Девяностые годы - Катарина Причард

Они расстались у лавки, где Салли остановилась, чтобы закупить припасы. Лавка оказалась битком набита покупателями. А на главной улице было больше старателей, лошадей и верблюдов, чем обычно в этот утренний час.

— Видно, слухи насчет Дарлота уже дошли сюда, — усмехнулся старик. — Дальше я пойду не один, миссис.

Салли пришлось ждать. Лавочник прямо с ног сбился, обслуживая столько народу зараз. Все только и говорили, что о походе в Лейк-Дарлот. Дэвид Карнеджи явился в Кулгарди и принес с собой оттуда немало россыпного. А Джимми Росс, один из первых золотоискателей на Лейк-Кери и Маунт-Маргарет, уверяет, что на Лейк-Дарлот и в Боуден-Рендже самые богатые золотоносные пласты, а уж он ли не знает всю местность от Холлс-Крик до Виджимулты. Кэтмор в несколько дней набрал унций сто. Некоторые пробы, вероятно, дадут тысячу унций на тонну. Джимми считает, что там можно без труда взять свыше тонны богатой руды.

Недавно прошли грозовые дожди; но, вообще говоря, условия разведки там трудные, и надо иметь в виду, что придется большую часть года возить воду за десять или двадцать миль. Лейк-Дарлот лежит за триста миль к северу от Хэннана, и кочевники вокруг Пиндинни и Маунт-Кэтрин настроены воинственно и ненавидят белых.

Наконец лавочник занялся Салли. Сделав покупки и наполнив бачок свежей водой, она подъехала к трактиру Джиотти, чтобы повидать Вайолет. Как давно она не была в гостях! Салли решила, что успеет покормить лошадь и выпить чашку чаю до того, как пора будет пуститься в обратный путь.

Мистер Джиотти сам отвел кобылу в конюшню — это был просто-напросто плетеный навес на четырех столбах — и задал ей корму, а Вайолет и миссис Джиотти приняли Салли так, как будто она их лучшая подруга.

— Входите, входите, сейчас будем чай пить, — радушно говорила миссис Джиотти, пересыпая свою речь итальянскими словами. — А мы с Вайолет вспоминали вас: как-то теперь живется бедненькой миссис Гауг? Ведь там в лагере нет женщин, кроме вас! Да, да, я знаю, что это за жизнь, и как хорошо иногда повидаться с друзьями.

Весело болтая и смеясь, миссис Джиотти проводила Салли в крошечную кухню, где стоял запах чеснока и солонины, жужжали мухи и жгли солнечные лучи. Передвигая горшки на плите, она продолжала говорить без умолку, рассказывая о трудной жизни в этой проклятой пустыне и выражая сочувствие миссис Гауг, которой приходится терпеть неудобства и лишения в старательском лагере.

Миссис Джиотти, рыхлая добродушная женщина, сохранила свою привлекательность, несмотря на полноту. Черные, как вороново крыло, волосы были высоко уложены над полным лицом, красным от жары и вина — она любила выпить. У нее были прекрасные глаза и ослепительные зубы. Когда-то она пела в опере, но не была так знаменита, как ее Альберто, — он даже целый сезон пел «Риголетто» в Ла-Скала. Однако в небольших ролях и Бианка имела бесспорный успех. Да, да. Но все это — пока не пошли дети. А как можно, кочуя с места на место, растить ребят?

Она научилась стряпать, и Альберто говорит, что она стряпает лучше, чем поет. Ей это очень пригодилось, когда он потерял голос из-за болезни горла, и ей пришлось открыть маленький «ристоранте». Но, видно, за их грехи пресвятая матерь божья послала их в Австралию, где брат Альберто заработал кучу денег на приисках. Жить в этом Кэноуне — сущее испытание. Но денег здесь можно заработать больше, чем выступая в Ла-Скала или содержа «ристоранте». Когда-нибудь они всей семьей — она, Альберто и дети—вернутся на родину и будут жить там припеваючи.

Пока миссис Джиотти болтала, Вайолет приготовила чай. Она не проронила ни слова, но Салли не раз перехватывала ее серьезный, задумчивый взгляд и улыбалась ей в ответ, давая понять, что заехала к Джиотти ради нее.

Когда Вайолет позвали в распивочную, миссис Джиотти сказала, что очень беспокоится за нее.

— Я очень люблю Вайолет, она хорошая девушка, а какой у нее голос! — Миссис Джиотти заговорила таинственным шепотом. — И до смерти будет жалко, если она испортит себе жизнь ради такого лодыря, как Чарли Лей.

Миссис Джиотти тут же созналась, что, собственно говоря, Чарли ей лично нравится. Да и всем он нравится. Мужчины уверяют, что он отличный товарищ, хотя и был просто английским фертиком, когда явился на прииски несколько лет назад. Сначала ему везло, но он спускал все деньги на вино и карты. А сейчас он на мели и влюблен в Вайолет — просто с ума сходит по ней! Клянется, что застрелится, если она за него не выйдет.

