Защитник - Конн Иггульден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, спустимся и отрубим ему голову? – предложил Тисамен.
Павсаний невольно усмехнулся и похлопал ладонью по плечу прорицателя:
– Мардоний подождет еще день. Нам нужно найти хорошее место для лагеря на горе, но только пониже, откуда мы не будем скатываться во сне. Одно можно сказать наверняка: они не смогут подняться нам навстречу. Хотел бы я, чтобы они это сделали! Мы будем решать, где и когда начать бой. А пока пусть эти персидские выродки подождут.
Тисамен видел, как его друг набирается уверенности в себе. Впервые за все время, сколько он его помнил, постоянно приподнятая бровь регента опустилась. Он и сам не сомневался в человеке, который всю жизнь изучал военное дело. В конце концов, Павсаний был племянником царя Леонида. Столкнувшись с тактической задачей непосредственно у поля сражения, спартанский вождь отбросил сомнения и колебания, чтобы принять твердое решение.
Павсаний повернулся к командирам. Первым делом он приказал подсчитать запасы, имеющиеся в распоряжении колонны, а также поручил илотам поискать источник в окрестных горах. Остальных он отправил вниз по склонам – найти ровные места, где можно было бы поспать, завернувшись в плащи.
Закончив с этим, Павсаний призвал всех союзных полководцев присутствовать вечером на его трапезе. В жизни восстановился порядок. Он смотрел сверху вниз на непримиримого врага, в три раза превосходящего его собственные силы, на конницу, лучников и персидских «бессмертных», рвущихся отплатить за унижение при Фермопилах. Так или иначе, судьба взяла его за руку и направила к этой равнине, недалеко от Платеев.
Ксантипп управлял маленькой лодкой, пока Перикл обливал парус водой из кожаного ведра. Солнце припекало, ветер напоминал о себе легким дуновением. В полной тишине Ксантиппу захотелось посмеяться над собой из-за их нелепого положения. Прошло едва восемь дней, с тех пор как они покинули Афины. Предполагалось, что они проведут недели или даже месяцы, бороздя Эгейское море в поисках персидских кораблей, проверяя каждый слух и ложное донесение, хотя это стоило им труда, повреждений и драгоценных припасов. Он нахмурился при этой мысли. Из ста шестидесяти кораблей, собранных ради мести персам, два утонули. Один из них напоролся на подводную скалу и отправился прямиком на морское дно. Спасти удалось только шесть человек. В другом открылась течь, которую плотник не смог залатать. Корабль тонул медленно. Команду успели снять, хотя в завершение спасательных действий люди пробирались по палубе, уже залитой водой, что вызвало неприятные воспоминания о Саламине.
В последние дни Ксантипп сохранял мрачное выражение лица, хотя эта простая работа приносила ему удовольствие. Гребцы трудились, но не до изнеможения. На каждом встречном острове они высаживались, задавали вопросы и покупали все необходимое. По вечерам он и его сыновья ужинали на борту или присоединялись к спартанскому наварху, царю Леотихиду. Как ни странно, спартанец оказался приятным собеседником, хорошим рассказчиком занимательных историй, которые часто заканчивались тем, что Перикл прыскал со смеху, вино вылетало через нос и его приходилось хлопать по спине. Не будь они в состоянии войны с грозным врагом, картина получилась бы до неловкости идиллическая. Каждый свободный час Ксантипп заполнял отработкой действий с сигнальными флагами и маневрами, повторяя их снова и снова, пока не убеждался, что союзники сделают все как надо и в боевых условиях. В этом заключалась вся цель такой работы, чтобы люди не терялись, когда корабли с треском сталкиваются один с другим и кровь брызжет на палубу.
В этом отношении спартанский царь полностью ему доверял. Ксантипп ожидал увидеть такого же вспыльчивого наварха, каким был Эврибиад при Саламине, но Леотихид был слишком уверен в себе, чтобы во всем видеть неодобрение или неуважение. Едва поняв, насколько опытен на самом деле Ксантипп, он отступил и махнул рукой, предоставив ему свободу заниматься знакомым делом. В этом спартанец напомнил Аристида.
Если бы им удалось застигнуть персидский флот стоящим на якоре, Ксантипп заплатил бы рыбаку столько, сколько он потянул бы на весах, и оно того бы стоило. Подумав об этом, он сжал руль в безмолвной надежде. Перикл поворачивал маленький парус то в одну, то в другую сторону, пытаясь поймать ветер. Парень чувствовал себя на воде как дома, и это радовало отца. Компетентность – это все, чего он требовал от сыновей. Было приятно, почти удивительно видеть, как растет их уровень, и знать, что он может задремать на волнах и позволить ребятам управлять лодкой.
Перикл оторвал от моря хмурый взгляд, искавший на воде бурные участки. Когда обогнули косу, Ксантипп заметил, что лицо сына просветлело. Перикл обернулся, и Ксантипп поднял руку, предупреждая его крик.
– Вижу, – сказал Ксантипп; его сердце колотилось, и он заставил себя замедлить дыхание. – А теперь мы возвращаемся назад, и как можно осторожнее, не привлекая к себе внимания. Я поставлю сеть, и, кто знает, может быть, мы даже обеспечим себя рыбой на ужин.
У персов была мера длины, которую они называли «парасанг», равная примерно тридцати стадиям. Флот, стоявший на якоре у Самоса, находился, насколько мог судить Ксантипп, всего в трех или четырех парасангах от них. Такое расстояние человек может пройти за утро.
Ксантипп вывел свою маленькую лодку с подветренной стороны острова Икария. Он знал, что Икар упал в это самое море, после того как сбежал из тюрьмы, это было совсем в другую эпоху. Ксантипп и его сыновья плыли вдоль этого берега весь день, следуя описанию рыбака и проходя слева от другого острова, входящего в группу островов Фурни. Море там было спокойным, волны мягкими, и это облегчало плавание.
Огромный флот укрылся у берегов Самоса, в этом не было никаких сомнений. Ксантипп мельком увидел множество мачт, тонких как волоски, но расстояние было слишком большим, чтобы их сосчитать. Корабли могли быть только персидские, и они стояли на якоре в безопасных водах у побережья острова, рядом с материком. Наверное, персы думали, что укрылись далеко и от Афин, и от тех, кто их ищет. Он задавался вопросом: боялись ли они возвращаться домой после поражения при Саламине или просто искали убежища на зиму и нашли безопасную гавань? Во втором случае они могли выйти из бухты и отправиться куда угодно в любой день. Ксантипп чувствовал, как в нем нарастает возбуждение.
Перикл опустил сеть, и она потащилась за кормой. Тихо, издавая нежные звуки, плескалась вода. Идеальный момент – сыновья и
