Любовник из провинции - Ксения Васильева

лилась ей на голову, почему мужик ее не приехал и всякое другое.

Беременность у Риты проходила тяжело и последние два месяца она почти все время лежала. Раиса, за интересной игрой, иной раз

забывала о дочке. В общем, помереть бы Риточке и ее нероженому

ребеночку с голодухи, если бы не соседская девчонка лет пятнадцати, которая за рассказы об Америке и подарочки - тряпочки бегала по всем магазинам, приносила еду и даже варила что-нибудь простое. Но при всем том, Раиса дочь любила, просто она считала, что неумеху надо учить жить.

И гвоздило Раису одно, - чей ребеночек-то родится?

Раиса с подходцами к дочке подъезжала, - мол, Анатолий сподобился?.. Та отмалчивалась. А Раиса своим разумом думала, где там, в Америке, забеременеть? Не от негра ж? И продолжала счи

тать, что Анатолий протрясся. Так ей было спокойнее.

Зять Анатолий прибыл перед самыми риткиными родами. Навез всего, еще половину, сказал, на складу оставил, потом возьмет. А домой привез два телевизера, да еще видок какой-то, а на кухню - кухонный комбайн. Но сказал Раисе, чтоб она ни до чего не дотрагивалась, сломает еще. Раиса обиделась и поняла, что они это все для себя привезли. Деньги они копили на кооперативную квартиру. У Анатолия на двоих с матерью - комнатенка всего. У них-то хоромы: одна - шестнадцать метров, другая - восемнадцать. И все есть: и стенка, и паласты, и тахты для спанья...

А им хочется отдельно жить, - Раиса не против. Они уедут, она замуж может, выйдет. На такую квартиру да с бабой впридачу любой не любой, - а мужик позарится.

Пока стали они жить втроем. Тесновато, зато - отдельная. Раиса с зятем ласковая, - Толик да Толик. Только он на ее ласку не очень-то смотрел. Приехал из той Америки смурной какой-то, на Ритку глаз не поднял, а ведь глядеть больно на нее: брюхо на нос лезет, сама худыщая, одне глазища... А он как зверь лесной

что-то буркнул и все тебе.

И поняла Раиса, почему он так. Услышала. Ночью она спит как убитая, а тут как кто под бок толканул: проснулась.

В комнате ихней разговаривают, Рита и Анатолий. Она и прислушайся. Лучше бы не надо. Спала бы себе и спала, ничего не знала.

Анатолий Ритку - на сносях-то! - шлюхой обзывал да еще и похуже! Что их из-за нее выкинули в Союз, что теперь радость большая жопой об жопу с тещей-пьяницей терется! И выблядка воспитывать, кормить и поить. И что он этого делать не собирается! Доллары, кровью и желчь заработанные, он на чужого ублюдка не отдаст! Ну и все такое...

Раиса аж в туалет побежала - медвежья болезнь одолела. Как же такое? Чуяло ее сердце материнское! А от кого Ритка понесла-то? От негра?

До утра не спала. Ритку не спросишь, лежит как мертвая, к Анатолию не подступись, да и не стала бы она его спрашивать, - грохнул бы тут же, жизни решил.

Родила Рита девочку и в записке написала, что, мол, Аничка, Анна. Так Анатолий как озверел. Одни они в квартире были: он и Раиса. Она на стол накрыла. На свои водочку, закусочку справила. Он, жмотяра, ни копья не дал. Картошечки отварила, селедочку разделала, огурчики свои, капуска, - все честь по чести.

Он вроде сначала сел, выпил, стал огурчиком закусывать. Раиса и сказала про девочку, Аничка, мол. Он как взбесился: мне тут еще поблядушек заводить! Анна она будет! Никаких Аннов, мол. Будет Жанна и все. так и записали, а почему он так на Анну взъелся, Раиса до сих пор понять не может. Тогда она его успокоила: Жанна так Жанна, делов-то.

Он опять сел выпить, а Раиса его и спроси: а чего ты так на имя-то? Он и сказал, так нехорошо, что ты, мол, у дочки своей

спроси, кто такая эта Анна в Америке. Проблядь, которую голой

показывают...

А Раиса на радостях, - девочка беленькая родилась, уж как Раиса боялась, что черный вылезет!.. - ему сказала, - давай, мол, Анатолий, за твою дочку...

И заткнулась.

Анатолий глаза выкатил, заорал, что подбирать митькиных ублюдков не собирается, а вот возьмет и напишет, что к чему, Митьку и выгонят оттуда...

Раиса молчала, а сама думала, какой-то Митька, значит - русский... Может, не женатый?.. И тихо так сказала: а может твоя, Анатолий? И он вдруг тоже тихо ответил: да бесплодный я, у врача был... Так что потерпите меня тут пока, Раиса Артемовна, вы - не при чем. А я квартиру себе скоро куплю, разведусь и уеду от вас.

И еще стакан хлопнул и свалился.