Вначале Вайолет не обращала внимания на Чарли. Она привыкла к тому, что мужчины любезничают и шутят с ней. Но когда кто-нибудь позволял себе вольность или непристойное слово, она держалась, как маленькая принцесса, да и Джиотти не допускал ничего такого: если посетители не умеют себя вести с девушкой почтительно, пусть убираются вон. Но Чарли Лей открыто ухаживал за Вайолет, а напившись так скандалил, что Джиотти не стал пускать его. Джиотти очень сердится на Вайолет за то, что она встречается с Чарли по воскресеньям. Джиотти отказался давать ей уроки пения и заявил, что отправит ее домой, если она не порвет с Чарли.

— Но Вайолет слишком хорошо работает, — заключила миссис Джиотти, — и Альберто с ней не расстанется. Он боится, что Чарли все-таки уговорит ее выйти за него.

Вайолет вернулась в кухню, и Салли начала собираться. Но миссис Джиотти подняла крик: как это можно отпустить миссис Гауг без обеда! Салли объяснила, что она обещала мужу возвратиться засветло, и поэтому ей пора ехать. Не то он решит, что она заблудилась, да и нетрудно заблудиться, если ночь застанет ее в пути.

Тут миссис Джиотти всполошилась и сама стала торопить свою гостью.

— Но вы непременно приезжайте еще, — гостеприимно приглашала она, — у нас и переночуете. Нельзя делать два конца в такой жаркий день.

Миссис Джиотти предложила, чтобы Вайолет немного проводила миссис Гауг и потом вернулась пешком. Девушка хоть развлечется, а к обеду она поспеет.

Вайолет вскарабкалась на повозку и села рядом с Салли. Лицо ее было сумрачно, синие глаза потемнели. Как только они отъехали от трактира, она сказала смущенно и слегка вызывающе:

— Вам, наверно, миссис Джиотти говорила про Чарли?

— Ну, конечно. — Салли улыбнулась дружеской и сочувственной улыбкой.

— Я люблю Чарли, — сказала Вайолет, насупившись и устремив взор на безлюдную равнину. — Но я не хочу выходить за него замуж.

Салли не знала, что ответить на это, и сказала первое, что ей пришло на ум:

— Вы еще так молоды, Вайолет.

— Да не в этом дело, — досадливо отозвалась Вайолет. — Если я достаточно взрослая, чтобы влюбиться, значит, я и замуж могу выйти.

— Конечно. — Салли вдруг почувствовала, что эта девочка, пожалуй, знает о любви и браке больше, чем она сама. Во всяком случае о том, как с этим делом обстоит на золотых приисках.

— Я не хочу выходить замуж, — горячо продолжала Вайолет, — я не хочу, чтобы мужчина командовал мной и награждал меня ребятами. Мама говорит, что все мужчины одинаковы. Они на все готовы, лишь бы добиться своего, а потом прости-прощай! И им все равно, что будет с тобой и с ребенком. Мама говорит, что когда-нибудь девушка должна выйти замуж и приспособиться к мужу. Но я не хочу! Не стану я приспосабливаться к человеку, который сегодня любит меня, а завтра готов бросить. И папа такой. Но мама сама виновата. Когда он является домой пьяный и говорит ей всякие сладкие слова, она перед ним тает, а он поставит ей фонарь под глазом, наградит ребенком и опять уходит на разведку. Но я же люблю его, говорит мама, и разве можно осуждать мужчину за то, что он делает, когда выпьет.

Старая кобыла медленно плелась по дороге, вздымая мягкую пыль, а Вайолет продолжала говорить, явно обрадовавшись возможности высказать кому-нибудь свои сомнения и горести:

— Она права, я тоже очень люблю папу, а он так мною гордится, да и всеми нами. Когда ему везет, он ничего для нас не жалеет. Тогда мама — самая красивая женщина на приисках, и ни у кого нет таких чудных детей. И папа бросает деньги направо и налево, и он всегда веселый и добрый. Но когда дела идут плохо, он сразу раскисает, начинает пить и безобразничать. И уже мама — несносная дура, а мы грязные сорванцы и наказание божье. А все оттого, что он большой барин, говорит мама. Папа уверен, что он имеет право на все самое лучшее в жизни, и сразу теряет голову, когда так не получается. Мама, должно быть, была красива в молодости, хотя теперь этого не скажешь. Она служила в ресторане, когда папа на ней женился. Его семья считала, что мама не пара ему. Вот почему у нас нет никакой родни, и маме приходится очень трудно, когда надо кормить нас, пока папа ходит на разведку. Я слишком хорошо знаю, что такое замужество, чтобы самой теперь пойти на это. А потом — ведь я работаю. Маме никогда бы не справиться, если бы я не отдавала ей свое жалованье. Но Чарли…