Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла

— Успешно, как вы могли заметить, — ответил Ветинари, быстро закатав рукава и сняв с крючка полотенце. Не успела Гленда опомниться, как он уже вытирал чистую тарелку, а Гленда автоматически принялась за новую. — Вам недостаточно было моих поэтических отчётов?

— О, отчёты были прекрасны, — рассмеялась Гленда, — я бы хотела, чтобы вы как-нибудь лично зачитали их для меня с выражением. Но клики слишком коротки, а я готова спорить, вы сделали в пути немало интересных наблюдений. Или не вы, а кочегар Блэк?

— Должен вас огорчить, но декламация стихов, даже собственного сочинения, не входит в мои планы, что касается кочегара Блэка, он, боюсь, и вовсе на это не способен. Но развлечь вас байками о буднях кочегара Блэка я могу, если это хотя бы отчасти искупит мою вину за сегодняшний… Сюрприз.

— За этот сюрприз, сэр, вы ещё должны останетесь! — вспыхнула Гленда, вспомнив о дурацком титуле. — Но так и быть, можете начать искупление с историй, если они будут интересными или хотя бы забавными.

В сушилку отправилась уже третья вытертая тарелка.

***

В тёмном коридоре, скрытые от вездесущих тёмных клерков туманной пеленой, за патрицием и кухаркой-графиней наблюдали две тени.

— Она не вернётся, Натт. Могу тебя утешить лишь тем, что в этой игре проиграли мы оба. И, пожалуй, поскольку начала игру именно я, я обязана принести тебе свои извинения. Не думала, что на этот раз всё зайдёт так далеко.

— Я вас не остановил, госпожа, хотя Гленда именно этого от меня и требовала.

— Ты знал, что не сможешь.

— Я даже не попытался. Думаю, для неё это главное. Но позвольте спросить, почему именно сейчас вы пришли к такому выводу? Вы не теряли надежды до последнего, и вдруг…

— Они вдвоём моют посуду, Натт.

— Да, но… Мы с Глендой тоже неоднократно мыли посуду похожим образом.

— Надеюсь, моё замечание не слишком тебя расстроит, Натт, но ты — не патриций Анк-Морпорка. Каждая минута его времени дорогого стоит. Его участие в этом мероприятии… Представь, что ты отложил бы важные переговоры, чтобы лишний час проговорить с мисс Глендой, при этом она бы свои дела ради тебя не откладывала. Вот что здесь происходит на самом деле. А теперь, о боги! — они меняются местами. Я и не подозревала, что Хэвлок на это способен.

— Значит, суть в том, что он готов жертвовать ради неё важными делами?

— Нет, Натт, не жертвовать. Отложить. Суть в том, что этот человек, который мог бы сейчас планировать экономический захват Убервальда или вести тайные переговоры с щеботанским послом, предпочитает этим занятиям мытьё посуды — лишь для того, чтобы наслаждаться обществом мисс Гленды.

— Зная Гленду, мадам, я бы не поручился, что они не планируют экономический захват Убервальда в процессе.

— Хм, интересное замечание. Думаю, ты прав. Что ж, нам остаётся только удалиться и надеяться, что время излечит наши раны.

— Да, госпожа. Это справедливо, хоть и крайне печально.

— Не переживай, Натт. Возможно, так будет лучше. Когда ты — бессмертное существо, к людям лучше не привязываться. После первой сотни лет привыкаешь, но поначалу — тяжело. Постарайся сделать так, чтобы твои следующие привязанности были более… Долговечными.

— Спасибо за совет, госпожа, но не уверен, что смогу ему следовать.

— Ах, Натт… Хотела бы я следовать ему сама…

***

Гленда хохотала в голос, представляя Стукпостука, безуспешно пытающегося увильнуть от знаменитого гостеприимства охуланского бургомистра. Гора посуды в раковине уменьшилась на две трети. Гленда уже думала оставить последнюю треть утренней смене, но тут патриций, в очередной раз перехватив у неё губку и вручив полотенце, заявил:

— А ещё я уполномочен передать вам благодарность Алмазного Короля.

Гленда оторопела.

— Это ещё за что? Я его за шесть лет в Убервальде раза три видела и то, не так, чтобы близко общаться.

