Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла

Поговаривали, что она сыграла важную роль в истории с так называемым “возрождением” великих футбольных традиций Анк-Морпорка (дурацкая игра и не менее дурацкие традиции!). Ваймс почти не помнил то время. Он тогда только-только приходил в себя после Кумского соглашения, и балаган, организованный волшебниками на пару с патрицием, его откровенно взбесил. Детали той истории быстро стёрлись из памяти, благо, командору Стражи всегда есть, чем заняться.

Он бы и не вспоминал об этих днях, если бы мисс Гленда не объявилась в городе — в его, Сэма Ваймса городе! — в обществе патриция, причём приехала не откуда-нибудь, а из того самого проклятого всеми богами Убервальда, где герцог Анкский чуть не расстался с жизнью. С точки зрения Ваймса такого появления уже было достаточно, чтобы человек казался подозрительным. А мисс Медоед умудрилась ещё и влипнуть в крайне подозрительную историю не то с исчезновением, не то с похищением. Вампира, которого Детрит и Шнобби за это похищение арестовали (путём сметания в совок), пришлось выпустить едва ли не на следующий день после ареста, хотя он даже не вызывал законника. Знал, сволочь, что не понадобится. Грёбаная политика…

Единственное, что могло бы утешить Ваймса в той истории — едва ли не впервые он увидел на лице патриция признаки человечности. Он не ожидал, что у Ветинари может быть такой по-настоящему обеспокоенный, почти больной взгляд. Но, к собственному удивлению сэра Сэмюэля, это доказательство человеческой природы Ветинари его не порадовало. Стало даже, как ни кощунственно, немного жаль патриция. И очень не хотелось, чтобы кто-нибудь прознал об этой его слабости. Чем дольше Ваймс наблюдал за патрицием, тем сильнее убеждался, что слабостей у этого человека быть не может, и тут — на тебе! Уж он-то на себе, благодаря Сибилле, знал, каким уязвимым делают людей подобные привязанности. Оставалось надеяться, что это кратковременное помутнение рассудка, и что мисс Медоед не доставит новых проблем — поднятия по тревоге всех городских стражников ради поисков одной девчонки было, по мнению Ваймса, более чем достаточно.

Однако, из того, что доносили ему разнообразные “анонимные источники”, становилось понятно, что причуда патриция не только не прошла со временем, но даже усилилась. И это настораживало. А теперь — извольте радоваться, его жену, а значит и его самого отрядили присматривать за юной мисс, потому что она может как-то неожиданно среагировать на “новости”. Что значит “неожиданно”, хотел бы он знать! Конечно, он на её месте не то чтобы радовался, но это он, Сэм Ваймс, простой парень из низов. А дамочка наверняка ухнется в обморок от счастья.

***

— У вас бывали нераскрытые убийства, сэр Сэмюэль? — прошипела мисс Медоед, почти не шевеля растянутыми в искусственной улыбке губами. — Отравления, например? Скоро будет.

— О, дорогая, — вздохнула Сибилла, пока Ваймс пытался найтись с ответом, — Хэвлок нередко говорил мне, что вы никогда не стали бы травить еду, которую готовите, — из уважения к самой еде, разумеется.

— Для его светлости я готова сделать исключение, — процедила мисс Медоед, не сводя с Ветинари гневно сверкающего взгляда. Затем она улыбнулась ещё шире, что выглядело жутковато, и наконец зашагала к центру зала, где не менее широкой и, как показалось Ваймсу, ехидной улыбкой сиял патриций, только что объявивший (после долгой вступительной речи о заслугах мисс Гленды в электрификации города), что ей пожалован графский титул.

— С чего это она так на него взъелась, хотел бы я знать, — пробормотал Ваймс, скорее себе под нос, но Сибилла услышала и ответила:

— Видишь ли, милый, когда Моркоу говорил, что мисс Гленда во многом похожа на тебя, он ничуть не погрешил против истины. Из того, что я знаю об этой девушке, к титулам она относится примерно так же, как ты сам. То есть, без особого восторга.

