Вор и проклятые души - Куц Сергей "Корвин Флейм"

— Пугала, — догадался Бран, — чтоб устрашать команду и держать ее в узде!

— Именно, колле… — Велдон осекся. Он слишком увлекся объяснением. — Полагаю, что голова надолго не напугает. Кому-то из нас пришлось бы постоянно находиться на палубе. Дабы вовремя заметить бунт и поднять тревогу. Но теперь есть эти стражи. Я…

Инквизитор снова замялся. Левое око монаха расширилось, во взоре Томаса Велдона мелькнуло нечто, что напугало уже его. Я увидел во взгляде монаха испуг. Он думал сейчас о Неакре. Он вдруг понял, что мыслит о талантах и умениях мертвого чернокнижника как о своих собственных — и это ужаснуло Велдона.

— Я хотел сказать, — инквизитор помрачнел, — что Неакр несилен в иллюзиях. Поэтому пришлось позаимствовать силу почтенной Ирменгрет, которую она связала с мертвой головой. Но чтобы создать стольких фантомов, потребовалось напитать чужую магию моей собственной.

— Ты на ногах еле держишься, — заметила вампирша. — Позволь поделиться с тобой и жизненной силой.

— Нет! — Велдон отшатнулся от Ирмы. Левую половину лица монаха передернуло от отвращения. — Ты вампир! Твоя жизнь — это отнятая жизнь других! Не взваливай на меня новый смертный грех! Их и так уже предостаточно!

— Как пожелаешь. — Ирма улыбнулась, но глаза ее были холодны.

— Твой фантомы — только для устрашения? — У меня возникли сомнения в действенности призраков, которых сотворил инквизитор. — Люди не могут вечно быть напуганными, и приспешники Низверженного тоже.

— Фантомы предупредят, — ответил Велдон. — Меня предупредят, а я — вас.

Инквизитор закрыл глаза, его качнуло. Монах упал бы, если бы не вовремя подставленное плечо предвестника. Призвавшее призраков заклятие отняло у Томаса Велдона чересчур много сил.

— Спасибо, — молвил Велдон, судорожно схватившись за руку Войны. — Я в порядке.

— Не спорю, святой отец, — произнес Бран, — но тебе нужен отдых.

— Помоги ему, — попросил я.

Предвестник повел монаха к опустевшему юту — нашему дому на ближайшие несколько недель. Томас Велдон казался сейчас глубоким стариком, но ничего — отлежится. Крепок, как вера святого старца, а воли и упрямой внутренней силы ему не занимать.

Я остался наедине с Ирмой, если не считать Рене Зилля. Сама вампир была погружена в раздумья и изредка поглядывала на меня.

— Знаешь, — заговорила она, — меня терзают воспоминания. Не могу отделаться от них. Все произошло совсем недавно, но постоянно думаю о нас.

— Лучше о дьяволе помни. — Я был раздражен. Для чего Ирма вновь затевает разговор, который мы только что закончили?

— Помню. О нем я тоже не забываю.

— Прогони его!

Ирма изумленно посмотрела на меня.

— Кого прогнать? — спросила она. — Дьявола?

— Твою игрушку. Прогони Зилля! Чего он уши греет?

— Ах, ты о моем бедном Рене? — рассмеялась Ирменгрет. — Не беспокойся на его счет! Мы можем говорить при докторе совершенно невозбранно!

— И не только говорить? — Каждый новый ответ вампира злил меня все сильней.

— О! — В карих глазах Ирмы зажегся огонек. — Ты прав. Мы можем не только говорить при докторе. А хочешь… мы можем и втроем! Ты только дай мне немного своей крови! — Вампир прикрыла на мгновение глаза и облизнула кончиком языка соблазнительные губы. — М-м-м! В тебе первая кровь! Кровь первых людей Орнора! А еще ты связан с самим Люцифером! Дай мне хоть глоток твоей крови! Или два! Ты не пожалеешь!

— Или три?

— Три? Да, три! — Ирму начало охватывать натуральное безумие. — Я сама не своя становлюсь, когда думаю о тебе и вижу, как ты близок.

— Обо мне думаешь или о моей крови?

— И о тебе, и о крови. — Вампир шагнула ко мне и плавно вскинула руку, чтобы коснуться моей щеки. — Нам нужно только придумать, как обмануть дьявола.

Я перехватит руку Ирмы, сжав ее кисть своей левой рукой.

— Обмануть? — сквозь зубы произнес я. — Зачем? Кто тебе сказал, что позволю пить мою кровь?

