Черная вдова, или Ученица Аль Капоне - Марина Крамер

– Спасибо, Серега, мне и правда приятно, – пробормотала Марина, вытирая слезы. – Я тут задумалась: прикинь, фигня какая – все, кто был вокруг меня, кто меня любил, погибали, как от укуса скорпиона. Даже не скорпиона – есть такой паук, «черная вдова» называется, его самка жалит самца, и он гибнет на ней прямо. Это я, Серега. Вокруг остались только трупы…

– Дурная ты! – улыбнулся он. – Какие трупы? Это судьба, а от нее не убежишь, не спрячешься.

– Ты думаешь? – с сомнением спросила она.

Но тут увлекательный разговор был прерван выпуском новостей, в котором сообщались предварительные итоги голосования. Малышев прошел во второй тур.

На экране возникло довольное лицо Светочки. Она щебетала о том, что была уверена, не сомневалась, и все такое. И вдруг ей задали неожиданный вопрос: «Какое же все-таки семейное положение у Егора Малышева? Ведь, по официальным данным, он вовсе не в разводе, а совершенно официально женат, и жена его – знаменитая Марина Коваль, глава второй по величине криминальной группировки в городе, известной своей жестокостью и беспредельностью».

Лицо Светочки передернулось, и она отчеканила прямо в объектив камеры:

– Господин Малышев не имеет ничего общего с криминалом. И, в частности, с госпожой Коваль. Он уже давно находится в состоянии развода. Кроме того, сообщалось, что люди госпожи Коваль покушались на жизнь Егора Сергеевича, пытаясь заранее оказать на него давление, чтобы в дальнейшем иметь поддержку в его лице. Но господин Малышев намерен в случае избрания на пост мэра прекратить деятельность группировки Коваль – принять к этому все меры, мобилизовать все силы на борьбу с преступностью в городе.

Марина выключила телевизор и посмотрела на Розана:

– Как тебе понравилось это «давно находится в состоянии развода»? Мы с ним вроде никаких официальных бумаг пока не подписывали. И надо будет спросить при встрече у господина Малышева, кого конкретно он мобилизует на борьбу со мной, и почему он так мелко взялся – в городе. А чего бы на регион и страну не замахнуться борцу с преступностью? Урод… – процедила она.

– Да не бери ты в голову, не свяжется он с тобой. Он ведь не дурак и понимает, что ему тогда Строгач живо кислород перекроет – ты ж его любимица, он ради тебя кого хочешь на место поставит.

– Знаешь, Серега, что-то подсказывает мне, что Егор об этом и сам не знает, – задумчиво сказала Марина, вертя в пальцах зажигалку. – У меня как-то не складывается: только что он звонил ночью, орал – вернись, я все простил, вернись только, а потом вдруг такое заявление. Логики нет, а Малыш в этом силен, в логических построениях. Вывод один – эта лахудра меня провоцирует на военные действия. Но я не поведусь на ее провокации.

– А Малыш как же?

– Я не стану бороться в грязи за мужика, это для меня как-то вшиво. Но город не уступлю, даже Малыш не заставит. Да, Серега, вели-ка всем пацанам, чтобы были предельно осторожны и внимательны – нас сейчас менты трясти начнут, к бабке не ходи. И каждый, кого заметут хоть на мелочи, меня подставит.

– Я понял, сам проконтролирую. А мне сдается, что эта ушлая мартышка могла сама ту аварию организовать. А что? Наняла каскадера, тот разложил все, как надо, а свалили на тебя.

– Не срастается, – отвергла Марина, покачав головой. – Егор очень осторожен в выборе водителей, Вовка с ним еще до меня был, лет шесть, наверное.

– А я бы проверил.

– Опять?!

– Да не лезу я, просто не пойму, чего ты упираешься. Докажи, что эта крыса тебя подставила, и Малыш на брюхе приползет, сапоги твои облизывать будет, – уговаривал Розан.

– Мне это не нужно, – отрезала она жестко. – Я ничего не стану доказывать. Ему сорок два года, пусть живет, как хочет.

– О себе подумай, – посоветовал Розан. – На тебе лица нет, ты переживаешь, я-то вижу. Не узнаю тебя, Коваль, ей-богу – дай сдачи, ведь ты это умеешь, как никто!

– Чтобы дать сдачи, нужно хотеть. А я не хочу!

Розан плюнул и ушел к себе, взбешенный ее упрямством, а Марина рухнула спать.

Назавтра офис Коваль перевернули менты, устроив там обыск и допросив всех сотрудников поголовно. Она сама приехала как раз к финалу, когда все было вверх дном, а зареванная секретарша Ольга давала какие-то показания. Марина со входа заорала на командующего всем этим беспределом полковника Гордеенко, назначенного вместо погибшего Корнеева:

– Что за произвол, Гордеенко?! По какому поводу шмон? Где санкция?

– Борзометр выключи, Коваль, а то закрою на пятнадцать суток, – пообещал он. – Вот санкция.