А Раиса побежала в комнату, взяла карандаш и на бумажке записала: Митька, Аничка, чтоб не забыть. А то она когда пьяная все помнит, а проснулась утром - ничего, ни синь пороха. У Ритки надо спросить!

Когда надо было брать Риту из роддома, Анатолий сказал, что уезжает на два дня и ушел. Даже денег на такси не оставил, хорошо хоть близко тут, районный роддом, напротив Немецкого кладбища. Кое-как добрались.

Ритка как пришла, так рухнула на кровать и ну реветь. Раиса полкана на нее спустила, чего при младенце чистом орет как резаная? Ритка еще пошмыгала носом и перестала. Раиса тут ее спросила, что это такое за Митька? И что за Анна, которую голой показывают в Америке?

Ритка аж на кровати села: а ты откуда знаешь?

- От твоего суженого-ряженого, - ответила Раиса.

- Сказал! - Разозлилась, видно, Ритка. - Ну так и ты знай, что был у меня там самый лучший мужик на свете, и ребенок от него. Но мне с ним не судьба... Женатый он, на дочке Министра, а у самого - ничего нет... Мам, попросила Рита, - а у тебя выпить не найдется?

- Найдется, как не найтись, - ответила Раиса.

Ритка девку свою покормила, та заснула - спокойненькая девочка, не в мать, а они с дочкой пошли на кухню. И там, попивая, рассказала Рита Раисе про свою жизнь. Что были тряпки, деньги, квартира хорошая казенная, радости не было. А тут прибыл без

жены, она позже прилетела, парень, Митька этот, ну и такой вроде

бы небольшой, не сильно красивый, Анатолий против него - просто

из кинофильма мужчина, а оказался - такой, что Рита забыть его

не может и вот девку родила... Сволочь он, конечно, но у Риты

зла на него нет.

Раиса спросила: ну а приедет, может разведется? Ребенок же тут...

Рита захохотала, - от дочек министров уходят? Ты чего, мам! И ребенок там у него свой есть, сын.

- Всяко бывает... - Задумчиво протянула Раиса.

Ритка возразила: не бывает. Тут не будет. И хватит об этом.

- Ну а если его позвать на девочку посмотреть, может залюбит? Помогать станет, как?

- Думаю, - наплюет...

- А мы девочку, как он хотел, и назовем Аничкой! - Сказала Раиса.

- Анатолий тебе назовет! Не позволит, даже если знает, что дочка не его. - Ответила Рита и умчалась далеко-далеко в своих мыслях. В Америку. К Мите.

Москва. Лето. День. Душный, предвещающий грозу и ливень. В такой день невыносимо сидеть в канцелярской комнате, за неуютным столом, на жестком стуле. В такие дни не помогает даже букетик цветов в стакане и открытое настежь окно, в которое видишь серый асфальт, жгучий и пахнущий варом, и стоящее почти впритык здание

- тоже учреждение. Тоска.

За таким вот столом, в такой комнате сидела Вера.

К приближению четвертьвекового рубежа она полюбила серый цвет и сегодня была в тонком сером шелковом трикотажном платье. И притемненные очки были серого тона, только оранжевые волосы остались

прежними и спадали блестящей волной на плечи и спину.

Работать сил не было. Она курила, бездумно глядя в окно на входящих и выходящих людей из здания напротив. Это хоть как-то развлекало.

Она мельком глянула на двух невысоких молодых мужчин, идущих мимо ее окна и оживленно о чем-то беседующих. Перед ее глазами возник острый профиль, с тяжеловатым усмехающимся ртом и золотисто каштановые волнистые волосы... Она не испугалась, ее не настигло сомнение, просто она вслух сказала: Боже, это же Митя прошел.

Это открытие заставило ее вскочить с места и заметаться по комнате. Как же так? Почему ни вчера, ни позавчера не было никаких предзнаменований или вещих снов?.. Увидеть его в окне в гнусный жаркий серый день!?

Она забыла, что должна ненавидеть его и презирать за пошлый обман три года назад, когда нужно было всего лишь позвонить и сказать: прощай... Сейчас она об этом не помнила. Ее заливала радость от того, что он здесь, что она видела его!.. И может увидеть еще, стоит только позвонить. Нужно только, чтобы он успел доехать. О том, что он мог идти не домой, - ей в голову не приходило. Чтобы как-то занять себя, - о том, что она позвонит, уже было решено! - Вера вышла в коридор и стала прохаживаться как по прогулочной палубе...

С ней останавливались, заговаривали, она необычно радостно заводила разговоры, а время шло!

Она вернулась в комнату, решительно взяла трубку и набрала номер. И совсем не удивилась, когда услышала как бы всегда летящий навстречу чудесам его голос: да?

И не справившись с собой, забыв придуманную элегантную фразу, она просто, до тупости, сказала: это я.

Митя тут же вскрикнул: Вера? Как странно, я только что вспоминал вас, клянусь!