Опасайтесь бешеного пса - Валерий Воскобойников

— Сейчас я надену очки и перепишу.

— Переписывать не нужно, — попросил гость. — Вы просто покажите мне, а я уж запомню. У меня такая память с детства. С одного раза все запоминаю, — объяснил он.

— Так вы, наверно, были отличником? — подобрела Валентина Игнатьевна,

— И вам я советую тоже эти цифры запомнить. А бумажку лучше уничтожить. И больше никому номер не сообщайте. Ни под каким видом.

Человек мельком взглянул на ряд цифр, поднялся и направился в прихожую.

— Что, уж такая страшная неприятность? — спросила Валентина Игнатьевна. — Неужели Валентин Петрович кого зарезал… на операции? У хирургов это иногда случается.

— Нет, — гость даже улыбнулся. — С этим все в порядке. Никого он не зарезал. Тут другое. Пусть лучше они сами вам расскажут, когда вернутся.

— Да ведь они не приезжают ко мне вдвоем-то. Теперь, когда она поделилась с ним тайной телефонного номера, все остальные тайны казались уже мелкими.

— Люба, и та бывает очень редко. Но звонит обязательно. Два раза в день.

— Оттуда, где они сейчас, тоже звонила?

— Из Мексики-то? — переспросила Валентина Игнатьевна и, как сказали бы раньше, едва не прикусила язык. Хотя, какие уж теперь тайны. — Вчера звонила.

— Ну, слава Богу! — сказал человек с облегчением. — Значит, с ними пока все в порядке! Своего телефона я вам оставить не могу, но я тоже вам буду звонить, если что. Меня зовут Николай… Николай Алексеевич. Спасибо, Валентина Игнатьевна, вы своей дочери сейчас очень помогли!

Она хотела спросить, за что ж спасибо, но он уже был в дверях, и она вдруг всхлипнула.

— Если бы вы знали, сколько я из-за нее пережила! Вы не представляете, ее однажды бандиты выкрали. С виду приличные молодые люди, попросили выйти на площадку и увезли, в чем была. Ну хорошо, она объяснила, что это по ошибке. Потом даже назад привезли и ничего дурного не сделали. Но репутация! — Валентина Игнатьевна, может быть, впервые в жизни доверяла свои семейные тайны незнакомому мужчине, но она чувствовала — он поймет. — Вы представляете, как это может отразиться на репутации молодой девушки! А потом начались эти тайны. Как можно уволиться с работы и одновременно купить квартиру, да еще в центре! На какие шиши? Ясно, что не за одни красивые глазки. Или в эту весну — приходит и говорит: «Мама, я вам с Леной купила путевки в Турцию». Прямо так и сказала. Мы были в Анталии целых десять дней. — Валентина Игнатьевна подтвердила это с гордостью, потому что на ее учительскую зарплату даже путевку в местный Дом отдыха купить невозможно. — Условия, конечно, изумительные, но я даже не стала спрашивать, на какие шиши? И вот — расплата. На днях приехала, вся издерганная. Говорит: «Мамочка, прощай, на сколько уезжаю, пока не знаю». Я ей: «Сними хотя бы пальто, посиди минутку, я чайник поставлю». А она поцеловала — и бегом. Сразу в машину и на самолет.

Она спохватилась, что держит человека в дверях, смутилась, снова всхлипнула, улыбнулась и махнула рукой:

— Извините меня, Николай Алексеевич, я хоть выговорилась.

Хорошо, что стиральная машина выключается автоматически. Хотя и старая, куплена при рождении Любы, но тянет свою лямку исправно. Валентина Игнатьевна совсем забыла про стирку из-за гостя.

С минуты на минуту должна была прийти Леночка, и Валентина Игнатьевна пошла на кухню, чтобы подогреть ей суп. Лишь два дня в неделю они и могут вот так пообедать вместе. О том, что будет, когда Леночка переедет к своему доценту, мать даже и не загадывала. Доцент, в отличие от хирурга Барханова, навещал их часто, и на днях попросил руки ее дочери. Так прямо и выразился:

— Уважаемая Валентина Игнатьевна, я прошу у вас руки вашей дочери и постараюсь сделать все, чтобы она была счастлива.

А Валентина Игнатьевна, чинно кивнув в ответ, произнесла:

— Лена, а что скажешь ты? Ты согласна на вступление в брак? Но та, дурочка, не выдержала сценарий и вместо достойного рассудительного ответа взяла да брякнула:

— Мамочка, мы уже заявление подали!

Валентина Игнатьевна, естественно, сдержалась, не стала выговаривать им насчет того, что сначала все-таки положено спросить мать, а уж потом заявление…

Суп уже согрелся, и Валентина Игнатьевна решила закончить стирку, раз уж Леночка задерживалась.

Она заторопилась включила машину на отжим, но снова раздался звонок в дверь.

«Неужели Николай Алексеевич что оставил?» — подумала она и, не спрашивая, открыла дверь. На площадке стояли трое незнакомых парней. Первый, постарше, ни слова не говоря, сразу ее отпихнул, вошел в прихожую, за ним двое других.

— Где она? — спросил первый.

Валентина Игнатьевна с нахалами обращаться умела. Мало ли каких она повидала старшеклассников! Поэтому строго сказала:

— Для начала нужно поздороваться, молодые люди. И позвольте спросить, что вам нужно в моей квартире?

— Мать, что ли? — спросил один из более молодых того, что постарше, словно о посторонней.

— Она, — согласился старший.

— Дочь твоя, спрашиваем где?

— Я вам еще раз напоминаю о вежливости. Дочь сейчас на работе, в школе. Если желаете, можете убедиться сами. Школа находится рядом, через три дома.

Валентина Игнатьевна не могла объяснить, почему у нее вырвались именно эти фразы. Она уже хорошо поняла, о какой дочери идет речь. И все же надеялась потянуть время, направить их по ложному следу. Лишь бы они вышли на лестницу, чтобы она закрыла на замок дверь, позвонила в школу и вызвала милицию.

Но неприятная троица на уловку не поддалась.

— Кончай базар, бабка. Нам твоя младшая писюха, как зайцу стоп-сигнал. Жить хочешь? Ответь: жить хочешь?

Старший приблизился вплотную, навис над ней и встряхнул за плечи так, что зубы у Валентины Игнатьевны лязгнули.

— Хочу, — неуверенно проговорила она.

— Во! Правильные слова, — смягчился старший. — Давай адрес, телефон своей старшей и живи спокойно. Только Гаврилу нам не крути, у нас время поджимает.

— Вы спрашиваете про старшую дочь? — Валентина Игнатьевна, как могла, изобразила удивление. — Но она со мной не живет. Разве вы не знаете?

— Ну дает, чего ей с тобой-то жить!, — загоготал один из молодых. — Она ж не эта, не курочка. Она с мужиком живет.

— Кончай! — одернул его старший и снова повернулся к Валентине Игнатьевна. — Мы вам, бабушка, ясно сказали: жить хотите, давайте скорей адрес. Неохота же вас уродовать, а придется. Все равно, что нужно, из вас вытрясем.

Валентина Игнатьевна старательно отводила глаза от бумажки с телефонным номером, лежавшей на столе. Только бы они не обратили на нее внимания! И еще она молилась про себя, чтобы Леночка не торопилась из школы домой, чтобы не коснулась ее та беда, которая вот-вот могла начаться.

Но молитвы ее были не услышаны или не поняты, потому что как раз в эту секунду в дверь и позвонили. Так звонить могла только Леночка.

— Кто это? — спросил ее старший.

— Из жилконторы должна прийти комиссия, — исхитрилась она, подумав, что, может быть, незваные гости испугаются этой самой комиссии.

— Так. Меня назовешь племянником, это — мои друзья. Поняла, бабушка? — сразу сориентировался старший. — Поднимешь ор — всех порежем!

Она согласно кивнула головой.

Старший пошел открывать дверь и по тому, как у него расслабилась напрягшаяся было спина, Валентина Игнатьевна догадалась, что пришла Леночка.

— Смотрите, кто пришел?! — прогоготал старший бандит, грубо схватил ее за руку, быстро втянул в прихожую и втолкнул в комнату.

— Младшенькая появилась! Нам адресок твоей сестренки нужен. Или телефончик. Ты-то уж их помнишь?

— Я же сказала, у нас нет ни адреса Любы, ни телефона. Домашний ее вы и так знаете, а других — нет, — Валентина Игнатьевна проговорила это намеренно твердо, чтобы Леночка поняла, что сестре угрожает опасность.

— А ты, бутончик, что скажешь? — спросил старший. Лена пожала плечами.

— То же, что и мама.

Она раскраснелась после пробежки по холоду и Валентина Игнатьевна подумала, что дочь и в самом деле похожа на распускающийся цветок. При других обстоятельствах, взглянув на нее, и залюбоваться было бы не грех.

— Утю-тю-тю, какие мы сердитые! — рассмеялся один из молодых, перехватив Леночкин возмущенный взгляд. — Целочка ведь, наверно, а?

— Ты что, какие щас целки! — проговорил второй. — Они уже с яслей трахаются.

— А мы проверим, — предложил тот, что старше.

Он подошел к Лене и галантно взялся расстегивать ее пальто.

— Пустите!

Лена дернулась, но один из молодых перехватил сзади ее руки.

— Молодые люди, моя дочь через несколько дней выходит замуж и я не потерплю!.. — проговорила Валентина Игнатьевна, как она считала, суровым голосом.

— Пугач, ты первый, — сказал старший второму и повернулся к Валентине Игнатьевне, словно они собирались исполнить самое заурядное дело. — У него хер меньше, а то я свой как вставлю, кровищи напущу. Я потому целки и не люблю ломать. Мой контингент — рожавшие. — Расстегнув пальто девушки, он двумя руками дернул за ворот блузки так, что сразу посыпались пуговицы. — О, задрожала! — отметил он обрадовано. — Люблю, когда бабы дрожат. Сейчас он тебя оттрахает, потом этот, потом, может, и я, а там, если телефон не вспомнишь, снова по кругу.