– И что на этот раз? – поинтересовалась Марина, с интересом разглядывая протянутый документ.

– Говорят, твои люди организовали покушение на Малышева.

– Говорят?! Это что – повод для обыска?! И потом, если бы я реально этого захотела, то Малышев был бы уже на небесах – я не мелочусь в таких вопросах, ты знаешь это не хуже моего! – В ней все кипело от злости. – А хочешь, я скажу, кто науськал тебя и денег отвалил за этот бардак? – глядя ему прямо в глаза, вдруг совсем тихо спросила Коваль, затягиваясь сигаретой.

Гордеенко поморщился:

– Не смотри так!

– Плохо спать будешь? – зловеще бросила Марина, не отрывая взгляда от его лица. В последнее время она приобрела привычку смотреть прямо в глаза собеседника исподлобья и не мигая. Это не многие выдерживали. – Так сказать?

– Прекрати! – взмолился враз взмокший мент. – Ну, правда, взгляд у тебя, как у кобры, аж мороз по коже!

Коваль усмехнулась и спросила, уже не глядя на Гордеенко:

– И что же, у тебя есть заявление Малышева о покушении?

– Нет… – растерялся он.

– Тогда как ты получил санкцию прокурора, в таком случае, а? Нет заявления потерпевшего, следовательно, дела тоже никакого нет. А обыск у меня в офисе, значит, есть. Где же законность, которую вы так свято оберегаете от таких, как я, господин полковник? Ведь теперь я могу раздуть из этого такой скандал, что у тебя земля под ногами гореть будет, Гордеенко! Твой предшественник поумнее был, не подставлялся так глупо за три копейки.

– Ладно, хватит! Мы закончили, протокол подпиши – и свободна.

Марина захохотала, глядя, как заторопился полковник унести ноги из ее владений:

– Нет, дорогой, ничего подписывать я не стану до тех пор, пока не увижу собственноручно написанного заявления от Малышева! А тебя сгною, так и знай, прямо сейчас и начну, чего откладывать!

И, сев прямо на стол, набрала на мобильный прокурору:

– Георгий Георгиевич? День добрый, это Коваль. Как ваше здоровье, приболели? Да просто у меня здесь Гордеенко с санкцией на обыск, подписанной Климовым, замом вашим, вот я и решила, что вы больны. Ой, рада слышать, что все в порядке! Елене Андреевне большущий привет. Да, здесь еще, секунду, – она протянула трубку побледневшему полковнику.

Неизвестно, что там ему сказал прокурор, но точно не премию пообещал – лицо Гордеенко стало сначала красным, потом снова белым. Когда же он положил трубку, на него было жалко смотреть.

– Ну, что, Гордеенко, убедился, что я слов на ветер не бросаю? – сочувственно спросила Коваль. – Учись, твой предшественник, если уж хотел меня прижать, то всегда находил что-то убойное, чтоб наверняка и без косяков. А теперь живо забрал свою кодлу и на счет «три» отсюда убрался!

Гордеенко шарахнул дверью, а Марина удовлетворенно отметила, что поступила очень умно, предложив в свое время прокурору помощь в лечении его жены в одной дорогущей клинике Германии. Денег, конечно, вбухала немало, зато теперь в любое время обращалась и отказа не знала. Молодец, грамотно обставила!

Мобильник заверещал на поясе джинсов, звонил Егор.

– Что тебе надо? – недовольно спросила Коваль, которую подобные звонки выбивали из колеи.

– Мне нужно тебя увидеть! – потребовал он. – Я прошу, это важно!

– У меня нет никакого желания встречаться с тобой. Вдруг что-то случится, и опять я останусь крайней?

– Не понял, – растерянно произнес Малышев. – Ты о чем?

– Малыш, ты что, живешь на облаке? Или все мозги протрахал со своей лахудрой? – удивилась Марина. – Весь город говорит о том, что я пытаюсь убрать тебя, только ты один не в курсе! Есть такой ящик, называется телевизор, у тебя в доме их три – в каминной, в спальне и в гостиной. Так вот по этому ящику регулярно сообщают подробности – включи как-нибудь в перерыве между сеансами секса и посмотри. И вообще, от неумеренных занятий любовью мозги ссыхаются, Малыш!

– Так, прекрати этот гнилой базар! Через час, в «Стеклянном шаре»! – приказал он, бросая трубку.

Марина тяжело вздохнула – ей не хотелось его видеть, прекрасно знала, как это будет больно. Но ничего не попишешь, придется ехать.

Ресторан еще не работал. Коваль велела мэтру и швейцару пока не открывать его. Кирилыч рванул на кухню, распорядился приготовить роллы «Калифорния» Марине и гречишную лапшу Максу с Лехой. Коваль покуривала, скучающе оглядывая пустой зал и прикидывая, как бы слегка обновить интерьер, а то приелось уже. Веера, что ли, со стен снять, а вместо них… И тут она увидела идущего к ней Егора. Телохранители преградили дорогу: