Девочка и луна - Марк Лоуренс

class="p">— Я вижу, что ты делаешь, Куина. Ты хочешь, чтобы я дала тебе простой ответ. И ты, и я знаем, что мы поступаем правильно. Но трудно убедить себя встать на трудный путь, когда есть более легкие пути. — Она развела руками. — Я не могу этого сделать. Тебе придется прислушаться к этому раздражающему внутреннему голосу — тому, который заставляет тебя поступать правильно, а не неправильно.

Куина сжала губы и неохотно улыбнулась.

— Полагаю, да. — Она замолчала, потом открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но дверь позади них со скрипом открылась, и появилась Сестра Сова, закутанная — для защиты от стихий, — и с сумкой, которую она сунула Яз, чтобы та несла.

— Вперед! — Монахиня прошаркала между ними. — Нельзя стоять и сплетничать весь день.

ПОМИМО КУР И свиней, которых Яз еще не видела, монастырь владел тремя мулами, которые, как обнаружила Яз, походили на маленьких лошадей. Двое из них были молодыми, крепкими животными, которых использовали, чтобы тащить по Виноградной Лестнице тележку, нагруженную бочками красного вина — полными вниз и пустыми на обратном пути.

Третьим мулом было пожилое существо с белой клочковатой бородой и одним молочным глазом, странно напомнившее Яз правую руку Поума, геранта Бексена. Похоже, у нее был такой же нрав, как и у геранта, потому что она пыталась укусить Яз всякий раз, когда та поворачивалась к ней спиной. Но с Сестрой Сова, которая ехала на ее спине, мулица — известная как Старая Леди и, по-видимому, просто как Леди в молодости — всегда вела себя хорошо.

Сестра Сова ехала верхом на мулице, а Куина и Яз шли позади. Старая монахиня взяла черную рясу Святой Сестры, чтобы надеть ее поверх синей рясы Мистической Сестры, в качестве дополнительной защиты от непогоды для своих старых костей. Она повела их вниз с плато по дороге, которая спускалась с высоты гораздо более полого, чем Дорога Безмятежности. Куина объяснила, что упорядоченные зеленые ряды, протянувшиеся с этой стороны Скалы Веры и защищенные двумя ее выступами, были растением, называемым виноградной лозой; на этом растении росли плоды, из которых сложным способом изготавливалось вино.

— Разве они не могут просто съесть эти ягоды? — озадаченно спросила Яз.

— Ты можешь. Я пробовала одну… восхитительно. — Куина причмокнула губами. — Но то, что они делают… эта кулинария… предполагается, что она делает ягоды еще лучше.

Яз понюхала воздух, стараясь сквозь едкое зловоние мулицы уловить другие перепутавшиеся запахи. Ей не терпелось добраться до подножия плато и впервые с момента своего прибытия по-настоящему оказаться в зеленом мире.

Ветер, который в монастыре был сильным — для Коридора, — остался таким же внизу. Однако, судя по куче плащей и мехов, собранных Сестрой Сова, зеленоземельцы считали его холодным.

Листва растений — Яз не хватало словарного запаса, чтобы назвать их, — бурлила и хлопала на ветру, словно любой более сильный порыв мог начать рвать ее на части.

— Это происходит, когда дует лед-ветер, — объяснила Куина, как будто она регулярно бродила по полям. — Листья сворачиваются. Все прячется само по себе. А когда встает солнце и воздух затихает, все снова развертывается. Ты еще не видела, когда они расцветают.

Яз сдержалась и не спросила, когда Куина видела это без нее. Расцветают или нет, это место завораживало и ее разум, и взор. Ее взгляд никак не мог остановиться на чем-то одном. Сложность и разнообразие угрожали ошеломить ее. Короткий зеленый, длинный зеленый, колышущийся зеленый… Постепенно знания Мали начали просачиваться на передний план ее сознания, и Яз начала отличать поле от живой изгороди, дерево от травы. Она дотронулась до живой изгороди и провела пальцами по плотно сложенной листве, позволяя веткам царапать ее, а только что образовавшемуся инею таять на ее коже.

Они шли по дороге к Верити, и в Яз и Куине росло изумление, которое Турин, должно быть, уже испытал. Изумление, вызванное странностью, количеством, разнообразием. Перед огромными воротами в город собралась толпа, все рвались вперед, чтобы пройти. Казалось, их не меньше, чем всех лед-кланов, собравшиеся вместе у Ямы Пропавших, и все же, по-видимому, это была крошечная часть тех, кто находился внутри.

Яз облегченно вздохнула, когда они вырвались из давки и прошли за стены города. Внутри по-прежнему было тесно, но, по крайней мере, было где перевести дух. Вокруг них стояли здания, многие из которых были величественнее и выше всего, что мог предложить монастырь, кроме купола. Они заполонили главные улицы, становясь все больше и величественнее по мере того, как Сестра Сова неуклонно вела послушниц все ближе к императорскому дворцу.

Яз уже могла видеть проблески дома императора над крышами, но он больше походил на здание, предназначенное для защиты от моря врагов, чем на дворец: каменная крепость, которая, возможно, была построена в те дни, о которых рассказывала Госпожа Академия, когда империя была собранием воюющих государств, а Верити — городом, построенным на руинах старых империй, сгрудившимся вокруг самой старой руины из всех, ковчега.

Старая монахиня ехала впереди них, и это действительно давало желанный эффект: толпа немедленно расступалась. Жители Верити, казалось, проявляли большое уважение к монахиням и даже послушницам, что могло быть признаком благочестия или просто здравого смысла, поскольку, по-видимому, ни для кого не было секретом, какое обучение получали послушницы Сладкого Милосердия. Яз также подозревала, что сестра Сова дергала за несколько ниточек, пока ехала, убеждая тех, кто шел впереди, что они хотят свернуть влево или вправо, чтобы ее пропустить.

— Здесь так много людей! — в четвертый раз воскликнула Куина.

— Ты должна увидеть Верити в день, когда не воет лед-ветер, — сказала Сестра Сова. — Сегодня большинство людей забились в свои дома, будь то седьмой день или нет.

Куина и Яз обменялись взглядами, но ни одна из них не упомянула, что ветры не завывают и что более глубокие лужи просто покрылись коркой льда, даже не замерзнув на всю толщину.

Городские ворота оставались все дальше и дальше позади, людская давка продолжала ослабевать, и Яз обнаружила, что может идти прямым путем даже без Сестры Сова, прокладывающей путь. Улицы были широкими и мощеными, с великолепными заведениями по обе стороны, возвышающимися на три и четыре этажа — рестораны внизу, гостевые комнаты наверху. Словарь Мали проник в сознание Яз, подсказывая названия предлагаемых услуг: кузнецы, колесники, кожевники, седельщики, мастера по изготовлению гвоздей. Но чаще всего встречались гостиницы, теснившиеся вдоль боковых улиц и битком набитые людьми, если судить по проблескам сквозь ставни и поспешно распахнутые двери, которые впускали новых клиентов и мгновенно закрывались от ветра. Позже