Архив шевалье - Максим Теплый

– Ладно, дед, скажу непременно!

Дед Георгий вроде бы успокоился, но, провожая Беркаса на вокзал, вдруг уточнил:

– Про боннское кладбище не надо им говорить, внучек…

– Ну слава Богу, дед, что ты понимаешь, о чем можно говорить, а о чем нельзя! – искренне обрадовался Беркас прозрению деда.

– Вот я и говорю, маленькое оно, кладбище это. Всех не разместишь…

Каленин уже несколько месяцев перемещался по городу на автомобиле, который брал напрокат. Город он изучил как свою ладонь, и поэтому ездил уверенно и даже с некоторым гоночным шиком. Правда, автомобиль – старенький «Фольксваген-11», больше известный во всем мире под именем «жук», – не позволял по-настоящему «зажечь» и продемонстрировать мастерство гонщика. Но Каленин, рискуя сжечь сцепление, умудрялся даже этого старичка бросать вперед с пробуксовкой колес. Этот нехитрый прием не столько разгонял автомобиль, сколько заставлял прохожих оборачиваться на рев усталого мотора и запах жженой резины. Но и этого было достаточно, чтобы выплеснуть в кровь адреналин и победоносно ухмыльнуться в лицо зазевавшемуся бюргеру.

К «своему» дому на окраине Бонна Каленин подъехал уже в сумерках. Он подогнал машину прямо к крыльцу и стал выгружать многочисленные пакеты. За один раз унести все не удалось. Ему пришлось возвращаться к машине дважды, а потом потратить еще минут пять, чтобы отогнать ее в гараж, который находился метрах в тридцати от входной двери.

– Здравствуйте, Беркас Сергеевич! – услышал он мужской голос в тот момент, когда пытался нащупать выключатель в комнате с прозрачной стеной. Вспышка неяркого света осветила помещение, в центре которого в кресле уютно расположился сильно пожилой мужчина, опирающийся подбородком на трость с вычурной рукояткой в форме головы леопарда. – Я позвонил у входа, но никто не ответил. А дверь была приоткрыта… Ну я и решил войти, полагая, что вы дома.

Мужчина говорил по-русски без всякого акцента, но настолько правильно выговаривал каждую букву, настолько точно строил фразу, что это позволяло усомниться в его русском происхождении. Каленин по себе знал эту особенность овладения иностранным языком: слишком правильная речь – верный признак того, что человек говорит не на родном языке.

– Кто вы? – спросил Каленин, не очень рассчитывая на искренний ответ.

– Вас интересует моя подлинная фамилия? – без тени смущения поинтересовался незваный визитер. – Извольте: я Бруно Мессер. Догадываюсь, что вы не очень рады этой встрече. Но нам все же придется поговорить по душам. Тем более есть о чем! Кстати, а правда, что в архиве доктора Шевалье мое досье самое подробное?

– Я… я не очень понимаю…

– Бросьте! – перебил Мессер. – Все вы прекрасно понимаете! Я все знаю про вас. Да и папку свою я видел… Правда, не читал и с другими не сравнивал. Как вы смотрите на то, чтобы прямо сейчас вместе полистать мое досье? Думаю, мы сможем убедиться в том, каким мощным стимулом человеческих поступков являются ненависть и месть! Это я про покойного доктора… Всю жизнь архив свой пополнял… Ждал своего часа! И чем кончилось? – Мессер крутанул рукой вокруг своей оплывшей шеи. – Петлей кончилось! Да, забыл предупредить вас, Беркас Сергеевич, вот о чем. Паренек вы очень шустрый… Поэтому не вздумайте эту свою шустрость как-нибудь проявить. Нижайше вас прошу: не пытайтесь в окно выпрыгнуть или там меня кулаком в висок треснуть, как бедолагу Беккера. А то, не ровен час, найдут вас завтра, посиневшего и распухшего, в Рейне. – Мессер улыбчиво кивнул в сторону реки и добавил: – Мне с вами, конечно же, не справиться. В семьдесят три года устраивать поединки с молодыми советскими стажерами – это чистое безумие. Эдак вы сами меня в Рейн… с камнем на шее! А? – Мессер саркастически рассмеялся. Потом махнул рукой и, как бы отвечая на свои сомнения, произнес: – Да нет! Не потянете… Кишка тонка человека убить! А мне, знаете ли, приходилось, и не раз…

После этого признания Каленин почувствовал накатывающую тошноту и окончательно утратил способность к каким-либо активным действиям.

– Так вот, товарищ Каленин! – продолжил страшный старик. – Там внизу возле дверей стоит человек, с которым вы уже немного знакомы. Это именно он посещал дом доктора Шевалье за пару месяцев до вашего появления в Германии. И представьте себе, сразу после его визита наш доктор добровольно расстался с жизнью. Про группу Баадера – Майнхоф слышали?

Каленин механически кивнул головой.