— Да? И за какие же грехи, в таком случае, Ветинари её так облагодетельствовал? — Ваймсу очень не хватало сейчас сигары, но курить тут было принято в отдельной курительной комнате и уж точно не полагалось делать это в разгар торжественной церемонии награждения изобретателей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Насколько я понимаю, если бы он предложил ей это, как тебе, то есть, при личном разговоре, у него не было бы ни единого шанса убедить мисс Гленду принять титул. Но, в отличие от тебя, она слишком хорошо воспитана, чтобы при всех отвергнуть его предложение, — пояснила Сибилла с той же мягкой улыбкой, с какой растолковывала юному Сэму элементарные правила этикета.

— А что это за разговор насчёт отравления? — прищурился Ваймс, когда Гленда, ограничив своё ответное слово коротким и красноречиво-холодным “Благодарю”, зашагала обратно в их сторону.

— Ох, дорогой, когда ты говоришь, что с удовольствием отправил бы этого проходимца на виселицу, ты же не имеешь в виду, что и в самом деле готов был бы повесить бедного Хэвлока, — Сибилла похлопала его по плечу. Что ж, это было правдой. Почти. В жизни Сэма Ваймса случались моменты, когда картина удушения патриция голыми руками доставляла ему немало удовольствия, правда, с годами это происходило всё реже. У мисс Гленды, похоже, в этом плане было всё впереди.

— Я передумала, — сказала она, вернувшись на своё место. — Я не буду его травить. Я огрею его сковородкой.

— Уверяю, мисс, — хмыкнул Ваймс, — я бы отнёсся к этой затее с большим пониманием, тем не менее, в мои обязанности входит предотвращение подобных действий. А в случае неудачи предотвращения — поиск виновных. Очень не хотелось бы запирать вас в одной из наших камер. Хоть мои сотрудники и твердят без умолку, что вам самое место в Страже, подозреваю, они имеют в виду внешнюю сторону тюремной решётки.

— Они и вам это говорили? — теперь мисс Гленда, вернее, уже леди Гленда, выглядела смущённой. Она растерянно оглянулась по сторонам, будто выходя из транса. Рядом с ними слуги только что поставили круглый столик с белой скатертью и теперь приставляли к нему стулья — это незаметно происходило по всему залу, пока гости были заняты очередной речью Ветинари.

Гленда кивнула парнишке в ливрее, поставившему к столику четвёртый стул, и явно машинально произнесла:

— Спасибо, Джек.

Джек тут же покраснел, опустил взгляд и вполголоса пробормотал:

— Мисс Гленда, не называйте меня по имени, господа не разговаривают со слугами.

Гленда издала короткий, едва слышный, но гневный рык и сжала кулаки, а затем совсем не аристократично упёрла руки в боки.

— Вот что, Джексон Майлз, я буду разговаривать с кем захочу, и плевать мне на все эти титулы, ясно тебе? Работы меня пока никто не лишал, и пусть только попробуют! А с кухаркой ты можешь разговаривать, когда вздумается. Я тут не какая-нибудь “госпожа”. Понятно?

— Да, мисс Гленда, слушаюсь, мисс Гленда! — испуганно отозвался Джек и поспешил ретироваться. Казалось, в роли кухарки она пугала его сильнее, чем в роли леди.

Ваймс начинал понимать, почему его подчинённые попали под обаяние этой девушки. А если с Ветинари она разговаривала в таком же тоне…

— Позвольте, — он отодвинул для неё стул.

— Ага, — кивнула Гленда, садясь, затем смутилась и пробормотала: — В смысле, благодарю, сэр Сэмюэль, очень любезно с вашей стороны.

— Со мной можете не напрягаться, — усмехнулся Ваймс, отодвигая стул для жены. — Для меня все эти церемонии — тёмный лес, предпочитаю обходиться без них, когда есть возможность.

— И когда нет — тоже, насколько мне известно.

Ваймс обернулся. Они и не заметили, что патриций успел закончить свою речь и, как выяснилось, пошёл общаться с гостями. Странно, подумал Ваймс, прежде ему казалось, Ветинари обладает даром приковывать к себе внимание так, что пока он говорит, отвлечься невозможно. Как выяснилось, новоявленная графиня Медоед обладала не меньшим даром удерживать внимание собеседников.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хэвлок, дорогой, — Сибилла попыталась встать, чтобы поприветствовать его, но Ветинари остановил её жестом и непринуждённо опустился на свободный стул напротив Гленды. Ваймсу ничего не оставалось, как сесть по правую руку от патриция.