь вне зоны наблюдения.

– Ты бахвалишься, это настораживает, – Эльза подошла к Габи и присела на подлокотник кресла, обхватив подругу за плечи.

– Что они мне сделают? – жестко спросила Габи, с силой сжав руку Эльзы. – Я обычная старуха, которая любит таскать молоденьких девиц за сиськи и двигать их в шоу-бизнес. Ничего криминального. А что касается всего остального, то это пустой номер. Меня побоятся трогать, потому что благодаря мне некоторые люди сделали себе состояния, а еще часть тешит себя надеждами о шикарных яхтах и виллах на Средиземноморье. Без таких, как мы, мечты многих превратятся в прах. Ах, Эльза, наркотики – это не просто травка или порошок, которым торгуют у метро на «Кэмден-таун». Все гораздо сложнее. Знаешь, если бы правительство могло заниматься легальной продажей героина, оно уже давно делало бы это. Как и торговало бы оружием, людьми, органами. Всем тем, что приносит деньги. Но эти высшие чины натягивают на лица благородные маски, при этом делают вид, что активно борются с преступными группировками, на деньги которых и живут. Кто финансирует их предвыборные кампании? Они сами? Из собственных карманов? Кто спонсирует проекты? За какие средства они имеют возможность жить на широкую ногу? За те деньги, которые получают, сидя в правительстве, или за скромное полицейское жалованье? Да, не все одинаковые, – серьезным голосом продолжала Габи. – Одни предпочитают мирно сосуществовать с криминалом, другие – яростно с ним бороться. Мир власти всегда будет разделен на две половины. Но при этом сложно определить, какая из половин доминирует. Кто из них кого контролирует? Неизвестно. Но то, что одна половина сдерживает другую, – реальный факт. Кучка идеалистов, вроде тех, которые вышли на «Аквилон», в какой-то степени не дают миру превратиться в свалку. Именно они уравновешивают ситуацию. И когда в одной чаше весов слишком прибывает – сливают оттуда часть дерьма, чтобы дерьмо само в себе не захлебнулось, – Габи покачала головой. – Империя Генриха развалилась, так как вела жесткую политику экспансии. Слишком много групп было задействовано там, где можно справиться меньшим количеством людей. Поэтому Генрих должен уйти. Какое-то время будет затишье, потом все начнется заново. Поэтому не беспокойся о том, что полиция выйдет на меня. Мое дело даже не пустят в ход, зная, какой ящик Пандоры откроется при этом.

– Страшно тебя слушать, – сказала Эльза, прислонившись подбородком к волосам Габи.

– Кому? Тебе? – голос Габи был веселым, но глаза не улыбались. – Страшнее тебя не было никого в Европе. Даже лидер Тихуанского картеля, пресловутый дон Феликс, казался строгой монашкой в сравнении с тем, как ты управляла «Аквилоном». Успокойся! – Она потянула Эльзу за руку, потому что та нервно поднялась. – Не мне тебя судить. Я вообще предпочитаю не давать оценку поведению людей, потому что слишком многое видела в жизни, – Габи похлопала себя по голым коленкам. – Можешь называть меня сумасшедшей, но все, что мы делали, было правильно! Наркоторговцы – своеобразные регуляторы высшей формы жизни: мы уничтожаем лишнюю дрянь, не давая ей распространяться. Мы творим божий промысел, смею заметить!

Эльза не знала, как реагировать на эти слова. Она молчала, а Габи, посчитав, что та согласна с ее словами, продолжила:

– Чистый человек не прикасается к наркоте, зато дерьмо уходит туда, где ему и место. В канализацию. Я не жалею тех людей, которые губят себя, употребляя героин. Я лишь его продаю, но никого не заставляю впускать наркотики в свою жизнь. У всех есть право выбора, и если одни предпочитают читать книги и смотреть кино, а другие – клубиться и нюхать, то мне глубоко плевать, по каким критериям они выбирают себе предпочтения.

– Моя дочь тоже употребляла наркотики, – задумчиво произнесла Эльза.

– И это твоя вина, – сказала Габи. – Не как наркоторговца, здесь у меня нет претензий. Но ты была гадкой матерью! Ты ею вообще не была!

Эльза отвернулась от подруги.

– Можешь не продолжать, – сказала она. – Сама знаю, где допустила ошибку. Жаль, что ничего не могу исправить. Рита выросла без меня, но теперь я ее не отпущу. Тем более после смерти Павла.

– Она все еще молчит с того момента, как ты сказала ей об этом? – спросила Габи и налила себе вина.

– Ни слова не сказала, – кивнула Эльза. – Лежит на кровати и смотрит в потолок. Не представляешь, как тяжело видеть ее, такую потерянную и опустошенную.

– Хорошо еще, что физически не пострадала, – отозвалась Габи. – Смелая она, на тебя похожа. Ты была такой же, когда я увидела тебя впервые. Не переживай, Маргарет придет в себя, дай ей время.

– Вечером возвращаюсь в Амстердам, – быстро произнесла Эльза, зная, что Габи не одобрит ее решения. – Не спорь. У меня нет другого выхода. И как ты сама сказала несколько минут назад, таким, как мы, ничто не угрожает. Единственное, что они могут предъявить мне, – это неудачное замужество с Генрихом. – Она похлопала подругу по плечу. – Нужно закончить дела. Генрих должен уйти. Хочу, чтобы полиция была уверена в том, что «Аквилон» полностью разгромлен и не имеет ни малейшего шанса на восстановление деятельности.

Габи встревоженно на нее посмотрела.

– У меня нехорошее предчувствие, – сказала она.

– Волнуешься из-за меня? Или Зеф не дает покоя? – улыбнулась Эльза. – Не стоит. Он окончательно повержен: ни Маргариты, ни базы, ни Генриха. У него нет ничего.