Девочка и луна - Марк Лоуренс

— Он казался достаточно готовым убить тебя, — возразила Сестра Шерсть. — Зло в нем пыталось взять надо мной верх, когда я сражалась с ним. Я почувствовала, как оно пытается заползти мне в голову. — Она вздрогнула.

— Церковный закон может быть грубым инструментом, иногда и чрезмерно суровым, — сказала Сестра Сова. — Но дьявол слишком опасен, чтобы быть с ним мягким. Если мальчик умрет, дьявол умрет вместе с ним.

— Уйдет навсегда? — Яз вспомнила демонов, которых она выжгла звезда-светом в черных пещерах Запятнанных. Тогда она еще не оценила по достоинству, чем они были. Даже сейчас Теус все еще был лишь частью человека, но достаточно большой частью, и она могла видеть его человечность, хотя и окутанную гордостью, жадностью, эгоизмом, жестокостью, тщеславием и гневом. — Они оба умрут и исчезнут?

— Книги говорят, что дьяволы, пойманные в ловушку умирающим хозяином, попадают на границу между жизнью и смертью — то есть на Путь. Чтобы умереть, надо не следовать по Пути, как мы, когда берем от него силу, — надо его пересечь. Дьявол может задержаться там до тех пор, пока сохраняется его убывающая сила, но в конце концов он должен либо пересечь Путь и уйти навсегда, либо найти хозяина, которого хотят вернуть в мир живых с помощью мастерства целителей, и снова его оседлать.

— Мне понадобится звезда, один из глаз Наблюдателя.

— Будет лучше, если за ней сбегаешь ты. Если я вернусь в монастырь, я буду обязана по закону сообщить об этом. — Сестра Сова указала на мальчика. — Ты сможешь сама пройти через стену?

Яз уже бежала:

— Почти уверена.

— Будь очень уверенной. — Голос старухи за ее спиной стал слабее. — Ты же не хочешь оказаться в неправильном… — Расстояние проглотило ее слова.

Яз, привлекая любопытные взгляды, промчалась по открытому пространству перед зданиями монастыря. Она миновала ступени дома настоятельницы и последовала за изгибом большого Купола Предка, прежде чем пройти узкими дорожками через россыпь небольших строений. Внезапно перед ней замаячила Башня Пути, она пробежала под одной из четырех арок, пролетела через дверь в конце и попала в зал портретов. Мгновение спустя она уже была на полпути вверх по винтовой лестнице, разыскивая то место, из которого сестра Сова приводила ее в потайную комнату по меньшей мере дюжину раз. Она бы просто потянулась к звездам, чтобы найти их, но сигилы комнаты заглушали их песню и скрывали их от ее взгляда.

Расфокусировав зрение, Яз смогла изучить нити. Не только фундаментальные нити, которые описывали постоянство камня и всегда меняющиеся пути воздуха, но и те, которые рассказывали историю приходов и уходов. Нити пересекали стену взад и вперед, говоря о тысяче переходов, возможно, некоторые из них были сделаны послушницами, которые стали монахинями, дожили до глубокой старости и уже много лет лежат в могилах.

Яз прижалась лбом к камню, пытаясь почувствовать течение Пути. Оно было там. Намного более слабое, чем глубоких местах подземного города Веста, где Эррис научил ее проходить сквозь стены, но, тем не менее, было.

Она сосредоточилась на Пути и позволила ему забрать себя.

Путешествие сквозь стену обычно было коротким, но в этом случае Яз увидела комнату как светящуюся фигуру, полупрозрачную и очерченную стенами с сигилами, расположенную на некотором расстоянии от нее среди редкого заснеженного леса. Комната мерцала перед ней, как огонек в далеком окне.

Яз помнила это место, странное пространство между здесь и там, связь между ними, которое ее разум изобразил в виде этого замерзшего леса. Она уже бывала здесь раньше. Стержень-корень привел ее сюда и ждал в своей хижине со светом в окошке. Она взглянула на белое небо, которое каким-то образом ухитрилось оставить деревья в густой тени. Она беспокоилась, что темное пятно от руки Сеуса, возможно, уже появилось над головой, но белизна, хотя и мрачная, оставалась нетронутой.

Яз побежала, и тут же небо начало темнеть, а температура — падать. Тонкие ветки, попадавшиеся ей на пути и промерзшие до самой сердцевины, взрывались, когда она проламывалась сквозь них. Холод обжигал легкие и кожу. Комната была не более чем в сотне ярдов, деревья впереди резко выделялись на фоне свечения сигилов. Земля причиняла боль ногам, опавшие иголки почти не притупляли твердые, как железо, гребни. Дерево взорвалось без предупреждения, замерзший сок расширялся внутри его ствола до тех пор, пока древесина больше не могла его удерживать и не сдалась растущему давлению. Осколки ледяного дерева впились ей в бок. Черная рука Сеуса закрыла так много неба, что Яз не могла видеть ничего, кроме зарева впереди и силуэтов деревьев на его фоне.

Тридцать ярдов, двадцать. Холод проник в мышцы Яз, сковав каждую конечность. Ее легкие больше не брали то, что ей было нужно, из порочного воздуха. Она споткнулась и упала всего в нескольких ярдах от комнаты, почти достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться парящих перед ней сигилов. Оба колена ударились о землю, которую не смог бы расколоть молот, и она взвыла бы от боли, если бы могла.

Теперь я знаю тебя. Теперь я вижу тебя.

Голос исходил отовсюду и пронизывал ее с ужасающей интимностью.

Я знаю тебя. Я вижу тебя.

Яз не хотела касаться земли. Кожа примерзнет к ней и оторвется. Плоть на пальцах умрет. Но она не могла ходить. Сила просто покинула ее. Вместо этого она сделала несколько шагов на четвереньках, затем упала вперед, удерживая себя на локтях и предплечьях. Вслед за окутавшей ее ночью потемнело зрение, ставя черные точки перед сигил-сиянием — черные точки, которые множились и росли и вскоре должны были встретиться, уничтожая зрение.

В промежутках между отдаленными взрывами деревьев Яз слышала, как скрипят ее суставы, а частично замороженные мышцы протестуют против того, чтобы их сгибали. Неразборчивое рычание сорвалось с ледяных губ, все, что сумело вырваться изо рта после отказа исполнять волю Сеуса. Остатки «Ты… меня… не убьешь».

Сияние пронзило ее тело и разум. Она прошла сквозь стену! Яз обнаружила, что стоит на четвереньках, а все символы сияют, как будто они только что впитали в себя какой-то огромный прилив силы. Пальцы, растопыренные перед ней на покрытом сигилами полу, не пострадали, но мышцы подвели, и она упала на пол, перекатившись на спину. Ни одна часть ее тела не была заморожена. В комнате было тепло, как и в ее теле. Но когда она с протяжным стоном выдохнула, воздух застыл.

Я не хочу тебя убивать. Голос дрожал сквозь сигилы, почти