Её вина - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Оленька, миленькая, ну прости ты его, – виновато шепчет Галина Юрьевна. – Ему ж тяжко сейчас, сама понимаешь.
– Всем тяжко, тёть Галь! У меня тоже забот полон рот! Я вон и впахиваю как ломовая лошадь, и сюда мотаюсь практически ежедневно. Ещё и на огороде по выходным вкалываю. Родителям, знаете ли, тоже надо помогать. А тут обиды такие! – сдёргиваю с вешалки свой пиджак. – Мир не крутится вокруг него, пора понять это! Да, случилось, неприятно, страшно. Но надо жить дальше!
– Оленька, ну не ругайтесь, дорогие.
– Сюда идите, – беру её под локоть и тащу за порог квартиры. Плотно прикрываю дверь. – Хоть вы-то, тёть Галь, не будьте дурой. Барских – башлёвые, у них денег как у дурака фантиков. Им оплатить лечение Максима – как раз плюнуть.
– Ну ты же видишь, как он реагирует…
– Пусть Женька надавит. Она на него хоть какое-то влияние может оказать.
В отличие от вас.
– Ну в самом деле! – возмущаюсь, всплёскивая руками. – Арина эта будет как сыр в масле, а Максим последнее должен отдавать. Несправедливо, так же?
Галина тяжело вздыхает.
– Когда она приходила?
– Так на днях…
– И как он её встретил? – прищуриваюсь, ожидая ответа.
– Ой, – качает головой. – Она ж представилась его однокурсницей, вот и я впустила её… дура старая.
Ну Барских… Находчиво, ничего не скажешь.
– Это после её визита Максим такой нервный стал?
– Злился страшно, – кивает она. – А потом ещё ребята пришли попрощаться…
– Зачем эта Арина к нему приходила? – перебиваю. Про ребят мне вот вообще неинтересно.
– Думаю, совестно ей, – наивно предполагает Галина Юрьевна.
– Я вас умоляю! Она явно какие-то свои цели преследует. Ну так о чём они говорили?
– Не знаю, дорогая. Я их наедине оставила. Такая гнетущая обстановка была…
Вот же глупая женщина! Хоть бы подслушала, что ли!
– Ясно, ладно. Такси приехало. Ещё и остановился не пойми где, – цокаю языком, глядя на карту.
– Я тебя провожу, милая.
Пока спускаемся вниз, думаю о том, что реально вот так поздно к Максиму больше не поеду. Темень. Страшно. Подъезд этот ещё… Одни неблагополучные живут как на подбор. Жуть просто!
– И чего он стал там? – вижу, что таксист почему-то заехал с другой стороны. – Идёмте. В общем, тёть Галь, берите сына в оборот и усиленно промывайте ему мозги. На пару с Женькой. Пусть едет завтра в Пирогова и не выкаблучивается.
– Мы попробуем уговорить его, Оленька, – уверяет меня она.
– Вот как хотите, так и убеждайте. Иначе, чую, наделает беды, все потом хлебнём! Приведите уже его в чувство, надавите. А то, смотрю, Максим на шею вам сел и ножки свесил!
– Ну что ты нет…
– Перестаньте потакать ему во всём. Последнее слово не всегда должно оставаться за ним.
– В нашей семье всегда так было, Оленька.
– Очень плохо, что так!
– Девушка, мы едем или нет? – недовольно поторапливает меня водитель.
– А чего вы тут стали? – ору в ответ. – Ещё б на площади припарковались!
– Там арка перекрыта с той стороны. Олень какой-то бросил свою бмв! Скорая подъехала ещё! Не проехать! – объясняется он, активно при этом жестикулируя.
– Ой всё. Давайте, тёть Галь, – залезаю в машину. – Звоните, если что. Помните, что я на вас рассчитываю.
Она отходит к тротуару и вскидывает ладонь в знак прощания.
Глава 29 Ольга
– Ма… Я дома.
Скидываю обувь и вешаю брелок на ключницу.
– А чего так долго, Ольга? – доносится из гостиной недовольный голос отца.
– У Максима была, пап.
– Нечего у них там по ночи шарахаться! – грозно басит он. – Максим твой только о себе, что ли, думает?
– Да нет, пап, он тоже меня ругал. Сказал, чтобы так поздно не приходила, – целую маму в щёку и спешу в ванную, чтобы помыть руки.
– Я на боковую, Марин.
Телевизор замолкает, и отец, судя по всему, отправляется в спальню.
– Ольга, у нас оставайся. Завтра отвезу тебя на работу. Не вздумай сегодня тащиться в эту свою конуру.
Конурой они называют нашу с Максимом съёмную квартиру.
– Останусь пап, – кричу в ответ.
– Идём чай пить, Оль, – зовёт меня на кухню мама. – Петечка, спокойной ночи.
Я с ногами забираюсь на диванчик. Она закрывает дверь в коридор и начинает суетиться у плиты.
– Ужин не предлагаю, поздно уже, а вот чайник только закипел.
Я бы перекусила, но молчу. Моя мать помешана на биологических ритмах и правильном питании.
– Мешки такие под глазами, Оль! – как всегда не скупится на комплименты. – Устала, рыба моя?
– Да вообще ужас как! – массирую шею. Весь день болит. – На работе полный завал, ещё и Хорикову со Степановой сократили. Мне теперь вдвойне пахать. Итак головы не поднимаю!
– Сама виновата. Так бы работала в школе с восьми до четырёх. Как белый человек.
– Ой мам, вот только не начинай опять…
Она до сих пор пилит меня за то, что я наотрез отказалась идти работать учителем. Преступление века совершила, понимаешь ли, – прервала династию педагогов в нашей семье. Мать расценила это как предательство. Целых пол года на меня обижалась, да так и не смирилась. Всё ещё надеется, то и дело подсовывает мне под нос объявления.