– Он из числа тех умельцев, которые… одним словом, он специалист по деликатным поручениям. Человечка какого-нибудь к праотцам отправить – это ему как высморкаться. Кстати, это именно он, Лука, разбудил вас как-то ночью. Вы с ним тогда, кажется, что-то не поделили, и у вас потом очень долго болел глаз. Вспомнили? Может быть, мне его позвать, чтобы вам лучше думалось? А то у меня есть ощущение, что вы сейчас начнете симулировать приступ амнезии и скажете, что забыли место, где хранится архив Шевалье… А вот как раз и Лука. Заходи, дружок.

Каленин обернулся и уперся глазами в грудь человека, стоящего за его спиной в дверном проеме. Чтобы разглядеть лицо незнакомца, ему пришлось задрать голову. Гигант умудрился абсолютно бесшумно приблизиться к нему и теперь стоял на расстоянии вытянутой руки, причем его лицо в полутемном коридоре, да еще в тени низко надвинутой на лоб шляпы оставалось невидимым.

– Что вы хотите от меня? – глухо спросил Каленин, и сам почувствовал всю нелепость своего вопроса. К тому же дрогнувший голос и потные ладони, которые он никак не мог пристроить, выдавали его беспредельную растерянность и готовность к капитуляции.

Мессер поднял трость и упер ее в грудь Каленину:

– Отдайте то, что вам не принадлежит, и я уйду! Тут вот какая штука, Беркас Сергеевич! Перед вами сидит человек, который никогда и ничего не боялся. Я и сейчас бумаг этих ваших не боюсь! Я прожил бурную жизнь – такую не каждому доводится прожить! И потом – возраст… Поэтому какой уж тут страх! Завтра бац! – и нету старика Бруно.

Мессер снова оперся на трость и задумчиво погладил голову леопарда.

– Но вы же казнить меня замыслили! Вы не хотите дожидаться моего естественного ухода. Вы возомнили, что можете восстановить историческую справедливость! А вот это ты видал??? – неожиданно заорал старик, показывая Беркасу посиневший от напряжения кукиш. – Видал, вошь краснопузая?! Судить он меня вздумал!!!

Каленин вздрогнул и инстинктивно сделал шаг назад, но уперся в железные ладони Луки, который легко подтолкнул его и вышвырнул прямо к ногам Мессера, по-прежнему не покидавшего кресла в центре комнаты. Старик ловко взмахнул тростью, обхватил загнутой рукояткой шею Каленина и резко пригнул его голову.

– Справедливость восстанавливаешь?! – прошипел он. – А как ты полагаешь, будет ли справедливым удавить тебя прямо здесь! Сейчас! Лука!!!

– Не надо!!! – заорал Каленин. Но ему только показалось, что он что-то кричит. В действительности он эти слова прохрипел, буквально теряя сознание от страха.

– Ну вот. Слышу разумные слова, – как ни в чем не бывало продолжил Мессер, откинувшись в глубину кресла. – Мне господин Беккер много интересного о вас порассказал, царство ему небесное… – Он принялся было креститься, но вовремя остановился и рассмеялся: – Знаете, когда проживаешь несколько жизней под разными именами и фамилиями, то начинаешь путаться: тут так крестись, тут эдак, а то и совсем, бывает, рука забудется да как вскинется вверх, а из глотки вот-вот выпрыгнет «Хайль Гитлер!». Вот умора! А как погиб ваш приятель, мистер Беккер, знаете?

Каленин мотнул головой.

– Представляете, уснул за рулем! И в дерево, на полном ходу! Естественно, в лепешку… А потом у него в крови нашли море наркотиков и снотворного. Вот ведь беда! Говорят, что никто раньше не замечал, чтобы он наркотиками баловался. А тут – лошадиная доза! Странно, правда?

– Мне надо… подумать… – промямлил Каленин, проклиная тот день и час, когда связался с этим чертовым архивом.

– А поздно думать! Раньше надо было думать! Когда лез куда не надо! – снова повысил голос Мессер.

– Я… не знаю, где сейчас архив…

– Хватит врать! – резко оборвал его Мессер. – Беккеру незадолго до его гибели звонила эта ненормальная, фрау Шевалье, и стала объяснять, что в его услугах больше не нуждается… Да так здорово объясняла, что даже идиоту стало понятно, что архива у нее нет, что его забрали именно вы, милейший. Мы, кстати, эту старую дуру непременно найдем! Должок за ней… Все! Мое терпение лопнуло! Лука!!!

Каленин почувствовал, как железные пальцы взяли его за локти, потом ноги странным образом оторвались от земли и он, нелепо кувыркнувшись в воздухе, плюхнулся в кресло, где еще пару секунд назад сидел Мессер. Лука двинулся на него черной громадиной, и Каленин вновь попытался закричать, позвать на помощь, но не смог выдавить ни единого звука. Где-то остатками сознания он понимал, что, пока не отдал архив, убивать его никто не станет. Но сам этот черный великан был настолько ужасен, что Каленин уже почти собрался выдавить, мол, хватит, достаточно, все понял, готов отдать бумаги, будь они неладны!