Поверь в свою звезду! - Гульжиан Павловна Садыкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вечерком, еще до прихода Людмилы с работы, наскоро собрав свои вещи, мы с Русланом, ушли из их дома, ни с кем не объяснившись – зачем и куда. Просто от всего пережитого было больно и гадко чувствовать себя, ровно побитой собаке, слыша скользкие упреки в свой адрес.
Куда же пропала наша дружба? Я понимала, что Людмила порой ревностно относилась к нашим взаимоотношениям с ее Колей, хотя, она постоянно и открыто, упрекала его по любым мелочам и пустякам, казалось, совсем не испытывая к мужу ни каких чувств. Хорошо зная ее принцип: «Пусть плохое, но мое», спорить с ней не хотела, да и оправдываться, не было ни малейшего желания. Ну а наш резкий и неожиданный уход, сильно захлестнул ее самолюбие. Она всерьез рассердилась. Мы на время перестали общаться.
Перебравшись в школу, словно мышки, на пару с Русланом, вели себя вполне тихо и спокойно. Днем я работала, а вечерами закрывая наружную дверь, мы занимались своими делами, словно жили вовсе и не в столовой. Уходили в комнатушку-раздевалку, там ужинали строго своими продуктами, никогда, не прикасаясь к чужому, я вязала, слушая радио, Руслан делал уроки. А иногда мы вдвоем, просто, задушевно пели, и благодарили Бога, за тепло, утверждая, что остальные мелочи преодолимы. Руслан ложился спать на полуразваленную раскладушку, которую нам временно выделила знакомая учительница, Елена Александровна. Я же, сдвигая две лавочки ближе к печи, закрывала глаза под шум непрерывного грохота моторов холодильного агрегата, долго не засыпая, думала, верила, продолжала мечтать. И вновь понемногу занималась спортом в узком коридорчике.
Одним из вечеров, находясь в ностальгическом настроении, взяв лист бумаги, решила черкануть письмецо старшему брату на зону, от которого не слышала давно ни каких вестей. Писала, а у самой от боли разрывалось в груди. Воспоминания и неприятности, одни за другими вставали перед глазами. Рассказывая ему обо всем, надеялась, что хоть одна родная душа поймет меня и откликнется, а веки очень скоро разбухли от слез. Хотела верить, что все образуется, и встанет на «круги своя».
Вскоре от Нуртая пришел холодный ответ, где он набросал, словно скуки ради, несколько строк, давая понять о своем скором освобождении. Помня наставления мамы, и зная, что теперь в ее квартире никто не живет, но осознавая все же полновластным владельцем жилья своего Руслана, я посоветовала брату жить там, сколько будет душе угодно. Мне хорошо был ясен ход маминых мыслей. Еще при жизни она верила, что Нуртая мы не выгоним на улицу, ну а сам он, никогда не сможет при желании, ни продать, ни пропить ту квартиру. На этом наша переписка резко оборвалась, и я подумала, что его досрочно освободили. А письма он умеет писать, только лишь имея ограниченную свободу…
На новой работе мне довелось случайно, и почти стихийно познакомиться с пареньком из Таджикистана. Он был грубым и неуклюжим в общении, невзрачным и неопрятным с виду, но всякий раз пытаясь завести отношения между нами, которые бы сводились по его усмотрению лишь к выборочным встречам по желанию, и только в его интересах. Вот такое странное восточное воспитание. Поведение и характер подобного рода были для меня чужды и неприемлемы, я общалась с ним, так как по роду своей работы это было неизбежно, «коллега» являлся одновременно грузчиком и экспедитором. Но его присутствие и нагловатые выходки, порой очень раздражали. Судя по нему, и глядя на него, создавалось мое отрицательное впечатление и восприятие, по поводу обычаев и мировоззрения его народа, настолько не уважающих себя, что я об этом, открыто, высказывала ему, но не в обиду. Наши случайные общения не предвещали ничего серьезного, тем более положительного и благоразумного.
Общаясь со Светланой, мы запросто и откровенно обо всем делились и говорили.
От Людмилы я теперь пыталась скрывать все свои неудачи и неприятности, стараясь больше говорить о хорошем.
Руслан заканчивал восьмой класс.
Казалось, самое тяжелое уже позади.
В прежней комнате, куда нам предстояло вновь вернуться по весне, еще было довольно прохладно, но жить какое-то время стало возможным.
В школьной бригаде мы работали дружно, сдружились с некоторыми из учителей, строили грандиозные планы.
Но я стала замечать, что директор школы косо посматривает в мою сторону. Вела она себя всегда несоответственно своему статусу, нагловато и грубо. Однажды я застала ее совсем не в подобающей позе, находясь в кресле своего кабинета, и имея весьма солидные габариты, развалившись самым неприличным манером, она закинула свои толстые и короткие ножки прямо на рабочий стол. Картина была не из приятных. При виде меня, с ее стороны не последовало и намека на телодвижение.
В столовую она заходила, словно к себе домой, за свои дорогостоящие обеды особого заказа и объема, оплачивала по заниженной стоимости.
Многие из преподавателей увольнялись, не выдерживая ее гнусного и скверного характера.
А однажды, подойдя к окну раздачи и подозвав к себе Раису, она запросто заявила: «Уберите отсюда, из школы, эту черную!».
Возмущениям Раисы и Светланы не было предела. Они даже намекали мне о необходимости обращения к губернатору с жалобой. Но я не стала обращать внимание на вздор невоспитанной сумасбродки. Жизнь сама всех нас рассудит.
И, тем не менее, ее указания коим образом смогли повлиять на нашего руководителя. Одного я не понимала, как он-то повелся на ее капризы, ведь сам, Джалиль Михайлович, был родом из Дагестана, и по природе своей, был почерней меня, а так низко и не по-мужски пал, позволив вытереть об себя ноги. По отношению ко мне, это было гадко и некрасиво.
Меня незамедлительно перевели на работу лоточницы. А сам работодатель, вдруг срочно попросил меня освободить занимаемое нами с сыном помещение, но абсолютно, никому не нужное в ближайшее время. Господи, да сколько же вокруг слабаков с грязными руками и темными душами!
В усиленном темпе мы со Светланой искали подходящий вариант жилья.
Свою неоценимую помощь тогда нам оказала, неожиданно, работница зала при столовой, Любовь Васильевна, с которой мы общались, относясь к ней с уважением, а в течение года не раз изрядно угощали и подкармливали. Она пристроила нас с Русланом к своей знакомой на время, в летнюю кухню. Там было тесновато, но стояло две кровати, стол и шкаф. Нам никто не мешал, и оплата оказалась не высокой. Удобства были на улице, а за водой приходилось идти далеко. Но я соглашалась и на эти