— О, нет, ваши заслуги не связаны с Убервальдом. Вы, как оказалось, сотворили это чудо ещё будучи в Анк-Морпорке. Король поведал мне, что недавно разговаривал с тем Рукисилой, что когда-то делал троллью косметику, а теперь владеет сетью магазинов одежды для троллей. Король хотел вручить ему медаль, что-то вроде благодарности за развитие тролльей самоидентификации, а Рукисила заявил, что по-хорошему за это надо благодарить вас — это ведь вы подали ему идею продавать одежду, которая будет говорить: я огромная троллиха и горжусь этим!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну-у, — слабым голосом протянула Гленда, помнившая тот разговор с Рукисилой весьма смутно. — Возможно, я и сказала что-то такое, но это же была просто вдохновенная болтовня.

— Ваша вдохновенная болтовня, дорогая графиня, привела к, не побоюсь этого слова, культурной революции среди троллей, и я говорю не только о развитии тролльей моды, музыки, искусства каменного театра и прочего. Вы не представляете, сколько философских работ сейчас пишется по теме этой тролльей самоидентификации.

— О боги!

— Но достаточно я развлекал вас байками, мадам, — Ветинари, как обычно, ловко перескакивал с темы на тему, не давая собеседнику опомниться. — Ваша очередь. Что за история у вас с Сахариссой Резник? Мне доложили, вы регулярно встречаетесь.

— Ой! — Гленда уронила полотенце. Ветинари поймал его до того, как оно упало в раковину, и аккуратно пристроил обратно Гленде на плечо. Гленде было приятно его прикосновение и не приятно от мысли, что сейчас придётся рассказывать о собственной глупости.

— В общем так, — начала она, опустив глаза, — тут кое-что произошло, пока вас не было. Я… Кажется, я кое с чем напортачила. Правда, уже сама исправила, но, думаю, лучше вам знать.

Пока она рассказывала, как попалась в ловушку коварной Сахариссы, количество посуды в раковине уменьшилось ещё вполовину. Осталось совсем немного, и Гленда, чтобы сделать перерыв между своей историей и ответом патриция — по его лицу невозможно было понять, какой ждать реакции, — поставила на плиту чайник. Патриций вопросительно кивнул на раковину. Гленда помотала головой.

— Нет, это пусть домывает утренняя смена. Ну так что? — поторопила она Ветинари вопреки собственному решению оттягивать время до его ответа.

— Это было неразумно, — вздохнул патриций, закрывая кран и вытирая руки. — Очень неразумно, мисс Гленда. И, безусловно, вы должны быть за это примерно наказаны, добавил он, сделав к ней шаг. Гленда обомлела, а патриций быстро ухватил её кончиками пальцев за кончики ушей и пару раз осторожно потянул вверх. — Теперь мы квиты, — серьёзно сказал он, отступая. — А вы — будете знать, что никому не удастся оттаскать патриция Анк-Морпорка за уши и уйти безнаказанным.

От облегчения Гленда рассмеялась, закрыв лицо руками. Когда она успокоилась, патриций деловито раскатывал рукава, всем своим видом давая понять, что он никакого отношения не имеет к хулиганским поступкам, вроде таскания за уши собственных кухарок или, тем более, свежеиспечённых графинь.

— Если вы думаете, — продолжил он всё тем же серьёзным тоном, — что этим ваша расплата за грехи ограничится — не надейтесь. Я хочу эксклюзивный доступ к вашим рукописям. Ждать продолжения в газете в час по чайной ложке — это же издевательство над читателями, похлеще кроссвордов Шарлотты!

— А вы читаете рома… — начала Гленда и тут же вспомнила: шкаф. И он ещё смеет её отчитывать!

Патриций вздёрнул бровь, заметив перемену в лице Гленды. Гленда же скрестила руки на груди и прищурилась.

— Вы сказали, мы квиты, но за вами, сэр, числится ещё одно прегрешение. И не думайте, что оно сойдёт вам с рук. Ваши крысы таскали книги из моего шкафа! И, судя по следам, они таскали их именно вам, а вы, похоже, брали их с собой в поезда, когда отлучались поиграть в кочегара Блэка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Возможно, крысы просто не теряют надежду научиться читать? — невинно предположил патриций.

— Ага, и делают это на угольной станции. Не дурите мне голову.

— Чайник закипел.

— Я вижу, но не думайте, что это собьёт меня с мысли, — она разлила чай по чашкам, уселась за стол, пододвинула Ветинари лимонное печенье и посмотрела на патриция строго. — Зачем вам понадобилось бульварное чтиво? И почему нужно было таскать непременно мои книги? Они же в любой книжной лавчонке копейки стоят.