Что-то кричало внутри меня, что нельзя подпускать вампира до крови в своих жилах. Нельзя допустить новую близость с ней! Потому что все опять закончится тем, что позволю вскрыть вену либо подставлю шею! Упырю! Мертвому кровососу!

— Отпусти! — Лицо Ирмы исказилось от злости. — Мне больно!

Вампиру в самом деле было больно. Злость на лике Ирмы смешалась с гримасой страдания, а я еще сильнее сдавил ее кисть своей покрытой змеиной чешуей рукой в черной перчатке. Но все равно спросил у Ирменгрет:

— Больно? Тебе? Высшему вампиру больно?

Ирма попробовала разжать хватку, но я сильней этой женщины.

— Отпусти! — взмолилась она. — Я живая!

Кровь и песок! Я уставился в глаза Ирмы. Словно живая, но не живая! Я должен помнить, что она мертвец! Что я был в купели с нежитью! Тогда это не повторится!

— Сначала прогони доктора!

Рене Зилль глядел на нас пустыми моргающими глазами и чуть заметно улыбался. Его нисколько не смущало, что госпожа сцепилась со мной. Молодой дворянин не сводил с нее обожающего взгляда, и более его ничего не интересовало.

— Уйди!

Доктор вздрогнул, но только растянул лицо в улыбке, и с места не сдвинулся.

— Проваливай! — взъярилась Ирма. — Слышишь?

Улыбка сползла с лица Зилля. Он снова вздрогнул и попятился от госпожи.

— Пошел вон!

Доктор побежал на нос корабля. Я назвал его дворянином? Магия вампира превратила Зилля в безмозглую игрушку и раба. Ничего не осталось в докторе от высокородного. Он пустышка и вызывает одновременно отвращение и жалость к себе. А еще ревность! Вот это чувство я хотел изжить всей своей проклятой душой! Потому что моя любовь — это Алиса!

Я разжал пальцы. Ирма вырвала руку из моей хватки, словно ее держало раскаленное железо. Ее лицо стало белым как снег. Но она мертвец! Она должна быть бледной! Я еще трижды повторил в мыслях, что предо мной не красивая женщина, а мертвец. Мой товарищ, союзник, но не человек, а нежить! Мертвец!

— Запомни! — произнес я. — Меж нами больше никогда и ничего не будет!

Ирма вскинулась, зашипела и обнажила клыки вампира.

Глава 28

В МОРЕ

Вампирша взмахнула перед собой рукой с длинными когтями. Черты лица Ирмы удлинились и заострились. Теперь она не красивая женщина, а нежить, только без расправленных крыльев за спиной.

Прежний Николас Гард был слаб и беспомощен пред упырем. Сейчас я мог схватить Ирменгрет за шею и сломать ей позвонки. Что тогда? Испортил бы красоту? Для высшего вампира это несмертельно, хоть и больно. Ирма не раз твердила, что живая! Что чувствует боль. Но она мертвец, чьи клыки жаждут вонзиться в меня, чтоб испить горячей крови.

Я презрительно скривил губы. Облик Ирменгрет, готовой кинуться на меня, вызвал ощущение брезгливости, но не гнев либо иное чувство. Потому что легко справлюсь с ней. Чары высшего вампира не действует на меня, если это не женское обольщение, и я гораздо сильней ее.

— Ирма! Не хочу причинять тебе боль!

Она оскалила рот и зашипела. Пальцы на ее руках шевелились, как если бы они были самостоятельными хищными и голодными существами, не зависящими друг от друга! А во взоре вампира не было той Ирменгрет, которую я знал и ради которой бросил вызов Люциферу. В глазах был лишь звериный голод. Но что-то удерживало вампиршу, она не нападала. Даже чуть склонила голову набок, словно прислушиваясь к моим словам.

— Остынь!

Я вспомнил, как часто мы повторяли, что своих не бросаем. Проклятый пепел! Ирма тоже своя! За несколько дней, что минули после моего пробуждения и первой встречи с ней, пережили столько, сколько хватит на долгие года. Я не желал драться с Ирменгрет!

— Прекрати. — Мой голос прозвучал вдруг спокойно и буднично.

Сменив тон, я действовал по наитию, и у меня получилось дозваться до той Ирмы, которая сохраняла в себе человечность. Она отступила, клыки и когти исчезли. Ирменгрет качнуло. Я дернулся, чтобы помочь, но был остановлен вскинутой ладонью. Левой рукой Ирма коснулась лба и закрыла глаза.